Призраки графских деревеньСтарая и Новая деревни давно стали настолько привычными городскими топонимами, что мало кто задумывается, откуда они взялись и в чем между ними разница.

Берега Невы никогда не были унылым болотом, посреди которого Петр I вдруг решил построить город. Старая шведская дорога, которая почти совпадала с современным Приморским проспектом, соединяла крепости Ниеншанц и Выборг. Десятки русских, финских и шведских деревень стояли вдоль нее с незапамятных времен. У нынешнего Головинского моста в устье Черной речки — Вехари, а чуть дальше, прямо в Строгановском саду — Кийкова (оба поседения — русские). Там, где с набережной пересекается Шишмаревский переулок, значилась деревня Kiskin (по имени владельца земель, шведского рыцаря Михеля Кискойнена), а у Липовой аллеи и дацана — еще одно новгородское сельцо, Каменка. За эти земли постоянно конфликтовали Россия и Швеция, но геополитика мало интересовала местных жителей — они приспосабливались то к одной, то к другой власти и тихо проживали свой век.
Дипломатические дачи
Все изменилось после основания Петербурга. Громадные стройки, новые порядки, тысячи новых жителей. Реформы не обошли стороной и спокойную деревенскую жизнь на невских берегах, но затронули ее далеко не сразу.
Мыза Каменный нос впервые появляется в документах петровского времени в 1720 году. Эти земли были пожалованы советнику императора Андрею Ивановичу Остерману, который не имел государственной должности, но фактически управлял российской внешней политикой. Императрица Екатерина I продолжает заботиться о сподвижниках мужа и выделяет Остерману мызу “в вечное владение”.