ИСТОРИЯ ВНУТРЕННЕГО ТЕАТРА

____________
Несмотря на наличие нескольких профессиональных терминов, это - прежде всего художественный рассказ о взаимодействии субличностей.
Фильм основан на реальных событиях, но все совпадения случайны :-)
Итак, как известно, у личности всегда есть ядро - ключевые ее характеристики, можно сказать - лидирующий психотип, главный режиссер всего театра. Поскольку мое ядро тяготеет к шизоидному полюсу,
то назовем его Шурик.
Впрочем, и внешних расхождений с известным героем советских комедий особо не наблюдалось: в тот период, когда в моей личности был явный
передоз Шурика, выглядел я сходным образом,
даже очки были практически того же фасона :-)
О значении Шурика говорить можно долго, ведь куда ж деться от того, что Шурик - ключевой мозг всей операции “Ы”? Впрочем, природа неплохо его снабдила по данной части: высокоскоростной процессор, огромный объем памяти (одна моя преподавательница, помнится, назвала ее “шизофренической” – чуяла Шурика, не иначе), практически безглючная операционка с встроенными антивирусами критического мышления, HD-аудиокарта, снабженная предельной чувствительностью,
обработка большого количества данных в реальном времени
причем на разных каналах одновременно, в общем,
если придраться - то разве что к видеокарте,
но Шурик ее потом сам проапгрейдил.
И всё, вроде бы, прекрасно - высокий интеллект, творческие способности, выраженные таланты.... А вот не всё. Мало это иметь, надо ж еще как-то в мире пристроить. И вот с этим у Шурика были серьезные затруднения.
Данные свои Шурик в мир выдавал в таких форматах, которые обычно требовали серьезной раскодировки, встречных мощностей явно не хватало, причем он долгое время не подозревал, в чем подвох, ибо буквы, вроде бы, были те же.
А вот смыслы….
И Шурик закономерно пришел к выводу, что его система кодировки смыслов требует перевода на общечеловеческий язык. Но его-то Шурик и не мог усвоить, как оказалось. Еще с малых лет он понял, что все время ведет себя как-то не так, как от него ждут, и видит не совсем то, что видят другие.
Чтобы усвоить правила игры в непонятной ему системе, оказалось, информацию нужно обрабатывать какими-то другими анализаторами данных, которые, как казалось Шурику, у него отсутствовали.
Печаль, - подумал Шурик и понял, что надо завести актера. Который будет играть его роль в понятном остальному человечеству образе, доносить его чувства, и – главное – быть компетентным провайдером Шуриковых идей, а сам он по-прежнему остался бы в вожделенной тени, где его никто не трогает (и вообще, смог бы периодами вести удаленное существование в автономном модуле где-то в глубинах вселенной), но сохранил бы позицию главного режиссера пьесы.
Надо было такое что-то более человечное найти...
Но уж простите, что было :-) Ведь не создаешь же субличность по какому-то там образу и подобию идеальной модели, которая вполне могла родиться в Шуриковом мире идей, но до реальности ей было бы далеко.
Поэтому, рассудив рационально, Шурик решил покопаться в том, что есть, и осознал свой крупный личностный радикал - гипоманиакальный, ну или гипертимный в другой классификации. В общем, назовем его Гога.
Манифестации Гоги внутри себя Шурик до этого момента воспринимал как нечто, случавшееся с ним без его ведома, иногда – приятное, иногда – не очень. Впрочем, Гога не сильно много требовал и иногда существовал с Шуриком в параллельных режимах.
Но на этот раз Гоге пришлось дать серьезные полномочия, сообщить о назначении на главную роль и внешний образ, от чего Гога несколько возгордился и со свойственным ему рвением начал наводить свои порядки в отведенных ему зонах.
Например, окинув критически взглядом наше общее тело, Гога скорчил рожу и спросил Шурика: “И ты собираешься вот это так оставить?!” Шурику возразить было нечего. Забивать на тело он, в общем-то, привык. Не то чтобы совсем, чистоту и относительный порядок поддерживал, но воспринимал все это исключительно как досадные обязанности.
Было ясно: кто-то должен наконец за это взяться.
Ну и кому же, как не герою пьесы?
Шурик, правда, до сих пор с ужасом вспоминает первые месяцы,
когда Гога начал таскать его в тренажерный зал, а дальше-то стало еще хуже.... Впрочем, Шурику было не с чем спорить: Гога, втайне мечтавший выглядеть как Аполлон, над фигурой и внешностью изрядно постарался, и глядя на себя в зеркало, Шурик впервые стал видеть не щуплого вечного подростка, а вполне атлетического сложения мужчину, от чего неимоверно охреневал
и регулярно протирал новые стильные очки на предмет
возможного искажения зрения :-)
Если Гогу помыслить без Шурикова мозга, то имя ему было бы Слабоумие и Отвага. Но так как Гога себя практически не мыслил отдельно от заданной Шуриком роли, то голова у дятла не болела.
Своих инициатив у него, конечно, хватает, но при таком режиссере особо не забалуешь – он враз докажет неэстетичность или бесперспективность каких-то слов или действий, интеллектом задавит, короче.
С другой стороны – ну кто еще, кроме Гоги, будет два часа карабкаться в гору, обдирая себе руки и ноги и волоча на себе рюкзак с фотоаппаратом, чтобы потешить Шуриково чувство прекрасного видом с горы и обеспечить часик уединенной медитации?
А тащиться под воду, нацепив на себя 30кг снаряги, чтобы обеспечить расширение понимания законов вселенной и трансперсональный опыт?... Поэтому Шурик порой помалкивает, когда у Гоги вспыхивает факел в заднице – а вдруг что интересное выйдет? И выходит же...
Эмоции Гогины – просты и незамутненны, а главное - большей частью позитивны. Поэтому декодер из него получился прекрасный: Гога, по взаимной договоренности, интерпретирует определенные части текстов Шурика своими словами.
И ведь облегчает понимание, что удивительно! Шурика, правда, иногда изрядно плющит от того, что Гога ведется на некоторые социальные тренды в языке и еще порой матерится. Но Гога объяснил, что мол, часть кода, без него работать не будет, и так как все равно это было за гранью понимания Шурика, тот забил, стараясь лишь вносить меру, а мат Шурику со временем понравился, к его собственному удивлению.
Но порой ситуация изрядно накалялась и искрила. Сил у обоих было прилично, правда у каждого – в своей области. Находясь внутри одного тела и имея порой разнонаправленные стремления, Шурик и Гога впадали в острые конфликты по поводу времени и использования телесной оболочки, от чего последняя становилась изрядно потрепанной :-) И по всем раскладам должен был бы появиться кто-то, кто вносил бы в это некоторый порядок...
Да и актер второго плана в пьесе явно требовался.
Так и появился Ося - обсессивно-компульсивный радикал личности.
Понятно, что он тоже не вчера родился, но его мало замечали, хотя он как Золушка – делал порой свое дело тихо и незаметно. Если описывать его образ, то Ося напоминал собой маленького старичка, а еще точнее – больше всего походил на умудренного опытом метрдотеля солидного заведения: вечно наглаженный, начищенный до зеркального блеска, с иголочки одетый, волосок к волоску, вежливый до тошноты и пунктуальный как атомные часы :-)
«Ах вот кто не дал мне скатиться на дно в тот период горьких жизненных прозрений, когда мне даже не хотелось вставать с дивана?!...» - задним числом подумал Шурик.
И Гогу, и Шурика можно было бы отнести к раздолбаям, каждого – по своей причине. Шурик делал только то, что ему было интересно, Гога – только то, что вдохновляло, но в этом шизофреническо-маниакальном пространстве порядка было маловато. Вот Ося и был призван внести, так сказать...
Ося, говоря по-честному – тот еще хмырь оказался. Втерся в доверие к каждому, быстренько просчитал их слабые места, глубинные потребности, и хоть с виду он хрупок, а хватка оказалась железная. Прочухав, что Шурик порой успокаивается в ритуальных действиях, Ося присел на эту тему и ритуализировал практически всю жизнь, правда, честно отведя в этом место для спонтанности и потыкав Гогу носом в него, чтоб не возбухал. И еще настучал ему пальцем по лбу на предмет того, что достижения в спорте и искусстве без упорного труда и дисциплины не бывают (и безжалостно указал на Гогины косяки в этом вопросе). Гога приуныл, потому что анализ был из серии хрен поспоришь. И смирился.
Достижений-то хотелось…
Отныне братья жили в исключительно чисто убранном жилье, и порядка Ося таки реально добился: расписание все полюбили (потому что больше не надо было ругаться на тему, кому сейчас принадлежит единственная для всех нас телесная оболочка, всем было выделено место в графике), у Шурика появились честное время для выхода в астрал (и Ося никогда не забывал повесить для всех остальных табличку do not disturb), Гоге было выделено четкое время на физическую активность и всякую подверженность импульсам
(а все остальное время его успешно запрягали как осла,
чтоб учился дисциплине и зря не маньячил).
Ося взял себе время на наведение порядка и составление планов и графиков, в общем, казалось, что все пришло в равновесие, живи и радуйся.
Но ведь какая интрига без женщины? И какой уважающий себя Анимус мог бы обойтись без Анимы? Так и осозналась Маша.
Почему Маша? А нипочему. У Маши нет конкретного психотипа, хотя, наверное, можно фантазировать, что она – непроявленный депрессивный полюс Гоги, однако, от истины это далеко. Маша – это все, что не вошло в 3 означенных типа и еще что-то сверх того :-) И потому Маша совершенно непредсказуема, но в некоторых своих проявлениях – безусловно прекрасна. Или ужасна. Тут уж как повезет.
Маша – Персефона, Эвридика или Спящая Царевна, проводит она большую часть времени в подземном царстве или спит в гробу, кому как больше нравится, и хоть появляется редко, зато очень метко.
Случаев появления Маши вообще два. Первый – ее осознанно призывают с целью невозможной для всех трех братьев миссии. Ну вот например, когда надо что-то такое щемящее сердце выразить.... Шурик – тот сразу пас: суть понимает, но выражать ее надо бы не только и не столько словами, а вот как не словами – так у Шурика умственный запор. Гога – тот только ржать как конь умеет, какие уж тут драмы. А Ося, хоть и склонен к некоторой тревоге, слишком уж практичен, поэтому где у него сердце – знает только на уровне анатомии. Ну и вот кого тут на сцену выводить? Машу – только и остается.
Маша, конечно, выступает в такие моменты как истинная звезда: в образе, который безупречно подходит именно к этой ситуации, тонкой струной вибрируя на самых пороговых чувствах, выдает один наполненный, скажем, состраданием взгляд, жест в нужное время – и публика в кусках, соплях и просветлении, все рукоплещут, на сцену летят букеты цветов, а менеджеры спектакля подбирают слюни, предвидя масштабные кассовые сборы.
Шурик нервно курит в сторонке, прозревая в Маше проявление высшей силы, за которое он почти готов простить другие, менее приятные ее выходки, Гога – каждый раз роняет челюсть на пол, искренне умиляясь Машиному высокому искусству, и балансирует между суровым мужским комом в горле и желанием заржать как конь, а Ося оперативно сбегал в гардеробную и мечется по проходам с пачками салфеток и стопкой полотенец для особо тяжелых случаев просветления.
Занавес, Шурик горделиво смотрит на троицу, которую уже в десятый раз вызывают на бис, и ему кажется, что жизнь вполне удалась.
Но это если Маша приходит, когда ее звали. А вот если она придет сама, без приглашения... Тогда она больше всего напоминает буйнопомешанную: грязная, в каком-то рубище, нечесаная и босая, она выкрикивает нечленораздельные ругательства, а больше всего изливает вокруг печаль, безысходность и отчаяние.