В современном информационном обществе — когда любые изображения, от «Моны Лизы» до «Девочки с персиками», находятся в паре кликов, — кажется странным вопрос: можно ли на законных основаниях использовать копию старинного произведения искусства в бизнесе, книге, сувенире, приложении?

Неужели, если художник умер сотни лет назад и никаких правопреемников у него нет, само произведение не стало поистине свободным достоянием? Оказывается, в России всё куда сложнее.

Парадокс: права музея против общественного достояния

В теории (и по классическим стандартам авторского права) спустя 70 лет после смерти автора его произведение переходит в общественное достояние (public domain).

Казалось бы, с этого момента издатель, предприниматель или художник могут использовать изображение картины как угодно — печатать на футболках, включать в учебники и каталоги, делать фотокопии для книг или сувениров.

Такая идея абсолютной свободы обращается, однако, в «запретную территорию», когда речь заходит о музеях.

Российское законодательство — к удивлению многих — наделяет музеи целой «системой специальных музейных прав», которые, по сути, отходят от логики авторского права.

Если произведение включено в Музейный фонд РФ (а это касается практически любой коллекции Третьяковки, Эрмитажа, Русского музея и других крупнейших собраний), то музей, несмотря на отсутствие авторских прав, фактически становится «экономическим диспетчером» любого коммерческого обращения изображений.

Специальные нормы — ст. 53 Основ законодательства о культуре и ст. 36 Закона о музейном фонде — дают музею право разрешать либо запрещать тиражирование и коммерческое использование любых изображений своих объектов, какое бы ни было их происхождение.

Судебная практика: реальная картина и прецеденты

Достаточно заглянуть в архив арбитражных дел, чтобы убедиться: даже если предприниматель использует фотографии, сделанные самостоятельно (или третьим лицом с разрешения музея), издатель покупает архивную копию или использует изображение из открытых источников, музей может прийти с иском. И чаще всего выигрывает.

В делах о путеводителях, книгах, сувенирах, интернет-каталогах суды признают:

- музейный экспонат — это не просто «вещь», а особый объект культуры, находящийся под государственной (музейной) защитой;
- любые коммерческие действия с его изображением без договора с музеем нарушают интересы учреждения и/или принцип контроля над культурным наследием.

Результаты — для бизнеса зачастую фатальны:

- взыскание убытков (расчёт идёт по внутреннему прейскуранту музея, который может достигать тысяч рублей за каждое изображение или единицу тиража);
- запрет реализации спорных изданий или продукции;
- обязательство заключить договор на условиях музея или полностью убрать иллюстрации из коммерческого продукта.

Реальные примеры из судебной практики

Иллюстрированные путеводители под запретом

Яркой иллюстрацией жёсткой судебной линии стали разбирательства между музеями и издателями путеводителей, использующими в изданиях фотографии музейных коллекций.

В одном из таких случаев компания разместила изображения экспонатов, хранящихся в государственном музее, в своём путеводителе, не получив на то разрешения музея — хотя речь, казалось бы, шла вовсе не об уникальных, новых фотографиях, а о классических памятниках культуры, часто встречающихся в изданиях и СМИ.

Однако суд посчитал такую публикацию недопустимой: поскольку музей как учреждение культуры владеет предметами на праве оперативного управления или ином законном основании, а культурное законодательство предполагает согласование коммерческого использования их изображений, компания была обязана выплатить музею убытки в размере, соответствующем стоимости использования этих образов — по сути, так, словно она заключила бы лицензионный договор. Это нашло отражение в Постановлении Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 03.11.2022 № 13АП-26153/2022.

Долгая тяжба за изображения Дейнеки: победа галереи

Показательным стал и спор между Курской картинной галереей имени А. А. Дейнеки и издательским домом «Комсомольская правда».

Музей обратился в суд с требованием взыскать 300 000 рублей в качестве убытков — по мнению галереи, из-за несанкционированного использования в книге серии «Великие художники» восемнадцати изображений картин Дейнеки, находящихся в её коллекции.

Суд первой инстанции и апелляция поначалу не увидели повода для взыскания: не были, по мнению суда, доказаны сами убытки, да и фактов явного вреда правам галереи не было найдено.

Тем не менее, после ряда ходатайств и разбирательств дело дошло до кассационного суда, который отправил его на новое рассмотрение.

В итоге, апелляция всё же частично удовлетворила иск галереи, присудив взыскание, но существенно снизив требуемую сумму.

Этот пример ясно демонстрирует — даже если размер компенсации становится предметом споров, саму возможность взыскания суды подтверждают.

Ответственность за книжные фотографии: дело Владимиро-Суздальского музея

В другой истории Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник подал иск к издательству и индивидуальному предпринимателю, которые выпускали книги с изображениями музейных предметов и коллекций без разрешения.

Ответчики размножили в своих книгах 54 изображения различных экспонатов, включённых в Музейный фонд Российской Федерации.

Музей доказал использование изображений без какого-либо согласия.

Суд встал на сторону музея: книги подлежали изъятию, ответчики — выплате убытков в равных долях.

Научная книга — не оправдание для музея: кейс Национального музея музыки

Далеко не всегда попытки ссылаться на научные и образовательные цели приводят к успеху.

В деле Российского национального музея музыки против издательства «Вита-Нова» последняя сторона утверждала, что их книга «Сергей Рахманинов: биография» — научное исследование, а использование музейных фотографий оправдано образовательной функцией, по аналогии с так называемыми «свободными» исключениями авторского права по ст.1274 ГК РФ.

Но суд эти доводы отверг: несмотря на просветительскую цель, книга выпускалась и продавалась как коммерческий продукт.

Иск был удовлетворён, издательство обязали компенсировать нарушение исключительных прав музея на изображения музейных объектов.

Дело о портрете Гейнсборо: борьба Эрмитажа за свои образы

Широкий резонанс и прецедентный статус получил спор ФГБУК «Государственный Эрмитаж» с индивидуальным предпринимателем Йоц И.В. Предприниматель использовал известную картину Т. Гейнсборо «Портрет дамы в голубом», размещённую в Эрмитаже, как эмблему в бизнесе — картина "появилась" на фирменной одежде, официальном сайте, а также в виде монохромного рисунка на входной двери магазина.

Первая инстанция и апелляция встали на сторону Эрмитажа и удовлетворили предъявленные требования.

Но Суд по интеллектуальным правам (СИП), рассмотрев кассационную жалобу, отменил эти решения, сославшись на отсутствие документальных подтверждений статуса картины в Музейном фонде, неустановленность исключительных прав и даже на технические аспекты (рисунок был уже удалён, а принадлежность сайта магазину не доказана).

Однако при новом рассмотрении дела Эрмитаж всё же доказал своё право на объект, а суд подтвердил компетенцию музея ограничивать коммерческое использование воспроизведений экспоната.

Пазлы и игры — область риска для бизнеса

Запомнившийся широкой публике случай — спор между Третьяковской галереей и производителем пазлов и детских развивающих игр, который использовал изображения музейных картин без согласования с галереей.

Третьяковка потребовала прекратить производство, реализацию и размещение на сайте продукции с её экспонатами, а также возместить судебные расходы; суд поддержал музей.

Аргументация суда, согласно сообщениям СМИ, сводилась к тому, что даже столь "повседневный" коммерческий продукт, как пазлы или карточки-игры, подчинён общей логике: для использования образа музейного предмета требуется разрешение учреждения-владельца.

Конфликт интересов: фотограф, музей и свобода творчества

Возникает юридический парадокс: оказывается, если фотограф — профессиональный или любитель — снимает в музее (пусть даже с согласия дежурных сотрудников, за символическую плату, или в рамках открытого музейного дня), он не становится полностью свободным распорядителем результата своего труда.

В части коммерческого использования он «зависит» от доброй воли дирекции музея.

Любые сделки с его фотографией (например, продажа на микростоках, тираж печатной продукции, публикация в книге или коммерческом каталоге) — запрещены без отдельно оформленного разрешения от музейной администрации.

Куда абсурднее ситуация тогда, когда, например, издатель использует копии из государственных библиотек, старых открыток или иного архивного публичного источника.

Музей может заявить, что изображённый предмет по-прежнему входит в его фонд, педантично отслеживать коммерческое использование и требовать заключения договора — даже если сам не принимал участия в оцифровке или фотосъёмке.

Получается, что вся цепочка авторского права оказывается "замкнутой" на музей, а право автора фотографии — фактически иллюзорно: свобода распоряжения результатом его труда ограничена интересами государственной институции.

Это ограничение не отменяется даже публичной доступностью художественного произведения.

Почему так и что думают эксперты?

Откуда такой подход?

Формальный ответ: идея «обособленной правосубъектности» фондового имущества и необходимость контролировать оборот культурных ценностей для их защиты и предотвращения коммерческой эксплуатации без пользы для общества и музея.

Эксперты и правоведы не раз указывали:

- такой подход не вытекает из Гражданского кодекса РФ напрямую;
- в мировой доктрине музеев исключительных имущественных прав на изображения экспонатов быть не может, если речь не идёт о прямой услуге (создании копии за счёт музея, продаже цифровой версии, предоставлении изображения по заявке и т.д.);
- российская судебная практика сложилась исторически скорее в пользу музейного контроля, чем в пользу свободного оборота и инноваций.

Европейский и американский опыт: принципиальные отличия

В странах ЕС, США, Японии закон, как правило, прямо предусматривает: после окончания срока охраны, произведение искусства — в свободном обороте, а любые дополнительные ограничения музеев (кроме случаев озвученных контрактных условий/авторских прав на фотографию или дизайнерское оформление экспозиции) не допускаются.

Это даёт возможность создавать огромное число образовательных, культурных, развлекательных и коммерческих продуктов: от онлайн-энциклопедий до сувенирки, не оплачивая каждый шаг музею.

Именно по этой причине такие порталы, как Google Arts & Culture, Wikimedia Commons, крупные издательские платформы (например, Taschen, Phaidon) и даже современные магазины сувениров, спокойно оперируют изображениями "старого" искусства без массового согласования с сотнями музеев.

Исключения — лишь самые известные современные произведения, либо объекты, для которых музей обеспечивает эксклюзивную обработку изображения (современное цифровое фото, трёхмерное сканирование и пр.).

Российский предприниматель в плену противоречий

Для российского бизнеса и стартапов, желающих строить проекты вокруг культуры, ситуация демотивирует и сдерживает развитие сразу нескольких направлений:

- Образовательные издательства сталкиваются с риском судебных исков от музеев за любые иллюстрации даже с хрестоматийных полотен.
- Молодые дизайнеры и художники не могут свободно включать в свою продукцию или арт-объекты образы из российской классики, если предмет "состоит на балансе" музея и имеет статус фонда.
- Интернет-платформы и маркетплейсы вынуждены блокировать или лицензировать все цифровые копии предметов искусства, вне зависимости от их общественного статуса и истории объектива.

Для сравнения: зарубежный конкурент может годами наращивать коллекцию цифрового искусства, арт-контент и зарабатывать на международных рынках, а российский игрок каждый раз оказывается перед риском судебных издержек и блокировки ресурса из-за претензий со стороны учреждений культуры.

К чему это ведёт? Ограничения и реальный ущерб

Такой "особый" режим создает дополнительные барьеры для бизнеса, снижает инвестиционную привлекательность культурных проектов, замедляет развитие музеев как открытых цифровых центров культуры, а главное — ограничивает научную, образовательную, медийную и творческую свободу граждан.

Парадокс: те, кто должен быть бенефициаром культурного достояния (общество, просветители, творцы), вынуждены действовать с особой осторожностью и в постоянном диалоге с административными структурами.

Попытка действовать на свой страх и риск часто оборачивается не только исками, но и необходимостью выстраивать сложные юридические и деловые схемы — и это превращает сферу цифрового/иллюстрационного искусства в зону постоянной турбулентности.

Могут ли перемены случиться?

В экспертном и культурном сообществе уже давно идут дискуссии: можно ли (и как) реформировать этот режим, чтобы не ущемлять интересы учреждений культуры, но и вернуть обществу часть практической свободы обращения с изображениями национального наследия?

Возможные шаги — разъяснения Верховного Суда РФ, новые законопроекты, заключение типовых соглашений между музеями и образовательными/коммерческими структурами, внедрение этических кодексов самих музеев по открытости изображений старого искусства.

Впрочем, пока что "запретное искусство" — это прежде всего российская действительность, где риски для предпринимателя и творческого человека по-прежнему выше, чем их западных коллег.

Для большинства культурных проектов сегодня наиболее верная стратегия — согласование и работа "по соглашению" с музеем, либо создание своих проектов только из произведений, находящихся вне российских музейных фондов.

Заключение — искусство, пока что, не совсем для всех

Российские музеи остаются не только хранителями и популяризаторами шедевров прошлого, но и их экономическими контролёрами.

Пока законодатель не усмотрит в этом угрозу инновациям и свободе творчества, а суды продолжают поддерживать особый статус музейных изображений, предпринимателям и авторам приходится балансировать между своей креативностью и рестрикциями старых юридических норм.

И если в XIX веке борьба велась за право художника выставиться на салоне, то в XXI веке — за право свободно показать (или продать) картину, написанную за 200 лет до нас.

#lawyer #itlawyer #legal #itlegal #shewzovru #шевцовру #юрист #itюрист #искусство #музеи #авторскоеправо #интеллектуальнаясобственность #картины #скульптуры #экспонаты