XLII. Да, дома быть хорошо! Но твои друзья по школе всё ещё служат в армии. Ты заходишь к их родителям и узнаёшь, кто и где служит, как идёт служба. Передаёшь всем приветы, берёшь адреса воинских частей, чтобы написать потом письма своим однокашникам. А вечером бежишь по знакомой дороге на гребную базу. Здесь тебя знают и помнят. Кое-кто из ребят ещё учится, и поэтому не в армии. Тренер находит лыжные ботинки твоего размера. Ты надеваешь лыжи и выходишь на лыжню возле базы. И тут, на лыжном круге, встречаешь своих товарищей, с которыми три года провёл вместе. Шесть раз в неделю, каждый вечер, (а летом - и утром, и вечером) на тренировке. Пробежав заданное количество километров и наговорившись на ходу, вы все вместе возвращаетесь в физкультурный зал, где можно уже поговорить в тепле, потягать штангу, подтянуться на турнике. И снова ощутить себя на пару лет моложе. Договориться о завтрашней тренировке и снова ощутить себя дома! На следующий день ты одеваешь морскую форму, зимнюю шапку с «крабом», вместо галстука повязываешь на шею белый шарфик и утром заявляешься в местную военную комендатуру, чтобы встать на учёт, как находящийся в отпуске курсант мореходного училища, в котором ты проходишь воинскую подготовку. Часовой на входе, увидев тебя такого красивого и не сумев опознать, кто же ты такой, вызовет дежурного по комендатуре, и тот выскочит тебе навстречу, приняв за офицера Военно-морского флота. Так как шинель у тебя офицерская, с двумя рядами пуговиц, а не с одним, как у матросов. Ремень ты не одеваешь поверх шинели, а оставляешь в брюках. Краб напоминает военно-морскую кокарду, а белый шарфик, купленный в военторге, придаёт тебе законченный военно-морской офицерский вид. Только погоны на твоих плечах отсутствуют. Поскольку моряки в здешней комендатуре появляются нечасто, то, как выглядят военморы, часовой представляет себе весьма отдалённо. И, выскочивший дежурный офицер, почти уже вскинув руку к фуражке для отдания воинского приветствия и разглядев твои курсовые знаки на рукаве шинели, в сердцах материт про себя часового, устроившего весь этот переполох! Затем дежурный принимает позу «вольно» и обращается к тебе с вопросом, чего собственно тебе здесь нужно? Узнав о цели прибытия, заводит в кабинет к начальнику комендатуры, и ты рассказываешь местным воякам о жизни в Северной столице. После чего тебя записывают в каком-то журнале, ставят тебе на отпускное удостоверение штамп о постановке на временный учёт, и вы, распрощавшись, как хорошие знакомые, продолжаете заниматься каждый своим делом. Они – нести службу, а ты - отдыхать в учебном отпуске. После визита в комендатуру ты вдруг думаешь, что было бы неплохо зайти в родную школу. И, не откладывая в долгий ящик этот приятный визит, направляешься в оконченное тобой два года тому назад учебное заведение. Здесь тебе предстоит обняться со своими старыми учителями, выслушать массу комплиментов о себе и своём внешнем виде. Начать рассказывать об учёбе в Училище и тут же быть перехваченным своим классным руководителем, что бы в начале следующего урока выступать перед нынешними десятиклассниками, которым предстоит в этом году окончить школу. Ты расскажешь им об Училище, о полученных знаниях, о том, что предстоит в жизни всем этим молодым людям после получения аттестата о среднем образовании. На тебя будут смотреть несколько десятков глаз, в которых ты будешь отражаться бывалым морским волком. Хотя моря ты ещё и в глаза не видел! Но всё ещё впереди, и ты расскажешь им всяческие, произошедшие с тобой за это время истории. И будешь смущаться немного, когда ребята станут обращаться к тебе на «вы», задавая интересующие их вопросы. А вечером ты опять на тренировке. Бежишь вместе с ребятами через Волгу по автомобильному мосту до окружной дороги, где стоит на пьедестале танк Т-34. Добежав до него, вы возвращаетесь в спортзал и уже серьёзно, с большим количеством подходов, занимаетесь общей физической подготовкой. Пока футболка не пропитается потом, а мышцы не начнут гудеть и испытывать привычную приятную усталость. И так будет повторяться изо дня в день, пока не закончится твой зимний отпуск. И ты вернёшься к своим товарищам по роте. И будешь продолжать осваивать выбранную тобой, нелёгкую, но такую интересную и почётную профессию моряка! XLIII. Снова мы стоим в строю. Рота вернулась в Училище после зимнего отпуска, чтобы с новыми силами взяться за учёбу и несение караульно-вахтенной службы. Пятый курс РТО закончил обучение и, получив дипломы радиооператоров второго класса и радиотехников, покинул Училище. Теперь четверокурсники составляют для второго и третьего курсов главную движущую и вдохновляющую силу, по организации и соблюдению установленного порядка жизни в Системе. Сначала четвёртый курс чувствует лёгкое головокружение от того, что они самые старшие в Училище и их авторитет считается непререкаемым. Но эта «борзость» скоро проходит, так как времени до начала плавательной практики у них остаётся всё меньше и тратить его на самоутверждение в глазах младших курсов становится просто глупо. Для нас же учёба продолжает быть напряжённой и грандиозной по своему объёму. Конспекты пухнут на глазах от обилия записанного в них учебного материала. Но этот ритм жизни стал для нас настолько привычным, что дни, похожие один на другой, мелькают, как картинки в калейдоскопе. Ты автоматически проживаешь всю учебную неделю, мечтая только об увольнении в выходной день. Потому, что сможешь увидеться с дорогим и приятным для тебя во всех отношениях человеком, с которым каждый день говоришь по городскому телефону. Телефон есть в вестибюле учебного корпуса, но он один, и к нему всегда очередь из курсантов. Поэтому ты не считаешь нарушением дисциплины свой небольшой «самоход» за забор Училища, где напротив стадиона, на улице, находится телефонная будка. Там можно говорить более свободно и гораздо дольше, чем в учебном корпусе. Тем более что одна из секций забора просто повалена на землю, и её изрядно припорошило снегом. А заснеженные кусты прекрасно маскируют эту лазейку. Здесь-то и проходит тайная тропа для всех, кто желает пройти в город, исключив из своего маршрута проход через КПП учебного корпуса. Тропой пользовались не только курсанты. Был один драматический случай с нашим командиром роты. Олег Николаевич был в том возрасте, когда выход на пенсию был главным ближайшим и желанным событием в его службе. Воинская пенсия была для него тем заветным маяком, который светил ему среди всей этой беспросветной ежедневной рутины ответственности за нас, ничего ещё не видевших в жизни, молодых идиотов. Рюмка, другая были для него своеобразным допингом, который позволял ускорить бег времени и приблизить хотя бы чуть-чуть то благословенное время, в котором не будет ни начальства, ни курсантов - ничего, что могло бы обернуться для него какой-нибудь непредвиденной гадостью. Даже то, что он не доработает с нами до нашего выпуска, не останавливало его в мечтах о заслуженном отдыхе. Беда пришла неожиданно! Приказом Министра обороны СССР утверждался новый порядок исчисления выслуги лет для военнослужащих всех родов войск. Этот порядок перечёркивал всю ту стройную систему жизни, которая была спланирована нашим командиром на ближайшую перспективу. По новым правилам выход на пенсию откладывался для него на два года! Это была его личная катастрофа! Если раньше командир выпивал от скуки или по привычке, то в этот раз он пил с горя! Причём в этом случае количество алкоголя, выпитого им, было огромным! Только море водки могло бы залить трагический пожар в его душе! В этот раз он не стал вызывать подвахтенных для того, чтобы его доставили домой. Он самостоятельно вышел из помещения Экипажа №2 и совершил обходной манёвр, пытаясь выйти из Училища незамеченным. На его беду, решётка поваленного забора, занесённая снегом, сыграла роль капкана, в который угодила нога нашего командира. Никаким образом ему не удавалось освободиться из ледяного плена. И, когда запас матюгов и проклятий, не дав никаких положительных результатов, иссяк, то он в отчаянии уселся на проклятую решётку и заплакал. Дежурный по роте вместе с подвахтенным сумели извлечь его из этой западни, но душевные и физические силы командира иссякли, и он уснул на руках пришедших на выручку курсантов. Чтобы облегчить доставку командира в роту, была использована тачка с надписью «ЛМУ стадион», на которой возили песок, которым посыпали лёд на дорожках Училища. Усадив командира с ногами в эту тачку, сложив ему руки на коленях и водрузив на его голову военморовскую фуражку, курсанты под покровом темноты доставили отца-командира в его кабинет и там устроили его на ночлег. Дневальные периодически навещали командира и охраняли его тревожный сон. А утром командир как ни в чём не бывало давал распоряжения дежурному по роте, и о досадном происшествии, приключившимся с ним накануне, никто не вспоминал. Рота продолжала жить своей привычной повседневной жизнью! XLIV. К первому своему свиданию в наступившем году я подготовился заранее. Брюки «клёш» были пошиты по всем правилам. Не стыдно надеть! Начищенный, наглаженный и полный радужных надежд, я встретился с Ирой, и мы пошли гулять по вечернему Александровскому парку и Петропавловке. Чудесный зимний вечер, волшебный свет фонарей в сумерках пустынных аллей парка, величественные стены Петропавловского собора делали нашу встречу волшебной! Мы говорили обо всём. Нам было хорошо и радостно! Подъём на Невскую куртину был открыт, и детвора накатала там прекрасную ледяную горку. Воспользовавшись тем, что никого вокруг нет, мы решили вспомнить детство и прокатиться с горы. Ехать было не на чем, если только стоя, на ногах. Я обхватил Иру за талию, и мы поехали! Я обнимал дорогого мне человека и был бесконечно счастлив! Но счастье продлилось недолго. Мы одновременно поскользнулись, и весь остаток пути вниз Ира проехала на мне. Мы смеялись, как дети! А когда поднялись и стали отряхиваться от снега, выяснилось, что я проехал этот путь на коленке, оберегая свою любимую от получения возможных травм. Ноги у меня были целые, но вот новые брюки протёрлись насквозь! И дырка на коленке была платой за мгновенье счастья! Говорят, что за что-либо, дорогое для тебя, можно отдать последнюю рубашку. Мне же пришлось отдать последние штаны! Не став афишировать досадную неприятность перед моей милой, я надеялся, что в темноте мой внешний вид будет не столь заметен окружающим, которых, впрочем, вокруг не было совсем. И мы завершили прогулку в отличном расположении духа и тепло распрощались, договорившись о следующей встрече. В кубрике я повесил злосчастные брюки на вешалку и на следующее свидание пошёл уже в уставных брюках. Впрочем, не думаю, что Ира заметила это. Её совсем не интересовали мои брюки. А вот о том, как мы с нею прокатились с Невской куртины, вспоминали потом всю нашу жизнь! Прогулки наши были частыми. Мы исходили пешком в итоге почти все мосты нашего замечательного города. И однажды, когда мы здорово замёрзли, Ира пригласила меня к себе в квартиру погреться, и накормила жареной картошкой! Это очень много для меня значило! Про принцип жареной картошки я уже упоминал ранее, поэтому, ребята, изучайте принципы: все законы построены именно на них! Второй принцип я открыл для себя сам: «Любовь делает настоящие чудеса!» Однажды, перед увольнением, я позвонил своей милой по телефону и узнал, что она заболела. Горло и температура ставили крест на нашем свидании. Но моряки не отступают перед трудностями! Вечером я уже мчался к Ире с килограммом апельсинов, поскольку лимонов не достал. Как известно, витамин «С», содержащийся в цитрусовых в большом количестве, является первым средством от простудных заболеваний! Я рассчитывал, что просто посижу у постели больной, и мы хотя бы поговорим. Просто увидеть её - было для меня уже большим счастьем! Каково же было моё удивление, когда на мой звонок в дверь, Ира открыла мне сама и встретила меня у входа улыбающаяся, и мало похожая на больную! Я встревожился, что она с температурой вышла меня встречать, но Ира рассказала мне, что после моего звонка по телефону ей сразу стало значительно лучше! Температура спала, и горло уже почти совсем не болит. А поскольку, на улице было совсем не холодно, она предложила нам вместе прогуляться по Александровскому парку. На этот раз мы гуляли не очень долго, но с большим удовольствием! Даже Ирина хозяйка, Полина Васильевна, у которой она жила в комнате, удивилась, что ещё утром Ира лежала в постели и температурила, а вечером уже гуляла со мной по улице. Болезнь была побеждена! А апельсины всем очень понравились! XLV. Жизнь курсантов в роте подчиняется определённым законам. Эти законы не прописаны в распорядке дня Училища, они отсутствуют в Уставах, но каждый курсант знает их назубок и свято соблюдает. Эти законы действуют в основном в свободное от учёбы и вахты время. Первый закон гласит: «Если что-то можно захватить из столовой днём, то это обязательно пригодится тебе в кубрике вечером!» На втором курсе почти каждый курсант возвращался после ужина в роту с куском хлеба в кармане. А если ещё и соль удавалось ссыпать в спичечный коробок, то ты знал, что вечер удался! Сахарный песок был, вообще, сладкой валютой! Каждый уважающий себя курсант имел в тумбочке свой личный, взятый в столовой стакан, а если повезёт, то и чайную ложку. Чай приходилось покупать вскладчину, всем кубриком. Мы прекрасно разбирались, чем грузинский чай «№36» отличается от азербайджанского «чёрного байхового». В каком из них количество палок от чайного куста превышает количество чайных листьев с того же куста. Литровая банка была самым востребованным сосудом после стакана. Так как кипятить воду в стакане при помощи двух лезвий на карандаше и проводов с электрической вилкой, конечно, можно, но в результате кипения воды в стакане, половина объёма жидкости оказывается выплеснутой на стол, а в банке этот процесс проходит без потерь! Да, и заваривать чай в банке лучше, чем в стакане! Батон за 13 копеек приравнивался нами к пирожному, а если в посылке, пришедшей кому-нибудь из твоих товарищей по кубрику, было варенье, то это было настоящим Праздником! Процесс чаепития был отражён в одном из стихотворений, сочинённых в нашем кубрике мастером художественного слова Сергеем Придатко: Только потянулись руки к стаканам, - Дверь закрыть забыли! «Кнут» заходит к нам! И на «хвост» огромный группа вся ползёт! Кто варенье хапнет! Кто стакан упрёт! … … … … … … … … … … … … Вот так, живут и учатся ребята, уж не день, Из кубрика, что с номером на двери 47! «Кнутами» мы называли двух наших старшин: заместителя старшины роты Колю Сидоренко и заместителя старшины группы Колю Гриценко. Судя по фамилиям, их предки были с Украины. А как говориться: «Нет костра без спички, а хохла - без лычки!» Они отслужили срочную службу в ВМФ и имели прекрасно развитое чувство, где можно поживиться на халяву. Поэтому дверь в кубрик нужно было подпереть шваброй, упёртой в рундук, и «якобы случайно» к нам уже никто зайти не мог. Старшины были «дембелями» и жили в своём отдельном кубрике (за исключением старшины оркестра Алика Голенкова, который «дембелем» не был). Сергей Придатко проживал вместе со старшинами и был им нужен как уборщик кубрика и «мальчик на посылках». После года «дедовщины» Серёга взмолился о своём переселении в любой другой кубрик. Случилось так, что в нашем кубрике освободилось одно место, и мы с удовольствием приняли его к себе. Душа Сергея ликовала! Родом он был с Донбаса. По натуре был человеком общительным и мастером рассказывать разные истории про шахтёров, жизнь на Украине, про свои похождения с его другом «Штакетом». В отличие от Сергея, «Штакет» сумел поступить в «Макаровку» и даже потом заходил к нам в Училище, к Серёге в гости. Оказался парень как парень, ничего особенного. Но в рассказах Сергея он приобретал такой фантастический ореол, что их «подвиги» воспринимались нами, как «Мифы древней Греции»! Вот какова была сила художественного слова! В нашей группе таких «рассказчиков» было двое: Серёга Придатко и Володя Артушников. Если вдруг по каким-то причинам преподавателю надо было куда-либо отойти из аудитории, он призывал нас выполнять во время его отсутствия команду №7 «Срочное погружение». То есть вести себя тихо и заниматься своими делами, не выходя в коридор. Мы коротали время, вызвав к доске наших «общественных лекторов» Сергея или Вову, которые могли в течение всего академического часа рассказывать всевозможнейшие невероятные истории из своей жизни и жизни своих знакомых. Делали они это виртуозно, с большим артистическим талантом и великолепным чувством юмора! Могли рассказывать одни и те же истории по несколько раз, но всегда они звучали как будто впервые, с массой новых деталей и поворотов сюжета. Бывало, они так увлекались, что мы даже звонок на перемену не замечали, покатываясь от хохота и вытирая выступившие слёзы! Такая хорошая эмоциональная разрядка позволяла нам пережить все трудности учёбы и сплачивала нашу группу в единый коллектив. XLVI. Помимо вечеров отдыха, в актовом зале учебного корпуса для курсантов проходили лекции, выступления артистов, проводились различные встречи с интересными людьми. Перед нами выступала народная артистка РСФСР Гликерия Васильевна Богданова-Чеснокова. Для нас пел «опальный» в то время солист Ленинградского мюзик-холла певец Сергей Захаров, выступали музыканты Ленинградской филармонии и народные самодеятельные коллективы. Как-то раз на выступлении одного заводского коллектива художественной самодеятельности мы четыре раза вызывали на бис певицу, которая исполняла песню Ларисы Мондрус «Белый пароход». Ничего особенного в песне не было, но строчки «Белый пароход! Белый пароход!» певица исполняла так уморительно смешно, что зал лежал от хохота и после окончания песни рукоплескал, требуя повтора ещё и ещё раз! Певица никак не ожидала такого успеха и старалась вовсю к всеобщему обоюдному удовольствию! А однажды к нам приехала съёмочная группа с Рижской киностудии. И привезла для премьерного показа свой, только что отснятый фильм. В нём снимались наши курсанты судоводительского отделения и наше учебное парусное судно «Кодор». Тут мы вспомнили, как в прошлом году эта съёмочная группа приезжала в наше Училище, чтобы снимать приключенческий художественный фильм о революционных событиях 1905 года. Тогда мы ещё слабо понимали, в чём, собственно, выражалось участие в съёмках курсантов нашего Училища, и успешно забыли об этой встрече. Но теперь всё встало на свои места. Режиссёр Андрис Розенберг закончил в 1979 году съёмки своего фильма «Ждите “Джона Графтона”». Сюжет фильма был посвящён событиям 1905 года, когда революционерами, на судне «Джон Графтон» из-за границы доставлялась в Россию большая партия оружия для восставших рабочих. Роль парусника «Джон Графтон» сыграло учебное судно «Кодор», приписанное к нашему Училищу. Съёмки проводились летом, когда у судоводительского отделения проходила парусная практика, и наши курсанты приняли участие в съёмках эпизодов этого фильма. Один из курсантов имел весьма колоритную внешность, и его сняли в отдельном эпизоде. Лицо этого курсанта было весьма запоминающимся, и его в Училище знали все. Он сыграл совсем маленькую роль вахтенного у трапа. Когда все увидели на экране знакомую физиономию, в белом берете английского моряка с красным помпоном, весь зал взорвался от восторга и аплодисментов! А когда наш курсант ещё и заговорил на чистом английском языке, то зал стал неистовствовать! Участники съёмочной группы во главе с режиссёром сами впервые видели свой фильм на большом экране и никак не могли понять, почему рядовой эпизод фильма вызвал такую бурную реакцию зала. Фильм всем понравился, но нам было жалко видеть в конце, как взрывают наше легендарное учебное судно! Судно, которое с 1971 по 1979 годы ежегодно принимало участие в знаменитых ленинградских «Алых парусах», выполняя на празднике выпускников роль галиота «Секрет» из повести Александра Грина. Судно, которое снималось в таких фильмах, как «Остров сокровищ», «В поисках капитана Гранта», «Капитан “Пилигрима”». Для многих курсантов «Кодор» был живым воплощением их романтической мечты о море и морской профессии. Поэтому, когда вы, возможно в сотый раз, будете пересматривать все эти фильмы, вспомните о славном прошлом нашего Училища, о своей курсантской юности и о замечательных людях, которые помогли воплотить вашу юношескую Мечту в жизнь! XLVII. Весна пришла в Ленинград, радуя нас чистым голубым небом, весёлым щебетаньем воробьёв и тающими сугробами. Ручьи бежали по дорожкам училища, унося холод и тоску зимы. Настроение у всех было приподнятое. Впереди был праздник 8 Марта! Это заставляло задуматься о подарках для женщин. На курсантскую стипендию не особо разбежишься, но на мимозу к празднику должно было хватить. Праздник выпал на четверг. Выходной день в середине недели – это здорово! Ира пригласила меня к себе. Купив два букетика мимозы для Иры и для её хозяйки, Полины Васильевны, я с цветами и коробкой конфет в назначенное время поднялся на пятый этаж старинного дома на Съезжинской улице и позвонил в дверной звонок. Радостная Ира открыла мне дверь, и я вошёл в старинную коммунальную квартиру, с высоченными потолками и длиннющим коридором от входной двери до кухни. Ира жила вместе с хозяйкой в длинной, похожей на «чулок», комнате, с одним огромным окном. Хозяйка занимала кровать, в распоряжении Иры был диван. Круглый стол со стульями вокруг него, шкаф для одежды, сервант с посудой, телевизор на тумбочке в углу у окна, люстра под высоким потолком. Вот и вся обстановка. Так жили многие в домах Петроградской стороны. Одинокие пенсионерки сдавали студенткам Фармацевтического техникума угол в своей комнате за ежемесячную оплату. Такие коммуналки были ещё с довоенных лет. Поэтому в них жили многие поколения людей, начиная с тех, кто ещё видел живого Царя Николая II. Одна такая бабулечка, маленькая и седенькая, но всегда очень опрятная и интеллигентная, приходила в гости к Полине Васильевне. Она была настоящей графиней, училась в юности в Смольном институте благородных девиц, жила на соседней улице, тоже в коммуналке, и смотрела на нас своими добрыми старческими глазами, которые очень многое повидали на своём веку. В квартире вместе с Ирой, но у другой хозяйки, проживала её одногруппница, Наташа. У неё тоже был кавалер, тоже курсант, но из военно-морского училища им. Дзержинского. После того как мы с Ирой, её хозяйкой и графиней отметили праздник за столом, Наташа позвала нас танцевать в свободную комнату общего пользования, которая была почти в каждой коммуналке, и там стояли, в основном, запертые шкафы с вещами жильцов. Места было много, действительно, хоть танцуй! У Иры был свой катушечный магнитофон «Иней» с записями современных исполнителей, и это обстоятельство было весьма кстати. В квартире, вообще, проживали две Иры. Моя Ира снимала жильё у хозяйки, а вторая Ира сама была хозяйкой комнаты, доставшейся ей от родителей. Все девушки были молодыми, примерно одного возраста. Интересы у всех были одинаковые, и компания сложилась весёлая. Переместившись с магнитофоном в комнату общего пользования, где начались самые настоящие праздничные танцы, мы все перезнакомились и так «зажгли», что к нам присоединились все жильцы коммуналки, исключительно женщины. Так что нам с Игорем (так звали курсанта-военмора, с которым мы были одного возраста) пришлось танцевать со всеми присутствующими дамами. Потом праздник плавно перетёк в следующую фазу, с общим угощением и общими тостами. Расставались мы вечером с сознанием того, что Международный женский день 8 Марта удался на славу! XLVIII. Весна громила зиму и одерживала победу на всех направлениях! Вот уже Большая Нева освободилась ото льда, и лёд с Ладожского озера вынесло в Финский залив. Средняя Невка, где располагалась гребная база, ещё качала на своих волнах отдельные льдины, но мы уже начали тренировки на академических лодках. Я продолжал осваивать одиночку, лавируя между льдинами, и постоянно оглядывался назад, чтобы избежать столкновения с этими мелкими родственниками айсбергов и не повторить судьбу «Титаника». На малой скорости лодка была плохо управляема и тренировка превращалась в сплошное мучение. Через несколько дней и Средняя Невка очистилась ото льда, и наша маленькая флотилия, состоящая из распашной восьмёрки и моей одиночки, уже курсировала по невским речным просторам. Мы неслись по водной глади под крики чаек и плеск волн о набережные Северной Венеции. На скоростных отрезках я не уступал в скорости восьмёрке, но это было закономерно. Так как моя лодка была значительно легче, а мои усилия соответствовали усилиям каждого из экипажа восьмёрки. Да плюс к тому же они везли ещё и рулевого. Так что мне следовало обгонять восьмёрку, чтобы достичь удовлетворительного результата. Постепенно мы чувствовали себя всё увереннее на воде, и подготовка к летним соревнованиям по академической гребле среди мореходных училищ России шла полным ходом. В мае должны были также проходить очередные соревнования среди мореходок города, и мы чередовали греблю на ялах с греблей на академических лодках. Мы опять к середине апреля были уже самыми загорелыми в роте! Учёба на третьем курсе стремительно подходила к своему завершению. Без отрыва от учёбы мы успешно заняли призовое место на городских соревнованиях по гребле на шестивёсельных ялах! Соревнования были посвящены Дню Победы, и мы ощущали от нашей победы двойную радость! Соревнования на первенство России по академической гребле должны были проходить в другом городе (по-моему, в Астрахани), как раз в конце летней сессии. Но до Астрахани надо было ещё добраться, а на всю подготовку требовалось определённое время. Поэтому два экзамена из четырёх нам (гребцам) пришлось сдавать досрочно. Экзамены были не очень сложные: политэкономия и электроника. Но оценки по ним попадали в диплом, поэтому к делу надо было подойти ответственно. Заниматься «болтологией» на политэкономии было делом привычным. Изучение материалов различных съездов КПСС, правильное понимание политики Партии и Правительства, моральный кодекс молодого строителя коммунизма – вся эта ахинея бурлила в наших головах, как дрожжи в закваске. Главное при ответе было уверенно нести околесицу и не останавливаться. Даже простое перечисление политических терминов, без логического построения фразы, было уже ответом на вопрос билета. Преподаватель прекрасно понимал, что политэкономы из нас вряд ли получатся, поэтому принимал такую форму ответа, в основном закрывая глаза на его содержание. А когда фонтан нашего красноречия иссякал, то преподаватель, как бы дополняя услышанное, сам рассказывал нам то, что в конечном счёте должен был содержать наш ответ на вопрос. Получив свои незаслуженные четыре балла, мы с чувством облегчения завершили сдачу первого экзамена. Впереди была сдача экзамена по электронике. Эту дисциплину вёл у нас преподаватель Коротков. Он был достаточно молод, прекрасно одевался, был о себе самого высокого мнения и считал себя непререкаемым авторитетом и любимцем женщин! Он представлялся дамам профессором с кафедры электроники. Дамы, возможно, ему верили. Перед нами же он красовался, как павлин перед курочкой, впрочем, отдавая себе полный отчёт, что мы ему не верим. Здоровая самоирония была написана на его физиономии, когда он лицедействовал перед нами. Это была игра, в которой каждая сторона играла свою роль, делая вид, что верит в то, во что играет. Но, когда дело доходило до конкретных знаний, он бросал «валять дурака» и весьма доходчиво объяснял нам учебный материал. Ещё одной страстью, кроме лицедейства, была его тяга к спиртному. Но он знал, где, с кем и сколько можно выпить. Его закадычный друг, командир роты Лёня Замчалов (как его за глаза называли курсанты), был майором морской авиации, человеком огромных размеров, как в высоту, так и в ширину. Замчалова уважали не только за выдающиеся размеры, но и за адекватность характера и справедливость поступков. Лёня своих не сдавал и мог лечь своей богатырской грудью (всё, что выше пояса – это грудь) на любую амбразуру. Эта «тёплая» парочка частенько собиралась вместе, чтобы «принять на грудь» и излить душу друг другу. Команда №7 «Срочное погружение!» чаще всего применялась именно на лекциях по электронике. Поэтому наша подготовка к досрочному экзамену включала в себя не только изучение конспекта, но и приобретение 0,5 литра жидкой валюты, которая помогла бы нам в трудную минуту сдать экзамен. Проставляться преподавателю лично нам ещё не приходилось. Поэтому, с чего начать это ответственное мероприятие, мы не знали. В пустом кабинете перед «профессором электроники» мы с Мишей Ехаловым тянули билеты и готовились к ответу. Пакет с бутылкой был нами стыдливо засунут под стол. Салаги, ничего не сведущие ещё в таких щекотливых делах, мы ждали повода вручить этот пакет преподавателю. Но преподаватель повода не давал. Я пошёл отвечать первым. Коротков отнёсся к моему ответу со всей серьёзностью. Дал несколько дополнительных вопросов и поставил заслуженную пятёрку. Тут уже я, взбодрившись, нашёл в себе мужество и вручил ему заветный пакет. Преподаватель заглянул в него и обалдело уставился на нас. «Да, что ж вы сразу-то не сказали!?» - с неподдельным укором и сожалением воскликнул он! И мы поняли, что «сваляли дурака», стесняясь и оттягивая момент взаимопонимания. После этого Миша справился с ответом на свой билет в течение минуты. Преподаватель поставил в наши зачётки пятёрки, дружески расспросил о предстоящих соревнованиях и пожелал нам удачи! Летняя сессия была сдана! Мы становились курсантами четвёртого курса! Ура! #МорскиеРассказы