Юрий Борзаковский: нарисовал себя на олимпийском пьедестале за 7 лет до Афин.

часть 2
Запомни мою спину!
- Такое ощущение, что в глазах обычных людей эта ваша тактика - сначала отстать, а потом всех обогнать - придавала вам ореол таинственности. И немой вопрос: а нельзя было сразу быстро бежать?
- На самом деле это ложное ощущение, что я медленно начинал и быстро финишировал. То есть были, конечно, такие забеги, что первый круг пешком идешь, а потом прибавляешь. Но это какие-нибудь чемпионаты Европы были или другие старты, где особой конкуренции не было. А на тех же Олимпийских играх 2004 года бег был идеально ровный. Каждые 200 метров чуть ли не до десятой. И этот ровный бег лучше всего любому спортсмену. Для мышц лучше: если ты быстро начнешь, то "закислишься", и на финише будет тяжело. Даже Дэвид Рудиша, когда бежал на мировой рекорд, он бежал ровно.
- То есть картинка "все бегут, а Борзаковский в хвосте плетется"…
- …Только по той причине, что все начинают быстро, а потом их "ставит". Я же бегу ровно, вот и кажется, что всех "чищу".
- Первый такой забег, когда всех "поставило", а вы их "начистили", помните?
- Наверное, на чемпионате Москвы 1998 года, когда я впервые 800 метров с мужиками бежал. Мне 17 лет, встал и трясусь от страха, что я же салага совсем, а вокруг мужики взрослые. Испугался так, что вначале отстал на 15 метров. 200 метров остается, думаю – что делать, надо финишировать. Пошел финишировать. "Чищу" одного за другим. Занял четвертое место, но еще бы метров 10, выиграл бы. И в тот момент боязнь ушла. И мне так понравилось то, что легко очень все далось, что я решил – надо всегда начинать потише. Но далеко при этом их не отпускать. Ну а потом организм за счет тренировок привык к такому, и мое "потише" превратилось не в 58 секунд на первый круг, а в 51. Я научился эту 51 секунду бежать на легкости. Если пробежать в напряжении, тебя не хватит. А тут поймать легкость надо, техника тоже очень важна. Ну а если после этого пробежать и второй круг 51-52 секунды, то все получится.
- Может и хорошо, что тогда не выиграли у мужиков, а то они бы по шеям пацану надавали, и не было бы той знаменитой тактики.
- (смеется) У нас такая история была. Чемпион страны, одиннадцатикратный причем, был Сергей Кожевников. Я один раз у него выиграл, и он сразу карьеру завершил (смеется). Так вот, в 1998 году на сборах в Кисловодске мы бежали кросс с Борей Ковешниковым и Олегом Степановым. И перед нами бежит Кожевников, мы его догоняем. А я даже не знал в тот момент, кто это. Бежит парень в российской форме и бежит. И ребята мне говорят: "Сейчас вон того будем обгонять, ты ему скажи: "Запомни мою спину!" Ну а я чего, думаю, ради прикола скажу. Пробегаем мимо, они ему – "Привет", а я такой: "Спину мою запомни!" (смеется) Ну он поржал, конечно, тоже. И потом после этого я у него чемпионат страны и выиграл. И я ему напомнил про тот случай. А он говорит: "Ах, так это ты был!"
- Возвращаясь к методике тренировок, за тем же Кипкетером, другими мировыми звездами надо было наблюдать, чтобы чему-то поучиться у них?
- Я наблюдал за ними только на стартах. Мне интересно было, как они разминаются, как готовятся. Что-то из методики тоже перенимал. Например, на юношеском первенстве мира 1998 года, помню, наблюдал за кенийцами, как они разминаются. Мне было все время удивительно: они приходят на старт, минут 15 побегают и потом без всякой гимнастики - на дистанцию. Оказывается, они хорошую гимнастику делали еще утром, и она оставалась у них на весь день, мышцы были хорошо растянуты. На самом деле сейчас многие спортсмены так делают, а я всегда проводил полноценную разминку. Один раз, думаю, попробовать надо, как кенийцы. Не получилось. Остался на своей методике. А оказывается, секрет там был. Когда узнал этот секрет, тоже так стал пробовать, в принципе, получалось.
- Про олимпийского чемпиона в прыжках в высоту Ивана Ухова говорят, что он, особо не разминаясь, приходит в сектор и "летает". Вы таких случаев не видели?
- Нет, на крупных соревнованиях все равно все очень серьезно относятся к процессу. Но вот помню, как Кипкетер выступал в 1990-х годах на Мемориале Знаменских, еще на "Локомотиве" он проводился, и он там заблудился. Недавно мне рассказал подробно эту историю. Говорит, захожу в подтрибунное помещение, час до старта, спрашиваю – как мне на арену выйти? Его одна бабушка в одну сторону посылает, другая – в другую. Все двери закрыты, это же не Европа. В общем, одну открытую дверь из десяти он нашел минут за 10 до старта. Переоделся прямо на дорожке, встал, пробежал 1.44 и выиграл. Без разминки.
- По наблюдению за соперниками на стартах можно понять, как они готовы?
- Физическую форму определить невозможно, а вот психологию – легко. В 2011 году помню финал чемпионата мира в Тэгу. Загнали нас в разминочный зал, я лег, кепку натянул на глаза, а сам наблюдаю. Так четко было видно, кто боится, а кто сосредоточен. Два человека были сосредоточены: Рудиша и Абубакер Каки. У остальных было видно, что в голове что-то не так. В забеге так и вышло: Рудиша и Каки бежали уверенно, я, соответственно, тоже, так как все контролировал, а остальные боялись.
- Как вы воспитали в себе такие железные нервы?
- Само с опытом пришло. Я могу сказать, что до Олимпиады в Афинах еще побаивался. А потом появилась уверенность. На самом деле иногда ее было слишком много. Когда есть небольшой мандраж, адреналин выделяется, и он помогает. А у меня были случаи, когда я прихожу на старт и вообще никого не боюсь. Начинаю себя нагонять, придумывать что-нибудь: что этот хорошо готов, тот в отличной форме. Тут же ищу варианты, что с ними делать... Ну, что-то подобное, в общем. Но с годами этот мандраж уходил, уходил… И дошло до того, что в этом году бежал я в Ерино, встал на старт и подумал: "А чего я вообще тут делаю. Дедушка в спорте уже, пришел с ребятами бегать". Вот Боря Ковешников мне говорил: когда до такого дойдешь, надо завязывать. Вот и завязал.
- В какой момент почувствовали признание со стороны звездных соперников?
- У нас 800-метровики все друг друга уважают. Неважно, высоко ты стоишь в рейтинге или нет, если ты даже в предварительном забеге бежишь, ты уже пользуешься почетом. Попасть на официальный старт - у нас это уже достижение. Наверное, бегуны на нашей дистанции самые дружные ребята в мире легкой атлетики, как многоборцы. Конфликтов никаких между нами не бывает. Более того, бывает, даже перед стартами, когда вместе разминаемся, общаемся, чтобы нервное напряжение снять. Разговариваем не о спорте, а о чем-то отвлеченном – о семье, например. Но в день финала я такое уже не практиковал, конечно, полная сосредоточенность. Был только я и тренер. Мог даже мимо кого-то пройти и не поздороваться. Люди даже обижались одно время, а потом привыкли.
- Журналисты на вас тоже всегда обижались, те, кто не в курсе, что вы в микст-зоне никогда после забега не разговаривали сразу.
- Ну да, мне минут 15-20 нужно отойти, побегать. Просто если я этого не делаю, то потом мне будет плохо час, а то и больше.
- Возвращаясь к пресловутому пятому дню акклиматизации. Выходит, вы всегда знали о такой особенности своего организма, так как же тогда с Олимпиадой в Пекине так получилось?
- Ошиблись мы тогда. Вячеслав Макарович посчитал, что благодаря пребыванию в Иркутске перед Олимпиадой акклиматизации не будет. Вот мы и полетели со сборной. А надо было днем позже. Тогда полуфинал я бы прошел нормально. Тогда же, помню, бегу и не могу свое коронное ускорение сделать.
- Как отходили от той неудачи?
- Вообще к Пекину по всем показателям я был готов лучше, чем к Афинам. Обидно было дико. Приехал домой, впереди были еще коммерческие старты, думаю: поеду сейчас на них и всех разорву. А перед ними несколько дней было тренировок дома. Ну, я подумал: раз перед Пекином тяжелых тренировок у меня не было, ноги ослабли, сейчас я нагружу их. Залез под штангу, с которой вообще никогда не занимался! Итог – спазм мышцы спины. Подумал потом: Бог все видит, не надо лезть туда, куда не должен. На этом сезон я закончил. Начал готовиться к 2009 году, выиграл Европу в помещении, но потом начала побаливать нога. Шпора в пятке у меня была. Копилось все, копилось, в 2010 году чемпионат России в Саранске я на одной ноге бежал фактически, выиграл его. Даже когда разминался, хромал. Потом поехали в Чебоксары, сделал одну жесткую тренировку и чувствую - даже ходить не могу. Позвонили тренеру сборной Алексею Мельникову, сказали – на чемпионат Европы ехать не можем. Пошли к врачам, а они сказали: да тебе полгода вообще бегать нельзя. Так и восстанавливался, только в декабре 2010 начал постепенно двигаться.
- И восстановились к чемпионату мира в Тэгу, где выиграли бронзу, которая, как нам кажется, для вас очень дорога.
- Это правда. Та бронза для меня как золото. Я мог и вторым быть, если бы я набегающего Каки заметил раньше, сам бы прибавил. Но я нисколько не жалею. Я из такой ямы тогда вылез, полгода совсем не бегал, так тяжело втягиваться было – ужас. Но я поставил перед собой цель – выиграть медаль на том чемпионате мира, хотя в меня не верили. И когда выиграл, ко мне представитель Москвы подошел, флаг дал и говорит: "Ну, старая школа, никуда мастерство не денешь" (смеется). Очень приятно мне ту медаль вспоминать. Вот, допустим, на чемпионате Европы 2012 года шел я на награждение, как будто чемпионат области выиграл. А тут совсем другое.
- С Рудишей хоть в какой-то момент реально было соревноваться?
- Дэвид такой же человек, как и все. У него был всплеск, но просто так ничего не дается. На протяжении трех лет он бегал на уровне 1.41, а сейчас вылезти из ямы не может. У меня тоже могло быть нечто подобное. Я, может быть, тоже мог бы 1.40 бежать. Но мы с Вячеславом Макаровичем еще в начале 2000-х договорились, что работаем на мое долголетие в спорте. Я никогда не бежал на рекорд, только на победу. Если же говорить о Дэвиде, то он очень грамотный парень, и если вылечится, а тренер осознает свою ошибку - гнаться все время за рекордами, то Рудиша может пробегать на уровне 1.42 – 1.43 долго. Ему это дано.
- Когда пришло ощущение, что ваш организм уже сопротивляется?
- Организм я начал чувствовать в 2012 году. До чемпионата Европы все было нормально, а потом поехали на сбор в Чебоксары перед лондонской Олимпиадой. Начали делать жесткие тренировки, такие же, как делали перед Тэгу. И у меня начали не выдерживать мышцы. Спазм задней поверхности бедра… Длинные бега еще мог делать после этого, а спринт не мог. Приехал в Лондон, там на финишную прямую выхожу и не могу "выхлест" получить, нога не дает толкнуться. И я уже в предварительном забеге там понимал, что ловить будет нечего. Попал с горем пополам в полуфинал, там никакой был тоже. Вот в то время начали появляться мысли, что, похоже, все. В 2013 году то же самое – начинаем тренироваться, и перед чемпионатом России вылезают травмы. В 2014-м опять – зимой вроде отошел после операции на стопе, набрал форму, стартовал в Ерино, к Знаменским был хорошо готов, но за неделю в Новогорске дернул опять заднюю. Тогда и подошел к Казарину, у которого в тот момент тренировался. Говорю: "Владимир Семенович, я, наверное, "финиш". Смысла дальше уже не было бегать, да и понимал я, что надо идти работать в федерацию, заниматься другими вещами. Поэтому психологически из спорта мне было несложно уходить. Но для себя я продолжаю бегать.
- Юра, а кем для вас был Вячеслав Макарович Евстратов?
- Всем. И отцом, и дедом, и тренером, и наставником, и учителем. Он был моей семьей. Восемь месяцев в году мы проводили вместе. Он был отличный психолог – лучше штатных психологов, которые у нас были в команде. Мог настроить на старт или на тренировку так, как никто другой. Умел найти нужные слова, чтобы к тебе пришли силы. Всегда видел меня насквозь. Допустим, если я реально не мог работу сделать на тренировке, он ее переносил, говорил, давай
кросс побегаем и гимнастику проведем. А если видел, что могу, умел внушить мне это.
- Заключительный вопрос у нас такой. Наш друг прыгун тройным Алексей Федоров рассказал, что для него цель в спорте – самопознание и саморазвитие. Чем для вас был спорт?
- У меня, как я уже сказал, целью было спортивное долголетие. А еще в 1997 году я себе поставил цель – выиграть Олимпийские игры. У меня был дневник тренировок, и я там нарисовал пьедестал почета. Себя - на первом месте, Кипкетера - на втором, Нильса Шуманна - на третьем. Вот так себя и представлял. И мечта сбылась – только в 2004 году, а на пьедестале вместо Шуманна был третьим Мулаудзи. Этот дневник где-то сохранился, я даже хотел его показать журналистам в качестве доказательства. Не нашел пока, но ребята, которые со мной тренировались, видели этот рисунок. Так что у меня есть свидетели (смеется).