Зубы (Часть 1)

Я не могла отвести взгляд от его рыжих волос. Огненных, раскаленных.
Коснешься — обуглишь пальцы до костей.
Когда он склонялся над столом, что-то старательно выводя в журналах, солнечный свет падал на его волосы, заставляя их вспыхивать особенно ярко.
В то время, пока он работал с бумагами, старый доцент что-то оживлённо рассказывал, вычерчивая схематичный разрез здания на затертой доске. Уставшие одногруппники клевали носами, нехотя записывая за преподавателем.
В лектории было зябко, батареи отопления не справлялись со своей работой. Я куталась в палантин из тонкой шерсти, шмыгая холодным носом. Он же, наоборот, за работой скинул пиджак, который сейчас висел на спинке стула, и остался в черной рубашке из ломкого хлопка.
С недавнего времени он выходил из дома только в маске. Плотная черная, она прикрывала нижнюю часть лица, от чего каждый взгляд, каждое движение темных бровей казались в разы выразительнее. Странным образом она замечательно сочеталась с его безупречно отглаженными темными костюмами, коих было несметное количество.
Порой он делал перерывы в письме и, нахмурившись, потирал запястья, разминал их, вращая по кругу, а затем вновь принимался за работу.
Я подслушала однажды его разговор с деканом... Волчанка. Красные болезненные воспаления на коже объясняли, от чего он стал прикрывать нижнюю часть лица. Видимо, болезнь затронула щеки, подбородок и губы. Также пострадали суставы, как рук, так и ног. Последнее сделало его походку со временем весьма необычной. Каждый шаг давался ему будто даже не с усилием, а с какой-то деревянной неловкостью.
Однако, все это ничуть не портило Его. Высокий рост, широкие плечи, идеальные пропорции. Удивительно, но он был полностью сложен по закону Золотого сечения! Это кажется нереальным, но я потратила две ночи, измеряя его по фотографиям, которые занимали в моей комнате целую стену. Самые лучшие снимки вышли, когда я сумела заснять его в книжном магазине. Он любил подолгу стоять у полок, перебирать томики в разделе "Наука" и, что удивительно, "Эзотерика".
Я вывела в тетради аккуратный силуэт Его головы, обозначила волосы, глаза и край маски. Вышло неплохо, однако до безумия тускло. Попыталась наложить тени, но это было не то. Серый графит карандаша никак не мог передать нужных красок.
Тупой грифель уперся в кончик указательного пальца, отчего тот сейчас же побелел. Чем сильнее я давила, тем светлее становилась кожа, уходя в мертвецкую желтизну. Будь карандаш чуть острее... Я окинула взглядом бледное лицо в тетради, скривилась, и острие впилось в палец с удвоенной силой. Кровь брызнула бисером на тетрадный лист. Зашипев, я быстро двумя алыми мазками окрасила нарисованные волосы и обхватила палец губами. Красный слишком водянистый. Один чёрт бледно!
Разочарованно откинувшись на спинку стула, я захлопнула тетрадь и подняла глаза.
Он ошарашено смотрел прямо на меня. Его рука с карандашом так и застыла на полпути над очередным журналом.
Я почувствовала, как краска залила щеки.
Он медленно, не отрывая от меня взгляда, поднял руку и покрутил пальцем у виска, вопросительно приподняв бровь.
Дышать стало нечем. Я просто глупо моргала, продолжая облизывать проклятый палец. Какого лешего ты уставился на меня именно сейчас? Что мне делать, чёрт возьми?
Звонок полоснул по натянутой между нами невидимой струне, и она со свистом наконец-то лопнула.
Я схватила сумку, не поднимая глаз, смахнула туда со стола свои вещи и пулей вылетела из аудитории.
Перевести дух я смогла только после того, как заперлась в тесной туалетной кабинки. Плюхнувшись на крышку унитаза, я привалилась к холодной кафельной стене и закрыла глаза. Сердце поначалу никак не хотело униматься. Казалось, оно барабанило так, что даже в коридоре слышно.
Какой сверхъестественной силой обладал этот человек? Почему один Его взгляд заставлял меня умирать?
Нет, нужно с этим что-то решать. Мне необходимо было наконец поговорить с ним. Рассказать о своих чувствах. Я не сомневалась: Он поймет! И, возможно, примет меня.
После завершения последней пары, я вернулась в аудиторию. Она была пуста. Стало еще холоднее, чем прежде. Вертикальные ленты жалюзи на окнах плавно колыхались, встревоженные зимним колючим сквозняком. Февраль в этом году выдался суровый.
Дверь в лаборантскую была чуть приоткрыта.
Я, стараясь не клацать набойками сапогов, приблизилась к ней и внимательно прислушалась. Тишина. Казалось, что внутри никого.
Приоткрыв натужно скрипнувшую дверь, я заглянула в полумрак тесного помещения. По обе стороны узкой длинной комнатушки протянулись металлические стеллажи, заваленные книгами, пыльными папками, коробками и прочим хламом. В дальнем конце лаборантской находилась еще одна дверь, ведущая, насколько я знала, в подобие комнаты отдыха, где преподаватели переодевались, оставляли вещи и периодически пьянствовали по большим праздникам.
Я попыталась позвать лаборанта, но горло внезапно пересохло, а голос смог выдать только неловкий хрип.
С трудом собрав во рту достаточно влаги, я сглотнула и попробовала вновь.
— Игорь Натанович! — вышло неестественно высоко, и как-то встревожено, будто вскрик чайки, — Вы здесь?
— Здесь.
Он приблизился со спины так внезапно, что я, вздрогнув, отшатнулась, ударилась о косяк плечом и неуклюже ввалилась в лаборантскую. Мужчина быстро вошел следом и тут же захлопнул дверь, отрезая этим путь к отступлению. Не давая мне сориентироваться, Игорь налетел на меня, всем телом вжал в стеллаж, уверенный и неоспоримы как стихия.
Так близко, господи, так близко! Я видела свое испуганное отражение в его расширенных зрачках. Даже через ткань одежды я чувствовала жар его тела. Меня окутал опьяняющий запах терпкого одеколона.
Моя грудь время от времени касалась его черной тонкой рубашки в район солнечного сплетения, заставляя дыхание сбиваться, а соски под тонким кружевом белья напрягаться до ломоты.
Игорь склонился ко мне, уткнулся носом в шею. Я почувствовала, как он протяжно втянул воздух и довольно заурчал, как большой кот. Окружающий мир сначала померк, а затем исчез вовсе. Он заполнил собой все пространство, всю чертову вселенную. Его прохладная ладонь легла на мое лицо, закрывая глаза. Чувства стали еще острее, ноги уже отказывались держать меня, и если бы он не прижимал меня к стеллажу так плотно, я бы рухнула на пол.
Ткань маски, разделяющая нас, исчезла, и я ощутила горячие сухие губы на моей яремной вене. Он прижался так сильно, что у меня заныли ребра. Носом он зарылся в ворот моей рубашки, оттянул его, опалил дыханием трапециевидную мышцу.
Укус в плечо был острым и внезапным. Я застонала от боли и вместе с тем накатившего возбуждения, одной рукой обхватила талию, скомкав пиджак на спине, другой зарылась в мягкие волосы. Я вывернулась из-под его ладони, лежащей у меня на лице, прижалась губами к веснушчатому виску, скользнула лицом к шее и зубами впилась в его бледную горячую кожу.
Он отшвырнул меня с такой силой, что я пролетела через всю комнатушку, врезалась в стеллажи и рухнула на пол. С пыльных полок посыпались старые папки и документы.
— Вот черт! — зло воскликнул Игорь, закрыл лицо руками и отвернулся еще до того, как я успела его рассмотреть, – Какого хрена ты здесь вообще забыла?
Я тяжело поднялась, потирая отбитый локоть.
— Игорь, послушай... — начала я.
— Нет, — он перебил меня на полуслове, — Это ты послушай! Хватит меня преследовать! Думаешь, я не замечаю? Как ты ходишь за мной, фотографируешь меня из-за угла, как ошиваешься ночами у меня под окнами? Черт, ты понимаешь, что это просто жутко?!
– Но ты же только что...
– Заткнись! - рявкнул он, надел маску и развернулся ко мне, – Закрой свой рот и слушай!
Я в ужасе застыла на месте, глядя на него через пелену наворачивающихся слез. Внутри все похолодело от таких страшных слов, а он все не останавливался.
— Зачем ты это делаешь? Это нездоровое явление. Пойми, мне это не нравится. Послушай, у меня есть девушка. Ты понимаешь меня? Остановись, прошу, — его голос немного смягчился, когда я начала глотать горячие слезы, швыркая носом, — Не нужно так, пожалуйста. Хватит!
Что тут только что произошло, и почему после такого он орет на меня, я решительно не понимала. Дрожащими пальцами заправила растрепанные волосы за ухо и коротко кивнула.
— Извини, — прошептала я, — Мне все ясно.
— Слушай, — Игорь подошёл чуть ближе, в его голосе проскользнули нотки жалости, отчего мои кулаки непроизвольно сжались, — Прости, меня за все вот это... Я не хотел, ты неправильно все поняла... Ты в порядке?
— В полном, — грубо кинула я, подлетела к двери и, ударив ее о стену со всей силы, вылетела из лаборантской.
Автор: Navigator
#истории