Александр Сергеевич Суворов О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый». 2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором. 156. Испытание годковщиной. Испытания. 29 августа 1972 года. Сводка погоды: Калининград вторник 29 августа 1972, дневная температура: мин.: 10.9°C тепла, средняя: 14.3°C тепла, макс.: 17.9°C тепла, без осадков. Во вторник 29 августа 1972 года прекратились затяжные дожди августовского атлантического циклона, который господствовал над Балтикой с 17 августа (две недели). В воскресенье 27 августа 1972 года «осенние ДМБовские годки» призыва второй половины 1969 года отпраздновали «30 дней до Приказа». Счастливые, им осталось служить на флоте ровно один месяц до того момента, когда Министр обороны СССР издаст знаменитый приказ о призыве нового пополнения призывников и о демобилизации военнослужащих, выслуживших срок срочной службы. Начиная с понедельника 28 августа 1972 года наших «осенних ДМБовских годков» БПК «Свирепый» словно подменили – они стали нервными, настороженными, остро реагирующими на любое проявление непочтения, на ослушание и недисциплинированность молодых матросов, обижались на оговорки и даже на шутки. Эти взрослые парни заметно устали, сильное напряжение последних пяти месяцев военно-морской службы усилило их жажду поскорее уйти на свободу, на волю, домой, к девушкам. Командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров, как положено по уставу, на основании учётно-послужных карточек издал приказ, объявляющий «список военнослужащих второй половины призыва 1969 года, служащих по третьему году». Теперь официально матросы и старшины из этого списка объявлялись «годками» и по негласной морской и флотской традиции могли «совершать подвиги» или «забивать болт с газовой резьбой» на службу, на свои обязанности, всё и на всех. На корабле началась извечная нервотрёпка, связанная с тем, что «ДМБовские годки» начали готовить свои «ДМБовские аттестаты» и «ДМБовские альбомы» к ДМБ (демобилизации), к увольнению в запас, к сходу с корабля, к увольнению со службы, к прощанию с морем и кораблём. С 7 марта 1972 года, когда прибыли первые матросы и старшины в учебный центр 67-го Отдельного дивизиона строящихся и ремонтируемых кораблей ДКБФ и до сегодняшнего дня 29 августа 1972 года, когда мы завершили заводские ходовые испытания, практически прошло полгода (шесть месяцев) каждодневного напряжённого труда и службы. Первый изначальный экипаж БПК «Свирепый» за это время, наконец-то, обрёл свой собственный корабль, почувствовал его, сроднился с ним, понял, что это наш корабль, наш «дом-крепость». Поэтому осенние «ДМБовские годки» призыва второй половины 1969 года одновременно жадно желали поскорее «сыграть ДМБ» и также остро желали оставить нам, подгодкам, молодым и салагам, отлично подготовленный к несению боевой службы корабль. Это желание «ДМБовских годков» было общим, целеустремлённым, свирепо ярым, напряжённым, требовательным, бескомпромиссным, истинно «годковским». «ДМБовские годки» осеннего призыва 1969 года требовали от более молодых по сроку службы матросов и старшин точного, скорого, полного и ответственного исполнения своих служебных и внеслужебных обязанностей. Они не били «салаг» и «молодых» обрезом, голяком, «машкой» (шваброй) или чем-либо иным по голой «пятой точке», якобы «прописывая» их на флотской службе. Они не «изгалялись» в придумывании всяческих обидных шуток, розыгрышей или откровенных «годковских измывательств». Наши первые «осенние ДМБовские годки» призыва 1969 года договорились между собой оставить после себя настолько сильный и подготовленный ко всем перипетиям морской жизни матросский и старшинский личный состав, чтобы они, ДМБовские годки, «могли с чистой совестью и честью оставить новейший корабль в надёжных руках братишек». Я передал точный смысл слов старшины 1 статьи и лучшего командира отделения БПК «Свирепый», отличника ВМФ СССР, специалиста 1 класса, участника боевых походов и учений «Океан», настоящего друга, комсомольца и человека, истинного «ДМБовского годка» Сергея Берёзы, сказанные им на комсомольском собрании экипажа, посвящённом окончанию заводских ходовых испытаний и началу государственных испытаний, то есть сдаче курсовых задач «К-1», «К-2», ПДСС, ПВО и ПЛО. Однако «ДМБовские годки» призыва второй половины 1969 года хорошо помнили те «годковские испытания», с которыми они встретились в первые годы своей срочной службы. Они рассказывали нам об этих «годковских испытаниях» на примере, то есть, показывая на нас то, что с ними делали их «старорежимные годки», которые до 1968 года служили по 4 года на флоте. Дело в том, что во все времена в вооружённых силах России и СССР, в том числе и на флоте, существовал и существует общий закон службы: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим», потому что любой военнослужащий всегда и в любых обязательствах должен... «Ты, воин, должен и точка!». А ещё в Советской армии и на Военно-морском флоте для любого военнослужащего главное: «Приказ – это святое!», «Приказ должен быть выполнен при любых обстоятельствах». На этих всеобщих законах ВС СССР стояла, стоит и будет основана мощь, сила и победоносность русской, советской и любой другой Армии и Военно-Морского Флота России, потому что согласно действовавшей в 70-х годах (до 1977 года) Конституции СССР от 1936 года: Статья 132. Всеобщая воинская обязанность является законом. Воинская служба в Рабоче-Крестьянской Красной Армии представляет почётную обязанность граждан СССР; Статья 133. Защита отечества есть священный долг каждого гражданина СССР. Измена родине: нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж – караются по всей строгости закона, как самое тяжкое злодеяние. И ещё, согласно статье 131 Конституции СССР от 1936 года: «Каждый гражданин СССР обязан беречь и укреплять общественную, социалистическую собственность, как священную и неприкосновенную основу советского строя, как источник богатства и могущества родины, как источник зажиточной и культурной жизни всех трудящихся. Лица, покушающиеся на общественную, социалистическую собственность, являются врагами народа». Для нас, военных моряков 70-х годов XX века, это были не «пустые слова», а нормы высшего закона СССР… Эти нормы Конституции СССР от 1936 года прочно вошли в сознание и жизнь советского народа, являлись краеугольной основой нашей службы, так же, как наше флотское трудолюбие базировалось на конституционной норме статьи 12 Конституции СССР: «Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: «Кто не работает, тот не ест». В СССР осуществляется принцип социализма: «От каждого по его способности, каждому – по его труду». То, что в нашей действующей в 70-е годы XX века Конституции СССР от 1936 года были общепринятые народные принципы, источником которых был многотысячелетний жизненный опыт русского и советского многонационального народа, давало нам, современникам – военным морякам, некое право также применять в нашей жизни и службе общепринятые принципы, обычаи, традиции, уставные нормы и неписанные правила военно-морской службы. Ярче всего наши флотские традиции, обычаи и принципы 70-х годов XX века выражались в наиболее употребительных речевых выражениях, которыми пользовались наши первые «ДМБовские годки» - зачинатели моды «свиреповской годковщины» БПК «Свирепый». Сейчас, 45 лет спустя, слова и выражения наших «старорежимных» ДМБовских годков осеннего призыва 1969 года звучат для меня, как музыка, а тогда мне было обидно, досадно, смешно и горько, когда мне тоже иногда доставался пинок, подзатыльник или тычок в спину за нерасторопность в душевой или в умывальнике. Когда мы, молодые матросы, в ответ возмущались, годки нам говорили: «А ты не бей меня по пузу мокрым полотенцем», что означало – «не серди и не огорчай меня». Если кто-то из молодых матросов начинал возмущаться, годки, как правило, говорили: «Рот закрой!» или «А в рот тебе не плюнуть?», что означало непосредственную угрозу. Как правило, такая угроза и вероятные последствия ослушания останавливали любого «молодого», а тем более «салагу»… Иногда годки учили молодых подчёркнуто вежливо и не раз применяли способ ещё детского воспитания, говоря: «А волшебное слово?», то есть, требуя произнести слово-просьбу «пожалуйста» при просьбе чего-либо у годка. При этом, если просьба молодого была невыполнима, то наши годки говорили: «А фала жареного не хочешь?». Справка: Фал – это снасть бегучего такелажа, канат разной толщины, предназначенный для подъёма и спуска парусов, рангоута, флагов, вымпелов, тяжестей и т.п. Когда годки в компании матросов и старшин или на комсомольском собрании боевой части кого-то обсуждали из молодых матросов, то часто (в шутку, но только с долей шутки – автор) они спрашивали: «А если бы он вёз патроны?», что означало – из-за «молодого» могло быть несчастье, авария, ЧП. В ответ, как правило, командир боевой части откликался так: «А если бы он вёз макароны?», то есть «всё нормально, ничего страшного не произошло». Если какому-то годку чего-то не доставалось, то он, обычно, тут же обиженно восклицал: «А компот!?» и после этого мог «по годковскому праву» отобрать у кого-то то, что ему хотелось. Если кто-то из годков или молодых матросов говорил тоже обиженно: «А мне?», то годки дружно почти хором грубовато отвечали: «А тебе по губе, чтоб не отвисала, и служить не мешала!». Иногда в кубриках кто-то из годков вопрошал в «никуда»: «А не испить ли нам кофею?», что означало его желание выпить кофе или чаю. Дневальный по кубрику тут же должен был снарядить кого-то из салаг или молодых матросов на камбуз за чаем для этого годка или для всех годков. Очень популярным ответом годков на вопрос молодых матросов: «А что потом?» было: «А потом суп с котом!», что означало ответ не по существу, но что-то неприятное. Если молодой матрос смущался, признавал свой вопрос или свой поступок-желание несущественными, то ему говорили: «А ты говоришь: «Купаться!», что означало – «не всё так просто, салага». После замечательного кинофильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» (1964), который мы смотрели с удовольствием множество раз в учебном центре 67-го ОДСРНК и на корабле, популярными у годков стали фразы: «А чего это вы тут делаете?», что означало провокационное любопытство «кучкованием молодых» и фраза: «Всё! Кина не будет!», то есть «Кончайте кипеш (беспорядок, скандал, разборку) и расходитесь»… Для годков самым обидным, самым распространённым и самым любимым способом осадить молодого матроса было – поймать его на естественном ответе «А?», тогда годок с удовольствием и восторгом тут же громко говорил: «Буй на! Работать надо!». Когда мы на одном из комсомольских собрания постановили «исключить из морского лексикона и речи матерные слова», то популярными стали такие ругательные выражения годков: «Ангидрит твою перекись марганца!», но говорить эту фразу могли только годки. Когда кого-то из молодых матросов надо было крепко обругать за нерадивость, годки придумали универсальное обидно-безобидное ругательство: «Ах! ты с-с-су (Украины, Урала, Ухты и т.д.) приехал сюда кур-р-р воровать?!». При этом про свою нерадивость годки неизменно говорили: «Я не дельфин, чтобы впереди форштевня прыгать!», что означало: "Я не карась, чтобы из штанов выпрыгивать!"... Универсальным определением необходимости держать язык за зубами, то есть помалкивать, было всем известное и любимое годками выражение: «Болтун – находка для шпиона», причём под понятием «шпион» подразумевались те военнослужащие, которые «наушничали» в кубриках и докладывали обо всём командирам боевых частей корабля. Вообще «праздная», то есть не деловая, не служебная, а пустая болтовня не уважалась и не приветствовалась на БПК «Свирепый». При этом на корабле и в экипаже все свято придерживались старинного обычая: «Больше двух говорят вслух», то есть эти слова обязательно говорились годками, а потом и молодыми матросами, если кто-то в присутствии других разговаривает шёпотом – в компаниях военных моряков не принято секретничать и шептаться. Также, например, существовало общее правило-закон любого дела-действия, в том числе и движения корабля в море: «Больше скорость – меньше ям», как оправдание быстрой езды или работы. Оправданием компактного «кучкования годков» (объединения в небольшие обособленные группы-компании - автор) служило выражение: «Больше народу – меньше кислороду». С одним популярным выражением «старорежимных годков осеннего призыва 1969 года» я в корне был не согласен, потому что они по-своему переиначили известное выражение: «Бороться и искать, найти и не сдаваться» и говорили так: «Бороться и искать, найти и перепрятать». За этим выражением скрывалось извечное «годковское мародёрство» – отбирание перед ДМБ флотских аттестатов первого срока носки у «молодых» и «салаг»… Также любили наши ДМБовские годки (кстати, всех годов призыва - автор) «брать за зябры», то есть силой принудить «молодого» или «салагу» к чему-то, причём, если «молодой» или «салага» упорно противились даже тогда, когда их действительно брали за горло, то годки переводили своё принуждение в шутку, в испытание на прочность и стойкость характера («испытание на вшивость» - автор). Я был не рад, когда сам догадался, почему наши осенние ДМБовские годки призыва ноябрь-декабрь 1969 года называют команды добровольцев на какую-нибудь работу так: «Бригада кому нести чего куда» (созвучно - «бригада коммунистического труда» - автор). Это была уже не шутка, а издевательская «антисоветчина»… Про себя и про свою «ДМБовскую артель» для выполнения работы по «ДМБовскому выходу» наши годки в шутку говорили так: «Бригада Ух! работает до двух, а спит до четырёх». На самом деле «годки», если брались дружно за дело, то делали его действительно «ухарски», то есть азартно, аврально, мастерски. Если кто-то из «молодых» или «салаг» брался не за своё по силам дело, то годки неизменно говорили: «Брось, а то уронишь!», то же самое они традиционно говорили всем, кто нёс чего-то тяжёлое. Однако самым популярным выражением в экипаже БПК «Свирепый» (вообще на военно-морской службе – автор) было: «Будь проще, и люди сами потянутся к тебе», то есть «будь сдержаннее, веди себя скромнее, не зазнавайся, и тогда все будут тебя ценить, уважать, холить и лелеять». Всякий раз, когда кто-то не из годков возмущался, сопротивлялся или проявлял какое-либо неуважение или невнимание, то годки тут же говорили: «Что-о-о?! Бунт на корабле? Кто зачинщик?». Этот вопрос «Кто зачинщик?» сразу же осаждал любое активное сопротивление, переводил конфликт или случай в скрытую фазу развития… Когда «годки» кого-то наказывали либо не по уставу, либо с нарушением своего же Годковского закона, то они, как правило, говорили потом: «Бывает хуже, но реже!», так они выражали своё запоздалое сочувствие и понимание своей ошибки, но потом кто-то из них обязательно добавлял: «Бывают в жизни злые шутки, - сказал петух, слезая с утки»… Если у молодого матроса или у «салаги» что-то пропадало, то годки дружно говорили: «Что упало, то пропало», «Был, да весь вышел», «Был, да сплыл» и т.д., а в утешение они говорили: «Что было, то было, упало-забыло, а что будет, то будет и снова пройдёт». Когда кто-то из молодых матросов и «салаг» говорил, например: «И так сойдёт» или «Всё равно», то годки, как правило, говорили старинную формулу артельной службы: «Было б всё равно, лазили б в окно, а нормальные люди в дверь ходят!» и требовали выполнить необходимое как надо. Одной из старинных блатных шуточек, пришедших на флот и на наш корабль «с улицы», было неизменное и традиционное: «Было ваше, стало наше». Так говорили в компании годков, когда что-то из имущества или флотского аттестата молодого матроса или «салаги» оказывалось во владении какого-либо годка. При этом «годковская солидарность» требовала такого добавления: «Было ваше, стало наше - кто не верит, тот дурак», тем самым тот, у кого было что-то отнято и присвоено, «прописывался» как «дурачок», не принимающий годковские законы и права «годков»… В бытовом обиходе наши «осенние ДМБовские годки» призыва второй половины 1969 года любили вспоминать и произносить что-то из далёкого детства, отрочества или юности, тем самым подчёркивая своё весёлое отношение к жизни и к службе с вершины своего «годковства», например: «Быстро только кошки плодятся», «Бяка-бука», «В Багдаде всё спокойно!», «В гости глодать кости!», «В двадцать лет ума нет!» и самокритично добавляли: «И не будет!»… Также годки любили в своих ответах офицерам и мичманам (командирам команд и групп) «по-годковски» докладывать: «В действительности всё выглядит не так, как на самом деле!», что открывало им простор для дальнейших выдумок и шуток. Одной из «годковских шуток», например, была такая: «В конце концов! Концы концам будут?!» или вот другая: «Этот конец всем концам конец, в конце концов, наконец-то концом по концу – доброму молодцу по лицу» (из таких каламбуров годков рождались будущие военно-морские КВНовские шуточки – автор). Если кто-то из молодых матросов или «салаг» умничал, проявлял «излишнюю образованность», то «ДМБовские годки» неизменно его спрашивали: «Скажите, вам в очках ноги не потеют?». Если молодой матрос излишне «качал права», то наши годки ему с намёком говорили: «Умелый матрос в зад пихает, а неумелый в пупок дышит… Понял!». Когда обиженный «молодой» или «салага» уходил, годки, как правило, говорили ему в след: «Вали, вали! Да только не в штаны!». Если была за чем-то очередь, то в середину очереди неизменно подходили годки, выбирали себе «жертву» и говорили ему: «Вас здесь не стояло»… и вклинивались, занимали его место в очереди. Универсальным показным «годковским несогласием» было выражение: «Вася, ты не прав!», лаже если кто-то причинял нечаянно годку сильную боль, то всё равно говорилась эта фраза и это выражение было «годковским шиком» терпения и выдержки. При этом термин-статус-понятие «Вася», то есть «Эх, ты, Вася!» припечатывалось к нечаянному обидчику «годка» надолго. В экипаже БПК «Свирепый» в период пребывания корабля в Калининградском ПССЗ "Янтарь" родилась настоящая своя свиреповская примета, которую подхватили наши «ДМБовские годки», они говорили: «Везёт «молодым», «салагам» и дуракам», тем самым объединяя и тех и других в одно целое… Воспитывая и приучая молодых матросов и «салаг» к порядку, годки, заметив неряшливость и недостаток в одежде матроса, подходили к нему, брались, например, за плохо пришитую пуговицу и спрашивали: «Видишь? Больше не увидишь!», отрывали её и выбрасывали. В следующий раз пуговица молодым матросом или салагой пришивалась «намертво»… Если в кубрике внезапно «вырубался» (выключался) свет (освещение), то в темноте неизменно раздавались шутливые фразы годков: «Врубите свет! Блоху поймал!», «Блоха не вошь, в темноте не разберёшь!», «Дышать темно и воздуха не видно!», «Не бздыхай и дыши наощупь!». Любили наши осенние «ДМБовсие годки» призыва 1969 года ради развлечения заставлять дневальных по кубрику произносить разные каламбурные фразы, например: «Во мху я по колено», а также петь ухарские (хулиганские) песни типа: «Ехал на ярмарку Васька-холуй, за три копейки показывал ху… Художник, художник, художник молодой, нарисуй мне барышню…» и т.д. Ещё больше любили «ДМБовские годки» повторять: «Водка - это витамин!» - сказал Хо Ши Мин», «Пить надо в меру!» - сказал Джавахарлал Неру», «Кто не пьёт, тот бздун!» - сказал Мао Цзэдун», «Ребята! Пей досыта!» - сказал Хрущёв Никита» и всякий раз, когда звали своих друзей на «тайную попойку», торопили их так: «Водка стынет!». Когда кто-то из молодых матросов или «салаг» изворачивался и оправдывался, то «годки» говорили: «Воротник поправь… Врать мешает», а когда «молодой» или «салага» справлялись с заданием, то говорили так: «Вот и всё, а ты боялась, даже платье не помялось». Когда до «Приказа о ДМБ» оставались считанные дни, то традиционно в кубриках перед тем, как после отбоя вырубить общий свет, кто-то из годков говорил: «Вот и ещё один день службы прошёл», а все остальные в кубрике должны были традиционно хором, как молитву, произносить: «Ну, и буй с ним!». Утром дневальный приветствовал всех командой «Подъём!» и сообщал-докладывал годкам: «До Приказа осталось (столько-то) дней!». В разное время, в разных ситуациях и разными по воспитанию и образованию годками произносились множество разных фраз, которые в той или иной степени ими использовались, например: «Вот она была и нету», «Вот так номер, чтоб ты помер», «Вот тебе крест на пузе», «Вот тебе раз! Вот тебе два!», «Вперёд, альбатросы! А я за вами», «Враг не дремлет – он спит!», «Врать – не брать, мешки не таскать», «Врать в КГБ будешь!», но эти фразы не были массовыми. Однако не прижились в экипаже БПК «Свирепый» попытки внедрить такие, например, «гражданские» фразы-выражения: «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё», «Все довольны, все смеются», «Всё есть, как в Греции», «Всё пропало, Бобик сдох», «Всё схвачено, за всё заплачено», «Всех денег не заработаешь», «Встанешь в позу – получишь дозу» и другие. Нет, в экипаже БПК «Свирепый», как-то изначально, сложились истинно военно-морские отношения и мы стремились не к тому, чтобы увиливать от обязанностей и работ военно-морской службы, а наоборот, к усиленному авральному труду, чтобы поскорее подготовить и вывести наш корабль в море, на БС (боевую службу). Правда, «ДМбовские годки» призыва 1969 года всё же любили говорить в шутку, что их годковская служба – это «Вся жизнь в борьбе: до обеда с голодом, после обеда со сном, и этим она интересна», а ещё они любили мечтательно говорить: «Всякому огурцу своя клубничка полагается», намекая на общение с девушками…. Автор обходит молчанием множество флотских и морских фраз и выражений, которые относятся к мужской разговорной русской речи, которые невозможно опубликовать в литературном произведении, но они, несомненно, являются «живой речью» матросов и старшин, от которых потом, на «гражданке», очень трудно отвыкать. Особенно обидными были изощрённые, граничащие с издевательством «годковские прозвища» и оценки, например: «Гений в трусах!», «Гений среди удобрений», «Геракл засушенный», «Глуп как тульский пряник», «Глядь не глядь, а вертится как… юла!», «Говорливый, вытри нос сопливый!», «Голова дырявая, что гондон штопанный», «Греби ушами в камыши», «Гуляй, Вася, соси ботинки, командир я зубдробилки», «Гутен морген, гутен так, всё равно отдашь за так». Любымыми выражениями «ДМБовских годков» всех годов призыва во время занятий и тренировок были: «Друг ты мне или портянка?», «Думай, Вася, думай!», «Дурак дураком», «Дурак ты, Вася, и шутки у тебя дурацкие», «Дуракам закон не писан», «Дурацкое дело не хитрое», «Не дурнее паровоза», «Дурных нема», «Дурак дурака видит издалека», «Мой дурак умнее твоего дурачка на четыре кулачка». Если в запале страстных тренировок или занятий годок давал кому-то из непонятливых молодых матросов или салаг «под дых», то он неизменно приговаривал: «Дыши носом, пока не клоун», намекая на то, что следующим тычком в нос он пустит молодому «кровянку» и тот останется с красным носом «клоуна-дурачка»… Если «ДМБовского годка» кто-то их «молодых» или «салаг» выводил из терпения («из себя»), то он любыми путями должен был добиться, чтобы «молодой» признал свою неправоту и громко произнёс традиционную фразу: «Дядь матрос, прости засранца!». Любимым ёмким выражением изумления годков в первом экипаже БПК «Свирепый» было: «Ё-ка-лэ-мэ-нэ!», что означало любую эмоцию от восхищения до огорчения. «ДМБовские годки» 1970, 1971 годов призыва пытались «придумать» ещё такое выражение «Ё-бэ-мэ!», эквивалент наиболее известного матерного выражения, но оно не прижилось. Зато прижилось другое весёлое, смешное и ироничное универсальное выражение «ДМБовских годков призыва 1969 года»: «Во! Напугал ежа голой попой!». Однажды я услышал в свой адрес такое выражение моего друга, наставника и ДМБовского годка: «Ему легче дать «леща» (подзатыльник – автор), чем учить с ним полчаса!». Наш первый командир отделения рулевых старшина 1 статьи Александр Кузнецов свято верил в то, что «если долго мучится, то обязательно что-нибудь получится», так учили его «годки», так учил он и нас – молодых… «ДМБовский годок» осеннего призыва 1969 года Александр Кузнецов был очень вспыльчивым, нетерпеливым, ярым, скорым на атаку и авантюру, на злость, но также быстрым на успокоение и отходчивость. Сашка Кузнецов был очень похож своим поведением и характером на моего старшего брата Юру, и я относился к нему так же, как к своему брату. Это ему, Сашке Кузнецову, я начал читать письма моих родителей из дома, потому что Сашке его родители (мама – автор) и друзья писали крайне редко и очень скупо (всё больше жаловались на здоровье, безработицу из-за пьянки, протекающую крышу, на безденежье и т.д. – автор). Я быстро учился всему тому, чему учил меня Александр Кузнецов, но иногда я допускал оплошность, тогда Сашка бегал за мной в ярости вокруг прокладочного стола БИП на ГКП (боевой информационный пост на главном командном пункте - автор), пытался меня догнать и кричал: «Остановись, Суворов! Дай вдарю, а то заболею!». Побегав кругами и увидев, что Сашка Кузнецов сатанеет в ярости, я вдруг останавливался, бесстрашно смотрел прямо в глаза этому долговязому бугаю и максимально спокойно и серьёзно говорил: «Конечно, Александр, вдарьте, если желаете, я не хочу, чтобы вы заболели». Сашка Кузнецов подбегал ко мне, «заграбастывал» меня своими сильными костлявыми руками, прижимал к себе так, что из меня «дух вон», потом отпускал и говорил: «Если человек идиот, то это надолго, но я из тебя, Суворов, твой идиотизм вышибу!». #АлександрСуворыйПроза