Ощущения Главного Героя, ненароком попавшего в жестокую водяную мясорубку на носу судна в момент прохождения смертельной волны, вероятно, прилично впечатляют. Но это как бы одно... А вот взгляд на ход всей передряги, через которую прошёл пароход, тоже возбуждает немалый интерес, и, прежде всего, у самого потерпевшего Часть 4. Злая Шутка Посейдона Вот что поведал мне следующим вечером после отзвучавших бурных событий мой компаньон Сашка, когда мы уже стояли пришвартованными к причалу в порту Кавасаки. Как раз предоставился удачный момент скромно отметить моё боевое «крещение». Точнее было бы сказать, второе рождение. Всё то буйство стихии происходило на его глазах при нахождении на капитанском мостике, проистекало очень динамично и спрессовалось всего-то меньше даже, чем в пятиминутный отрезок времени. Привожу всё описанное ниже в его интерпретации и от его же лица. А было всё вот как. * * * * * * * * * - Ничего понять не могу, интересно, что за хренотень тут такая появилась на горизонте? Полоска какая-то тёмная!.. Но приближается постепенно… Шура, ты видишь, слева по курсу? – Егор, второй штурман, обращаясь ко мне, схватился за бинокль, и, присмотревшись чётче, выдал. – Мать честная! Пипец какой-то… Буквально стена воды прёт! Это же, вероятнее всего, шальная волна непонятно откуда! Кажется, влипаем… Надо срочно шефа тормошить. На, понаблюдай пока вблизи. На мой взгляд, волнишка эта серьёзнее, чем может казаться… К тому же фронт у неё длинноватый, никак не успеваем обойти манёвром. И, действительно, то, что мне представилось, выглядело достаточно внушительно на фоне казавшихся мелкими обычных двух-трёхметровых волн, по которым мы пока успешно двигались на своём полном крейсерском ходу. В это время «ревизор»* уже схватился за микрофон, включил трансляцию по судну. - Капитану, просьба срочно подняться на мостик! Очень срочно! - Что за паника, Иваныч? – не прошло и четверти минуты, как «кэп» птицей впорхнул на мостик, и тут же, охватив картину, – Ох, ты ж, ёптить-моптить! Давай, срочно труби «штормовое» по судну для всего экипажа! Задраить всё, что можно и нельзя по всей надстройке, к чёртовой матери! Наружу - никому ни ногой! – мастер* классически вошёл в свою роль вожака. «Второй» так и не успел выпустить из рук микрофон. Прозвучала очередная команда по всем уголкам судна. - Внимание экипажа! Внештатная ситуация! Всем срочно приготовиться к шторму, закрепить штатное оборудование, задраить иллюминаторы на заглушки и входные двери в надстройку! Выходить на открытую палубу категорически запрещается! На мосту стало заметно теснее. На тревожные объявления по судовой трансляции подбежали «комиссар» со старпомом и третий помощник с четвёртым - молодой хлопец, только что из мореходки, делающий свой первый рейс в должности. Прибежали все, кто имел доступ на капитанский мостик. Но вот мне всё никак не удавалось вклиниться к капитану по твоему вопросу. А время неумолимо шло. - Старпом – по правому борту, «третий» – по левому - проверить иллюминаторы ниже главной палубы! Бегом, марш! А ты, Макарыч, - обращаясь к помполиту, - бери «четвёртого», срочно спускайтесь и в темпе вальса прикрывайте, где ещё не закрыто, штатным железом все иллюминаторы первой и второй палуб надстройки. В первую очередь в каютах лобовой части! Иваныч, дай связь с машиной и не выключайся из неё, предупреди, сейчас будем реверсировать на «задний», пусть будут в сиюсекундной готовности! – и мастер вновь включился на обзор в бинокль. - Машина – мостику, ответьте! – голос вахтенного штурмана. - Машина на связи! – невозмутимый голос стармеха. Он молодец, уже на рабочем месте. - Готовьтесь к «полному заднему ходу»! - Поняли! Готовимся… - Иваныч, к «телеграфу»*! – вновь оживился мастер, и тут же, - «Стоп, машина!». На мгновение воцарилась тишина. Тут и у меня, наконец, получилось ввернуть со своим «больным» вопросом. - Виктор Николаевич, у меня радист сейчас на баке*, связь с мостиком собрались ремонтировать… А тут такое… - Што-о-о?!! Тво-ю мать!.. Этого нам ещё не хватало!.. – мастер был в бешенстве. - Может, дать ему команду бежать срочно назад? - Сдурел, что ли?! Раньше надо было возвращать! О чём ты думал?!... Волна, считай, уже под носом. Скоро обрушится на нас. Времени уже нет. Речь уже идёт о секундах. Пока он там сообразит, что к чему, пока спохватится, может и не успеть добежать. А крыльев у него нет. Не пятнадцать метров дистанции преодолевать, а все пятьдесят. Пусть даже и не рыпается! Срочно дай ему команду, чтобы закрепился хорошенько. Предупреди о приближении волны! И пусть зацепится намертво за что-нибудь там и сидит, как мышь. Будем таранить волну! Бог даст, выдюжит твой радист. Но и ты моли Бога, начальник… На тебе теперь полнейшая ответственность за его жизнь. И, махнув рукой, мол, «отвянь» и не мешай, тут же вновь переключился на натуру на «поле боя». - «Полный назад»! - и следом затренькал телеграф. - «Второй», предупреди в машину, ещё предстоит резко стартовать до «полного вперёд». Корпус судна, содрогнувшись, заметно задрожал, в потугах сдержать инерцию разогнавшегося в своём ходе тяжело гружённого судна. Тем временем «картина» впереди уже прекрасно рисовалась перед нашим взором. На центральном плане, конечно, присутствовала волна собственной персоной, с чёткой очерченной достаточно глубокой впадиной перед собой. Волна не была бесконечной по фронту. Но обойти её даже раньше, было немыслимо. Не успевали произвести окончательный манёвр. И тогда точно попадали бы под неё бортом, однозначно рискуя перевернуться. Изначально, будучи замеченной, она находилась от нас на дистанции примерно с милю (1870 метров), но ежесекундно и довольно споро шла на сближение с нами, и теперь уже была совсем рядом. Не везде однородной высоты. Она постоянно «играла», видоизменялась. Как будто жила своей жизнью. Белёсые барашки на слегка нависающем гребне её верхушки то образовывались, то пропадали. Ну, как цветомузыка. - «Стоп», машина! - разразился очередной командой мастер. Тут он, по-прежнему продолжая буравить сквозь бинокль расстояние впереди судна, будто рассуждая сам с собой, выдал комментарий во всеуслышание. - Вот ведь паскудница какая! Совсем не подчиняется общему хору волн! Откуда её, чертовку, принесло? Да ещё и с кандибобером, со впадиной по фронту. Сама-то волна, относительно штатных, вроде и невысока – метров шесть, ну, пусть семь. Но плюс глубина впадины – все десять получается, считай, если не больше... А у нас сейчас борт в районе бака не выше семи. Подходим на сближение под оптимальным углом к ней, не слишком острым, но и не в лоб. Это хорошо. Плавно вкатываемся во впадину. Ну, а дальше… Чую, жарко будет… Кто его знает, как она поведёт себя в момент контакта?.. Эх, как бы всё много проще выглядело, если бы порожнём шли или с чем-то полегче, а не забитые железяками по самое не хочу! Но всё одно придётся ведь «прошивать» её насквозь, хочешь не хочешь… Уж очень грузно мы в осадке сидим… Не успеем из глубины впадины на её склон подняться... По-любому подомнёт нас гребнем... Ну что, будем таранить её под солидным углом... Ударит по морде, конечно, и, наверное, не хило... «Малый, вперёд»! – неожиданно гаркнул мастер. Волна подкатила уже практически к самому корпусу. И она в этот момент, как назло, словно почуяв добычу, злобно ощерилась звериным оскалом барашков на верхотуре гребня. Даже, казалось, она подросла в высоту, грозно нависая своей трёхметровой глыбищей над носом парохода, в ту же секунду готовая навалиться на него. К тому же нос судна уже начал довольно резво заваливаться в глубокий провал впадины с критично быстро нарастающим креном на левый борт. Поверхность океана будто прогибалась перед фронтом волны, и нас словно всасывало в этот неестественный громадный провал. Теперь все молчали. Словно зрители на захватывающем спектакле, стояли, широко расставив ноги и вцепившись в поручни приборной группы под лобовыми иллюминаторами, лишь заворожено созерцая разворачивающиеся перед нашим взором события. А они следовали по своему неминуемому и пока не прогнозируемому для нас сценарию. И тут - резкий динамический удар по носовой части корпуса, в принципе, ожидаемый – судно немилосердно содрогнулось, по сути, потеряв управление. Пароход будто вздыбился, как резко остановившийся конь. К тому же его ощутимо мотнуло в правую сторону и, скорее всего, слегка поволокло назад - вошли в контакт с самим фронтом волны, натужно вспарывая её словно иголка тугую ткань, одновременно принимая на носовую часть трёхметровой высоты пласт её гребня, хотя наверняка он ощутимо вырос в высоту, поскольку мы упали во впадину волны. Впереди – плотное облако брызг, и передняя часть судна, считай, до своей середины, до самой надстройки, фактически сходу скрывается в плене массива воды. А далее и весь пароход на некоторое время притоп на манер подводной лодки, лишь жилая надстройка островом в два этажа выглядывает из воды. Хотя пароход уже вроде как выпрямился по горизонту, и ощутимый ранее бортовой крен ушёл. Но уж очень неестественно низко в воде находимся. Бортов не видно. Да мы просто утопли, погрузившись в воду. Она гуляет кругом, кое-где, наверное, двухметровым, а то и больше шаром. Но не просто гуляет. А бешеными многотонными потоками водоворотов проносится по палубе и крышкам трюмов, разбиваясь каскадами брызг на высоких рострах*. Гребень волны, пронесясь по всему нижнему такелажу и прокатившись до лобовой надстройки, не сказать, что ударил, а, лишь в бессилии взвившись ввысь вертикально, дотянул отдельными одинокими языками водяных лап до иллюминаторов капитанского мостика, и волна, обогнув надстройку с обеих сторон, отправилась гулять дальше, в кормовую часть судна. Что она творила там, нам из пределов штурманской рубки видно не было. Но корму парохода повело, но уже незначительно, влево, выводя корпус в изначальное положение. Ведь нас слегка развернуло фронтом волны в другую сторону. На какое-то мгновение, видимо, от переместившегося пласта волны на кормовую половину судна и поддавившую его своей массой, пароход слегка подсел задом, зато приподняв свою носовую часть. Однако стало понятно, самое страшное уже, слава Богу, позади. «Теперь бы всплыть поскорее!» - так, наверное, подумал каждый из нас, стоящих в рубке. - «Полный вперёд!» - зашёлся с очередной командой мастер, вовремя поймав момент стабилизации по горизонту. Снова ощутимая дрожь в корпусе по-настоящему оживившая судно, а вот и, наконец, хвала Всевышнему, борта судна начали показываться из воды. Плавно и медленно мы выползаем из коварной пучины, засосавшей было нас. Вот что значит положительная плавучесть для судна (пропоём ей оду!). Теперь можно и с облегчением вздохнуть под шум неуемной воды, многими тоннами скатывающейся с палубы к себе домой, в океан, через многочисленные шпигаты в бортах. А что же волна?.. Она, добротно прокатившись по нам, довольно скоро умчалась куда-то в свою неизведанную даль, споро скрывшись за горизонтом. Может, и ещё кого-то повстречает на своём неправедном пути... А может, сама собой затухнет, растворится, точно так же и столь же неожиданно, как и возникла откуда-то, из ничего… На мостике радостное оживление. Но вот и о тебе наконец вспомнили. Это прозвучала своевременная заботливая команда капитана. Он как раз старательно рассматривал тебя в бинокль. Но нам и так ты был вполне заметен. Вот только вид твой вызывал некоторое беспокойство. - Боцман, срочно организовать вылазку на бак! Доставить «маркони»* ко мне в каюту! И доктора не забудьте взять с собой! – и, собираясь покидать рубку, уже обращаясь к вахтенному штурману, - Выйти на генеральный курс! * * * * * * * * * Видок, конечно, у меня, действительно, был изрядно потрёпанным. Но зато живой и невредимый! Почти!.. И этот факт был отрадно приятен, прежде всего, мне самому. Но сначала я оказался во власти доктора, в его лазарете. Мне забинтовали левую руку. Хорошо хоть пострадала не правая, рабочая, та, что телеграфным «ключом» владеет в полной мере. Кожа в месте моего захвата труб была изрядно потерзана чуть ли не до сухожилий, и болела немилосердно. Как она вообще не сломалась там, на трубах? Удивительно, но больше открытых травм или каких-то повреждений у меня не оказалось. Только моё многострадальное тело казалось мне совсем не моим. И ныло всё преступно. Но самое удивительное было в другом, и я просто обомлел, внимательно рассматривая себя в зеркало, когда переодевался в каюте. То, что рука была сплошным синяком, мне было понятно. Если бы не она, то и меня, скорее всего, на этом свете уже не было. А вот то, что вся моя спина и задняя поверхность ног были натурально чёрного цвета, как у негритоса, повергло меня в ощутимый транс!.. Вот это синячище, однако! Поставил-таки на мне свою печать шаловливый Посейдон! Видимо, напоследок, когда зверски припечатал меня к переборке в финальном раунде своего действа. Во, дела!.. …Рандеву с капитаном прошло тет-а-тет и оказалось очень гостеприимным. В стороне стоял прилично накрытый стол. Не в мою, конечно, честь. Для старшего руководства. За общую удачу. Мастер попросил показать ему мою спину. Видимо, доктор уже донёс. Пришлось распеленаться. Посмотрел, но ничего не сказал, лишь пару раз качнул головой и языком поцокал, как бы жалея. Затем налил мне полный стакан водки и велел выпить до дна. Естественно, я не стал отказывать ему в такой малости. Потом, когда я закусил, вручил мне ещё две бутылки с напутствием. - Держи! Заслужил! Празднуй, маркони! И запомни эту дату. Считай, что сегодня у тебя ещё одно рождение! Пройдя в свою каюту, я, не раздеваясь, рухнул в кровать и проспал аж до самого утра. Вахты за меня и за себя, само собой, фактически до самого прихода в Кавасаки нёс мой начальник. В этот же день была произведена ревизия всего внешнего вида и хозяйства судна. Итоги, впрочем, как и предполагалось, оказались не очень утешительными. Покуражился Посейдон! Ведь никто не был готов к подобным ударам судьбы при обыденном переходе, по сути, в обычных погодных условиях, не предвещавших ничего сверхординарного. Во-первых, вся палуба перед надстройкой была неестественно стерильно чистой. Ни тебе бочёночка, ни разнообразных стройматериалов, в обычном режиме судна, как правило, присутствующих во владениях боцмана в разном ассортименте. На баке навечно сникли две мощные вьюшки, закреплённые по штатному, как и положено, с намотанными на них стометровыми капроновыми концами*. Практически половина левого фальшборта* на баке из пятимиллиметровой стали пригнута к палубе. Посрывало почти все лёгкие леера* ограждений шлюпочной палубы надстройки. А что не сорвало, то основательно погнуло. А ведь они были из приличного диаметра металлических труб и совсем не тонкого стального троса. Уже этого перечня довольно. Это, конечно же, прискорбно. Но вот что меня впечатлило больше всего! Мною раскрытый ящик с оборудованием для связи с мостиком, который я со своим азартным ШРМом намеревался подшаманить, оказался девственно пустым. Даже крышки от ящика не оказалось на месте. А ведь блоки оборудования наглухо привинчиваются ещё при постройке! Неужели настолько обветшало крепление, что какой-то волной, пусть и столь свирепой и циничной, их напрочь посрывало?!... Остался лишь сам голый и превратный факт - теперь и улучшать по связи с мостиком уже нечего. Выгружались мы в двух портах. После Кавасаки, где сбросили часть груза, перешли в Иокогаму – тут рукой подать. А там и домой, порожняком, под погрузку очередной порции леса. В Кавасаки пришлось капитану заказывать у шипчандлера* и закупать два карманных портативных радиотелефона для переговоров «мостик - бак». На переходе кэп созвал командирское совещание. Проводили подробный разбор нашей минувшей передряги. Популярно пояснил нам свои действия во время прохода волны. Поскольку мы были в полном грузу (очень тяжелы) и с минимальной плавучестью (способность парохода в грузу оставаться на воде), главное опасение вызывал сам момент контакта с фронтом волны. Потому и подходить к ней впритык надо было с минимальной скоростью и под определённым углом. А поскольку инерция гружёного парохода слишком велика, то гасить скорость пришлось резким задним ходом. Если бы в момент провала в ложбину волны мы не сумели сбить скорость, то из-за слабой плавучести так и пошли бы, углубляясь, носом вниз под воду под тем же углом, с каким входили. И тогда бы мы уже здесь не сидели. Вот ведь какая стратегическая фиготень! В конце совещания капитан подвёл окончательный итог. - И вообще, ребята, учитывая исключительную эксклюзивность и неординарность обстоятельств, я считаю нам всем просто повезло. По крайней мере, в моей практике этот феномен случился впервые, и как поведёт себя судно и, что важнее, подобный вал, вряд ли кто досконально знает… И, на наше счастье, это была не столь большая волна, и немаловажно, что в гости она пожаловала в дневное время. Ну, и, конечно, машина не подвела!.. Реверсы – вот отчего я слышал дрожь судна незадолго, как прочувствовать силу волны на себе – переход на «полный назад» – скорость судна гасили. Это – всё равно, что коня на скаку останавливать – вздыбливаться начинает. Так и тут – неестественной вибрацией манёвр отдаётся... Блуждающая волна… Она же бродячая… Она же шальная… Да, попали мы в переплёт приличный, и насколько редкий, на столько же и загадочный по своей природе. И пока с досконально не изученным механизмом образования его на поверхности. Потому как феномен этот крайне редко встречающийся в море. Без преувеличения, волна-убийца. К тому же не поддающаяся прогнозированию в своём поведении. И, слава Богу, высота, а значит, и сила, и энергия той волны были не столь велики. А ведь, слыхивал по рассказам, хотя, может, и врали, случались и куда серьёзнее подобные экземпляры. Но всё равно, зараза, безусловно, страшна! И лучше бы с подобными феноменами не встречаться никому на своём пути! А уж если повстречался, то важно грамотно и культурно, а главное, умело и безошибочно разойтись с ней. Ошибок она вряд ли простит… ------------- *ревизор - по-морскому жаргону, второй помощник капитана. *мастер - по морскому жаргону, капитан судна. *телеграф (машинный телеграф) - устройство передающее от капитанского мостика в машинное отделение сигналы манёвров хода судна. *бак - носовая часть судна. *ростры - на современном судне поперечные надстроечные возвышения между трюмами, на которых размещены грузовые стрелы, механизмы и такелаж к ним. *маркони - международная кличка судовых радистов. *концы - канаты. *фальшборт - по сути, продолжение борта - прикрывает носовую часть судна от волн. *леера - лёгкие металлические ограждения на верхних палубах. *шипчандлер - судовой снабженец за границей. ------------ На фото: т/х Аргунь - как и положено лесовозу, следует с грузом леса-кругляка куда-то под выгрузку, и ведь, смотри-ка, чешет, ну как по болоту... КОНЕЦ ***** Мореас Фрост

Добро пожаловать в мой Мир! О себе. Бывший профессиональный моряк (хотя бывших моряков не бывает). В самом начале 1976 года, сразу по окончании радиотехнического отделения Херсонского мореходного училища Министерства морского флота СССР (ныне Херсонская Государственная морская Академия), по распределению был направлен во Владивосток, в Дальневосточное морское пароходство, где проработал на судах дальнего плавания вторым радистом, а потом и начальником судовой радиостанции. После десятилетнего периода скитаний по морям и океанам по уходу на берег сменил много мест работы, пока, наконец, не нашёл себя в бизнесе. Место проживания – город Херсон. Государство - Украина. До 2013 года мною не написано ни строчки. А тут вдруг настоятельно повело на масштабные прозаические откровения. Потому писателем, в полном смысле этого слова, себя не считаю. Просто по мере возможностей пишущий в своё удовольствие. На просторах «Проза ру» «засветился» в феврале 2014 года. Трилогия «МОРЕХОДКА»… Художественная сага повально о любви, самой разной, ещё, судя по названию, о легендарной мореходке эксклюзивно, ну и, конечно, о морских странствиях. Произведение специфическое, можно даже назвать его скандально-эпатажным и отнести к категории «16+», а может, и «18+». Точно мне и самому этот нюанс не совсем ясен. Уж очень много там откровенных описаний любви. Охвачены события двух десятков лет – от середины 60-х до середины 80-х годов. Первая Книга - «Провинциальные Хроники» - истоковая повесть о своеобразном детстве и школьной юности её неординарных Героев и их ранней, но необычной Любви. Добавлю лишь, попутно раскрывается тема совершенно новая, редкостная, никем ещё не проторённая. Вторая Книга – роман «Дети Лейтенанта Шмидта» - как логическое продолжение «Хроник» - последующие вехи школьной истории Любви Главного Героя и другие его любовные приключения вперемешку с описаниями лихой жизни курсанта мореходного училища на фоне самой мореходки. Охватывает период до середины 70-х годов. Пока в стадии дописывания. Конечно, основные морские приключения и мотивы своеобразной береговой жизни моряков 70 - 80-х годов ожидаются в Третьей Книге. Но до её написания Автору предстоит ещё определённая дистанция. Пока лишь из неё выставлены не связанные друг с другом отдельные рассказы. Уважаю и адекватно воспринимаю любое мнение, высказанное по существу, чистосердечно и открыто, но без назиданий и «наездов». За псевдонимом не прячусь, поскольку, не таясь, позиционирую себя на страницах своих произведений. Просто он мне откровенно импонирует. #МорскиеБайки