Амур или куриная слепота?

Со своим мужем Ольга развелась через 2 года после свадьбы и ещё 8 лет испытывала к мужчинам только отвращение. А потом она вдруг столкнулась с Аликом-Альбертом…
Говорят, большое видится на расстоянии. Оказывается, и маленькое тоже видится на расстоянии. Моей тётушке потребовалась целая жизнь, чтобы понять, что она не любила, а страдала куриной слепотой. 1 февраля, в 75 лет, она попала на операционный стол, и после больницы я приехала на несколько дней к ней, чтобы помочь по дому. Вечерами на кухне мы пили чай и вспоминали её молодость… Виноваты оба Замуж Ольга вышла в 18 лет, и ровно через 9 месяцев у них с Колей родился Женька. Жили у Колиных родителей. Ольге ещё три года оставалось до диплома. То, что она продолжит учёбу очно, даже не обсуждалось – родители мужа относились к невестке очень уважительно. Только раз, перед свадьбой, свекровь сказала сыну: «Смотри, не по Сеньке шапку берёшь – не пара она тебе. Отец режиссёр, мать учительша…» Но Коля и ухом не повёл! Экскаваторщик, он отлично зарабатывал. А чего ещё молодой жене от мужика надо? Чтоб любил да баловал! А уж когда сын родился, Коля с работы домой на крыльях летел! – А вот дома-то, кроме матери, его никто и не ждал, – вспоминает свою семейную жизнь тётя Оля. – Я в институте пропадала, дома меня под ватманами да чертежами и не видно было. Женькой свекровь занималась, а мой молодой муж потихоньку начал выпивать. Я, когда замечала, ругала его, свекровь помалкивала, но потом, как бы между прочим, выговаривала: «Чего Кольке ещё делать-то? Тебя нет. Он же не по бабам шастает. Скучает по тебе, ты б с ним поласковее…» Ой как не нравились Ольге эти разговоры. Муж что, маленький? Она его развлекать должна?! У неё дела поважнее есть – сессия на носу! И Коля с головой нырял в бутылку, а с бедовой-то головушки и руки стал распускать... – Разводились мы с Николаем плохо, – вспоминает тётушка. – Мне казалось, что я во всём права, а он кругом виноват. Это спустя жизнь до меня дошло, что в супружеских ссорах виноваты оба. Я и свекровь тогда попрекнула, что это она упустила сына. А она и не оправдывалась, только заметила, что помогла мне закончить институт. Я – на дыбы! Каким это образом?! А она молчит, руки свои под передник прячет. Она всегда в фартуке по дому ходила и рук своих натруженных стеснялась, прятала... Я ж только сейчас поняла, что она меня от всей домашней работы освободила, заботу о Женьке на себя взвалила. И точно, помогла мне закончить институт.
Коля очень сильно любил Ольгу и так и не женился второй раз. До последнего заботился о сыне, помогал им деньгами. Пить не бросил, но и не скурвился. Погиб на работе, нелепо, на лесоповале. Ждал, когда погрузят очередную партию брёвен, и его зацепило макушкой падающего дерева. Он присел, выкурил папироску и умер. Сын очень переживал. Несмотря ни на что, он любил отца. Из Жени вырос прекрасный семьянин, муж и отец. Внуку тёти Оли уже 23 года, он служит на границе. Жаль только, видятся они не часто – Женя с семьёй живёт в другом городе. Обет безбрачия Наевшись супружеской жизни, Ольга замуж выходить зареклась. Одна мысль о новой семье вызывала у неё отвращение. Жила с мамой, ходила на работу, была у начальства на хорошем счету и её даже продвигали по службе. Интеллигентная, на каблучках, в скромных, но изящных костюмах, у женщин она вызывала неприязнь. В её присутствии их болтовня обрывалась на полуслове, к чаю её не приглашали, да она и не рвалась. И когда Ольга оказалась одна в кабинете, где её единственным собеседником был старый фикус, её это устроило. – Прекрасные отношения на работе у меня складывались только с мужчинами, – рассказывает тётушка. – В цеху, на складе, стоило мне появиться с какой-нибудь просьбой, всё тут же выполнялось. То Женькину коляску подварить, то велосипедик, то набойки железные, вечные, на туфельки набить. Всем нашим дамочкам они давали клички – эта Спичка, та Пышка, а я была Ольга Евгеньевна! А потом появился Алик. Альберт, новый начальник цеха, сразу стал для всех Аликом, настолько обаятельным и симпатичным он умел быть. Когда хотел. А понравиться очаровательной Ольге ему очень хотелось. Алик включил всё своё обаяние: Моне, Мане, Гогены, Шопены, Толстые, Достоевский... – в уши Ольге полился настоящий елей! Вместо дара – яичница И засидевшаяся под пыльным фикусом Ольга потеряла голову. Образованный, утончённый, с безупречным вкусом, Альберт ещё и на машинке умел строчить. Когда он преподнёс Ольге сумку-банан собственного изготовления, её железный занавес пал. На предприятии со всех кабинетов наблюдали за разгорающимся романом и ждали предложения. Но прошёл год, прошёл другой, а Алик не спешил. – Мне пора было бы и протрезветь, тем более звоночки уже были, – вспоминала тот роман Ольга. – Но любовь слепа, и я оправдывала даже его жадность. По поводу цветов он сразу предупредил, что считает букеты бессмысленной тратой денег, но всегда приносил что-то к столу, но сам же это и съедал. А я думала: «Какой хозяйственный!». Ходили несколько раз в театр, но по пригласительным, которые распространяли на работе. Один раз Алик оплатил Женьке путёвку в лагерь, а они с Ольгой поехали в то же время к морю, но на билеты и проживание ей пришлось самой раскошелиться. Как-то раз Алика командировали в соседний городок с 3-дневным проживанием в отеле, и он пригласил с собой Олю – совместил, так сказать, приятное с полезным. Но Ольга снова перепутала божий дар с яичницей, восприняв путешествие как немыслимую щедрость. А на обратном пути в поезде Алик достал из кармана бархатную коробочку: «Взгляни-ка…» Сердце Оленьки затрепетало: «Неужто колечко?» – Там были серьги, – вспоминает тётушка, – жемчужные капельки.» «Какие красивые, – говорю. – Спасибо». А он: «С чего ты взяла, что это тебе? Я маме купил!» Мне в тот момент стало так стыдно. Не за себя. За него. Я готова была соскочить с поезда… Но не соскочила. И сквозь землю не провалилась. Даже когда Алик подарил ей на 8 Марта старую хлебницу. – Накануне я весь город обегала, искала ему подарок на 23 Февраля. В итоге купила 12 фужеров из чешского стекла и какую-то импортную электробритву с плавающими лезвиями. А он 8 Марта заглянул ко мне в кабинет и сказал, что в гардеробе меня ждёт сюрприз. Я еле дотерпела до конца рабочего дня. И вот, наша гардеробщица с заговорщицким видом отдаёт мне большой пакет. Там свёрток – что-то крупное, увесистое. Я трепещу. Разворачиваю. А там… старая хлебница, которую я тысячу раз видела у него дома на холодильнике. Он даже крошки из неё не вытряхнул. И снова мне сделалось так стыдно. За него… Альберт так и не женился на Ольге. Бросил её по-тихому. А в жёны взял перспективную девушку – спустя год они благополучно уехали в Израиль, где и сейчас живут. – Надеюсь, что плохо! – от души желает тётушка. – Говорят, сейчас русские обратно из Израиля возвращаются… – Тёть Оль, а вам не всё ли равно? Ну, сейчас-то! – спрашиваю я, искренне удивившись такому злопамятству. – Наверное, всё равно, – отвечает тётушка с улыбкой и уже со смехом добавляет, – но очень хотелось бы, чтоб ему пусто было! Пожелав Алику «всех благ земных», тётушка неожиданно вспомнила своего мужа Колю. Добрым словом и, может, первый раз за всю жизнь с теплотой: «Была б я поумнее тогда, может, сейчас он вместо тебя со мной тут чай пил и помогал бы мне… вытерпеть старость». Тётя Оля даже всплакнула. Может, болела прооперированная нога, а может, в память о Коле пролилась эта запоздалая слезинка. Так мне хотелось «поморализировать» и поумничать, мол, кабы молодость знала, а старость могла, но любовь к тётушке и жалость к такой нескладно прожитой жизни пересилили. Я просто обняла её крепко-крепко и пообещала, что утром её разбудит запах какао и нежных сырников с вишнёвым вареньем…
Гизела ДЕРЖАВИНА, ИД «Провинция»