Предыдущая публикация
Аллюзии к китайской классической литературе в сериале "Далёкие странники". Часть 1.
Китайский сериал «Далёкие странники» — это трибьют классическим фильмам и сериалам в жанре боевой фэнтези (уся): адаптациям романов Цзинь Юна и Гу Луна, популярным в 80-90е гг 20-го века. Сапковский как-то сказал про Толкина, что тот проехался по Артуровскому мифу, как лихой казак по Донской степи, вот и «Странники» так же лихо проехались по той, классической, уся — хотя и с меньшей долей переосмысления, но зато весело, с гиканьем, присвистом и бубенцами. Сюжетообразующая охота за трактатом с описанием секретной техники, разделение мира боевых искусств (цзянху) на «тёмные учения» и «праведные школы», совместное падение влюблённых с обрыва (дважды!), пошедшая не по плану конференция мастеров боевых искусств (тоже дважды!), десятка зловещих и эксцентричных Призраков из Долины Призраков, вездесущее Братство нищих и многое-многое другое из того, что присутствует в сериале — всё это характерные для жанра уся тропы, типажи и сюжетные ходы.
Сериал буквально проникнут поэзией, благодаря не только автору книги-первоисточника — Priest, но и сценаристке — Сяо Чу 小初, существенно переработавшей оригинал. Действие происходит в основном в Цзяннани - области к югу от нижнего течения Янцзы, знаменитой своими поэтическими и культурными традициями: в местах, многажды описанных в старинных стихах. Герои, прежде всего Вэнь Кэсин, то и дело цитируют строки знаменитых поэтов (большинство этих строк известны китайскому зрителю не хуже, чем русскому — «Мороз и солнце; день чудесный!») А имена персонажей содержат отсылки к классической литературе — это сделано, чтобы лучше раскрыть их образы, иногда с неожиданной стороны.
Прозаические переводы стихов в этой статье выполнены в меру моих скромных способностей, с учётом комментариев и перевода на современный китайский, если таковые удалось найти (если удалось, то ссылки на них приведены под переводом). Я переводила и те стихотворения, для которых уже есть рифмованный перевод на русский: иногда существующие переводы отличаются от китайского толкования. На поэтичность мои переводы не претендуют и не всегда являются точным подстрочником — задачей в первую очередь было передать смысл, необходимый для понимания отсылки. Если кто-то заметит неточность или ошибку, с благодарностью исправлю.
Сериал буквально проникнут поэзией, благодаря не только автору книги-первоисточника — Priest, но и сценаристке — Сяо Чу 小初, существенно переработавшей оригинал. Действие происходит в основном в Цзяннани - области к югу от нижнего течения Янцзы, знаменитой своими поэтическими и культурными традициями: в местах, многажды описанных в старинных стихах. Герои, прежде всего Вэнь Кэсин, то и дело цитируют строки знаменитых поэтов (большинство этих строк известны китайскому зрителю не хуже, чем русскому — «Мороз и солнце; день чудесный!») А имена персонажей содержат отсылки к классической литературе — это сделано, чтобы лучше раскрыть их образы, иногда с неожиданной стороны.
Прозаические переводы стихов в этой статье выполнены в меру моих скромных способностей, с учётом комментариев и перевода на современный китайский, если таковые удалось найти (если удалось, то ссылки на них приведены под переводом). Я переводила и те стихотворения, для которых уже есть рифмованный перевод на русский: иногда существующие переводы отличаются от китайского толкования. На поэтичность мои переводы не претендуют и не всегда являются точным подстрочником — задачей в первую очередь было передать смысл, необходимый для понимания отсылки. Если кто-то заметит неточность или ошибку, с благодарностью исправлю.
Вэнь Кэсин, Чжэнь Янь и Чжоу Сюй
Вэнь Кэсин 温客行: его имя состоит из иероглифов «гость», «путешественник» 客 и «идти» 行. Вместе 客行 означает «странствовать», «путешествовать вдали от дома».客行 kèxīng является омофоном для 客星 kèxīng — «звезда-гость», т.е. звезда, появляющаяся на небосклоне нерегулярно (так в древности называли новые и сверхновые звёзды). В традиционной китайской астрологии к появлению на небе звезды-гостя относились насторожённо: часто она сулила беды и потрясения стране. Вот и Вэнь Кэсин, подобно такой звезде, внезапно появился в цзянху, неся с собой хаос и несчастья.
Выражение 客行 часто встречается в китайской поэзии и обладает определённым поэтическим ореолом.
Имя Вэнь Кэсина является отсылкой к знаменитому стихотворению Ван Ваня (693-751?) «Доезжаю до подножия горы Бэйгушань» [1]:
客路青山外，行舟绿水前。
潮平两岸阔，风正一帆悬。
海日生残夜，江春入旧年。
乡书何处达，归雁洛阳边。
Страннику путь за зеленой горой пролег.
Лодка его бирюзовой рекой плывет.
Ровен разлив — и два берега далеки.
Ветер прямой — и на глади парус один…
Солнце в морях на исходе ночи взошло.
В водах весна вдруг вторгается в старый год.
Письма родных где в дороге меня найдут?
Стаи гусей, возвращаясь, летят в Лоян!
(Перевод Л.З. Эйдлина)
Странника путь - вдоль зелёных (т.е. покрытых лесом) гор; следует лодка по зелёным (т.е. глубоким) водам.
Прилив на пике — оба берега вровень с речным простором; одинокий парус, послушный ветру, высок и прям.
Солнце встаёт над водой, разгоняя сумерки; ещё в старом году в Цзяннани уже воцарилась весна.
Письма, отправленные из дома, в каком же краю найдут меня? Гуси, летящие на север, пожалуйста, заберите меня с собой обратно в Лоян!
(https://so.gushiwen.cn/shiwenv_720b46d38537.aspx)
Цзяннань — область к югу от нижнего течения Янцзы (собственно, там в основном и происходит действие «Странников»).
Лоян — одна из старинных столиц Китая, город в совр. провинции Хэнань.
Дикий гусь - здесь: символ послания, а также изгнания на юг и тоски по родным местам. (Про символизм дикого гуся в Китае см. тут: https://aoimevelho.blogspot.com/2022/06/blog-post_7.html)
Странник переправляется ранней весной в лодке на южный берег Янцзы, в Цзяннань, но сердце его стремится вместе с перелётными дикими гусями обратно на север. Надо сказать, что юг за Янцзы долгое время был местом ссылки, куда по доброй воле никто не отправлялся: там северян ждали болезни, от которых у них не было иммунитета, москиты, ядовитые насекомые и гады, враждебные «варварские» племена (наньмань 南蛮, к которым в «Странниках» принадлежат Се-ван, Уси и, по-видимому, Цинь Сун и Ду Пуса), невыносимо сырой и влажный климат... В общем, эдакая Сибирь Поднебесной. Конечно же, это нашло отражение в поэзии. Только где-то, наверное, с конца эпохи Тан, в силу ряда причин, образ земель за Янцзы в поэзии становится более позитивным: культурный центр, а не опасная окраина.
«Зелёная гора» 青山 из первой строки напоминает о горе Цинъя 青崖山, «Горе зелёных (т.е. лесистых, поросших зеленью) утёсов», обители Призраков. А всё стихотворение говорит об одиночестве Вэнь Кэсина, его жизни, несущей его подобно бурному потоку, тоске по родному дому.
Выражение 客行 часто встречается в китайской поэзии и обладает определённым поэтическим ореолом.
Имя Вэнь Кэсина является отсылкой к знаменитому стихотворению Ван Ваня (693-751?) «Доезжаю до подножия горы Бэйгушань» [1]:
客路青山外，行舟绿水前。
潮平两岸阔，风正一帆悬。
海日生残夜，江春入旧年。
乡书何处达，归雁洛阳边。
Страннику путь за зеленой горой пролег.
Лодка его бирюзовой рекой плывет.
Ровен разлив — и два берега далеки.
Ветер прямой — и на глади парус один…
Солнце в морях на исходе ночи взошло.
В водах весна вдруг вторгается в старый год.
Письма родных где в дороге меня найдут?
Стаи гусей, возвращаясь, летят в Лоян!
(Перевод Л.З. Эйдлина)
Странника путь - вдоль зелёных (т.е. покрытых лесом) гор; следует лодка по зелёным (т.е. глубоким) водам.
Прилив на пике — оба берега вровень с речным простором; одинокий парус, послушный ветру, высок и прям.
Солнце встаёт над водой, разгоняя сумерки; ещё в старом году в Цзяннани уже воцарилась весна.
Письма, отправленные из дома, в каком же краю найдут меня? Гуси, летящие на север, пожалуйста, заберите меня с собой обратно в Лоян!
(https://so.gushiwen.cn/shiwenv_720b46d38537.aspx)
Цзяннань — область к югу от нижнего течения Янцзы (собственно, там в основном и происходит действие «Странников»).
Лоян — одна из старинных столиц Китая, город в совр. провинции Хэнань.
Дикий гусь - здесь: символ послания, а также изгнания на юг и тоски по родным местам. (Про символизм дикого гуся в Китае см. тут: https://aoimevelho.blogspot.com/2022/06/blog-post_7.html)
Странник переправляется ранней весной в лодке на южный берег Янцзы, в Цзяннань, но сердце его стремится вместе с перелётными дикими гусями обратно на север. Надо сказать, что юг за Янцзы долгое время был местом ссылки, куда по доброй воле никто не отправлялся: там северян ждали болезни, от которых у них не было иммунитета, москиты, ядовитые насекомые и гады, враждебные «варварские» племена (наньмань 南蛮, к которым в «Странниках» принадлежат Се-ван, Уси и, по-видимому, Цинь Сун и Ду Пуса), невыносимо сырой и влажный климат... В общем, эдакая Сибирь Поднебесной. Конечно же, это нашло отражение в поэзии. Только где-то, наверное, с конца эпохи Тан, в силу ряда причин, образ земель за Янцзы в поэзии становится более позитивным: культурный центр, а не опасная окраина.
«Зелёная гора» 青山 из первой строки напоминает о горе Цинъя 青崖山, «Горе зелёных (т.е. лесистых, поросших зеленью) утёсов», обители Призраков. А всё стихотворение говорит об одиночестве Вэнь Кэсина, его жизни, несущей его подобно бурному потоку, тоске по родному дому.
Имя «Вэнь Кэсин» персонаж выбрал сам (несомненно, при этом он сознательно назвался «странником в чужом краю»), а его настоящее имя — Чжэнь Янь 甄衍.
Фамилия «Чжэнь» 甄 zhēn является омофоном для 真 zhēn — «правдивый», «истинный»: в самый раз для настоящей фамилии. В сериале фамилию «Чжэнь» отец Вэнь Кэсина, Чжэнь Жуюй, получил, когда его усыновила семья Чжэнь, а «Вэнь» — фамилия, которую он носил до этого. Поскольку клан Чжэнь изгнал Чжэнь Жуюя, то Вэнь Кэсин посчитал для себя невозможным продолжать носить их фамилию.
«Янь» 衍 означает «растекаться», «разливаться», что отсылает к стихотворению Ван Ваня, приведённому выше. А если из иероглифа 衍 убрать элемент «вода» (три «капли» в центре), то останется 行 — «син» в «Кэсин» 客行: прозрачная вещь для китайского зрителя, но теряющаяся в переводе на другие языки. Потому-то Чжоу Цзышу и бьёт себя по лбу: как же он сразу не догадался, кто такой Вэнь Кэсин на самом деле!
Фамилия «Чжэнь» 甄 zhēn является омофоном для 真 zhēn — «правдивый», «истинный»: в самый раз для настоящей фамилии. В сериале фамилию «Чжэнь» отец Вэнь Кэсина, Чжэнь Жуюй, получил, когда его усыновила семья Чжэнь, а «Вэнь» — фамилия, которую он носил до этого. Поскольку клан Чжэнь изгнал Чжэнь Жуюя, то Вэнь Кэсин посчитал для себя невозможным продолжать носить их фамилию.
«Янь» 衍 означает «растекаться», «разливаться», что отсылает к стихотворению Ван Ваня, приведённому выше. А если из иероглифа 衍 убрать элемент «вода» (три «капли» в центре), то останется 行 — «син» в «Кэсин» 客行: прозрачная вещь для китайского зрителя, но теряющаяся в переводе на другие языки. Потому-то Чжоу Цзышу и бьёт себя по лбу: как же он сразу не догадался, кто такой Вэнь Кэсин на самом деле!
При знакомстве с Вэнь Кэсином Чжоу Цзышу назвался «Чжоу Сюй» 周絮. В сериале Вэнь Кэсин объяснил значение этого имени: 絮 — это летящий по воздуху ивовый пух, символ эфемерного, непостоянного. «Летучая паутинка, ивовый пух» 游丝飞絮 — метафора для непостоянных, легкомысленных людей: куда подует ветер, туда летят и они. Можно сказать, что Чжоу Цзышу назвал себя «перекати-полем».
Имя, выбранное Чжоу Цзышу, красиво перекликается с именем, выбранным Чжэнь Янем: и «сюй» 絮, и «кэсин» 客行 подразумевают странствия, людей «без роду, без племени», оторванных от своих корней и своего родного дома.
Тан Цю 唐求 (конец эпохи Тан), «Странник» 客行:
上山下山去，千里万里愁。
树色野桥暝，雨声孤馆秋。
南北眼前道，东西江畔舟。
世人重金玉，无金徒远游。
Вверх на гору, вниз с горы идти; тысячу ли, десять тысяч ли тосковать.
Цвет листвы ночью на деревенском мосту; шум дождя осенью в одиноком павильоне.
Дорога перед глазами - на север и юг; лодка - на восточный и западный берег реки.
Обычные люди отягчены золотом и нефритом (т.е. богатством); [а те, кто] без золота пешком идут в дальние странствия.
Имя, выбранное Чжоу Цзышу, красиво перекликается с именем, выбранным Чжэнь Янем: и «сюй» 絮, и «кэсин» 客行 подразумевают странствия, людей «без роду, без племени», оторванных от своих корней и своего родного дома.
Тан Цю 唐求 (конец эпохи Тан), «Странник» 客行:
上山下山去，千里万里愁。
树色野桥暝，雨声孤馆秋。
南北眼前道，东西江畔舟。
世人重金玉，无金徒远游。
Вверх на гору, вниз с горы идти; тысячу ли, десять тысяч ли тосковать.
Цвет листвы ночью на деревенском мосту; шум дождя осенью в одиноком павильоне.
Дорога перед глазами - на север и юг; лодка - на восточный и западный берег реки.
Обычные люди отягчены золотом и нефритом (т.е. богатством); [а те, кто] без золота пешком идут в дальние странствия.
Гу Сян, Хунлу, Юньцзай — и снова Вэнь Кэсин
Имя Гу Сян 顾湘 — отсылка к стихотворению Вэнь Тинъюня (812-870) «Утро в горах Шаншань» [1], и в нём же мы снова встречаем имя Вэнь Кэсина 客行:
晨起动征铎，客行悲故乡。
鸡声茅店月，人迹板桥霜。
槲叶落山路，枳花明驿墙。
因思杜陵梦，凫雁满回塘。
故乡 gùxiāng означает «родина», «родные места» и является омофоном имени Гу Сян 顾湘 gù xiāng.
Целиком фраза 客行悲故乡 kèxíng bēi gùxiāng переводится как «Странник в пути тоскует по родному краю»: тут снова обыгрывается тоска Вэнь Кэсина по утраченному дому и семье. На слух эту фразу можно понять и как «Странник тоскует по родине», и как «Кэсин тоскует по Гу Сян».
Имя для Гу Сян придумал Вэнь Кэсин. Несомненно, он сознательно использовал омофонию 顾湘 и 故乡: «Гу Сян» = «родные края». Эта девочка стала для него и памятью о том, кем он был когда-то, и заменой родному дому, ведь дом прежде всего там, где дорогие нам люди.
С рассветом снова в путь. Качнулся бубенец,
И сердце замерло. Как отчий край далек!
Крик петуха. Свет призрачный луны.
Заиндевелый мост, следы от чьих-то ног.
Слетает с дуба на тропинку лист,
Цвет померанца белый над стеной,
И мне невольно грезится Дулин,
Где перелетных птиц в прудах полным-полно.
(Перевод М.И. Басманова)
Когда я просыпаюсь на рассвете, уже раздаётся звон бубенцов на повозках; странник, отправившийся в путь, тоскует по родному дому.
Поют петухи, на постоялый двор под тростниковой крышей ещё светит луна; отпечатки человеческих следов повсюду в беспорядке, на деревянном мосту — иней [ранней весны].
Листья дуба падают на горную дорогу; цветы понцируса озаряют глинобитные стены почтовой станции.
От этой картины вспомнилось, что прошлой ночью видел во сне Дулин — как стаи уток и гусей беззаботно играют в [весенних] водах пруда.
(https://baike.baidu.com/item/%E5%95%86%E5%B1%B1%E6%97%A9%E8%A1%8C)
Понцирус — это холодостойкий декоративный цитрус с колючими ветками и красивыми, но несъедобными плодами.
Дулин — местность к юго-востоку от старинной столицы, Чанъани.
Унылая, недружелюбная картина тёмного и морозного утра ранней весны в горах (снова намёк на гору Цинъя) заставляет странника грезить о тёплой весне на родине, с тоской вспоминать родные края, куда перелётные птицы (гуси и утки) уже вернулись, а он — нет.
Лист дуба, упавший на горную пустошь — судьба Цао Вэйнина, погибшего на горе Цинъя, расцветающий горький цитрус — судьба Гу Сян, принёсшая ей горькие плоды. [1]
Птицы беззаботно плещутся в волнах — но увидеть их можно только во сне, так же, как теперь только во сне можно повстречать Гу Сян и Цао Вэйнина. [1] Листья дуба завяли и осыпались, нежное цветение понцируса обернулось горечью.
Отношения Гу Сян и Цао Вэйнина — это популярный в уся и сянься троп, сродни Ромео и Джульетте европейской литературы, только тут враждуют не семьи, а подходы к изучению боевых искусств: «тёмное учение» 魔教 mójiāo, к которому принадлежит Гу Сян, против «праведной школы» 正派 zhèngpài, к которой принадлежит Цао Вэйнин. Как правило, в китайском фэнтези такие отношения заканчиваются трагически.
晨起动征铎，客行悲故乡。
鸡声茅店月，人迹板桥霜。
槲叶落山路，枳花明驿墙。
因思杜陵梦，凫雁满回塘。
故乡 gùxiāng означает «родина», «родные места» и является омофоном имени Гу Сян 顾湘 gù xiāng.
Целиком фраза 客行悲故乡 kèxíng bēi gùxiāng переводится как «Странник в пути тоскует по родному краю»: тут снова обыгрывается тоска Вэнь Кэсина по утраченному дому и семье. На слух эту фразу можно понять и как «Странник тоскует по родине», и как «Кэсин тоскует по Гу Сян».
Имя для Гу Сян придумал Вэнь Кэсин. Несомненно, он сознательно использовал омофонию 顾湘 и 故乡: «Гу Сян» = «родные края». Эта девочка стала для него и памятью о том, кем он был когда-то, и заменой родному дому, ведь дом прежде всего там, где дорогие нам люди.
С рассветом снова в путь. Качнулся бубенец,
И сердце замерло. Как отчий край далек!
Крик петуха. Свет призрачный луны.
Заиндевелый мост, следы от чьих-то ног.
Слетает с дуба на тропинку лист,
Цвет померанца белый над стеной,
И мне невольно грезится Дулин,
Где перелетных птиц в прудах полным-полно.
(Перевод М.И. Басманова)
Когда я просыпаюсь на рассвете, уже раздаётся звон бубенцов на повозках; странник, отправившийся в путь, тоскует по родному дому.
Поют петухи, на постоялый двор под тростниковой крышей ещё светит луна; отпечатки человеческих следов повсюду в беспорядке, на деревянном мосту — иней [ранней весны].
Листья дуба падают на горную дорогу; цветы понцируса озаряют глинобитные стены почтовой станции.
От этой картины вспомнилось, что прошлой ночью видел во сне Дулин — как стаи уток и гусей беззаботно играют в [весенних] водах пруда.
(https://baike.baidu.com/item/%E5%95%86%E5%B1%B1%E6%97%A9%E8%A1%8C)
Понцирус — это холодостойкий декоративный цитрус с колючими ветками и красивыми, но несъедобными плодами.
Дулин — местность к юго-востоку от старинной столицы, Чанъани.
Унылая, недружелюбная картина тёмного и морозного утра ранней весны в горах (снова намёк на гору Цинъя) заставляет странника грезить о тёплой весне на родине, с тоской вспоминать родные края, куда перелётные птицы (гуси и утки) уже вернулись, а он — нет.
Лист дуба, упавший на горную пустошь — судьба Цао Вэйнина, погибшего на горе Цинъя, расцветающий горький цитрус — судьба Гу Сян, принёсшая ей горькие плоды. [1]
Птицы беззаботно плещутся в волнах — но увидеть их можно только во сне, так же, как теперь только во сне можно повстречать Гу Сян и Цао Вэйнина. [1] Листья дуба завяли и осыпались, нежное цветение понцируса обернулось горечью.
Отношения Гу Сян и Цао Вэйнина — это популярный в уся и сянься троп, сродни Ромео и Джульетте европейской литературы, только тут враждуют не семьи, а подходы к изучению боевых искусств: «тёмное учение» 魔教 mójiāo, к которому принадлежит Гу Сян, против «праведной школы» 正派 zhèngpài, к которой принадлежит Цао Вэйнин. Как правило, в китайском фэнтези такие отношения заканчиваются трагически.
Слово «Сян» 湘, являющееся именем Гу Сян — это известная река Сян, которая часто фигурирует в китайском фольклоре и поэзии. Река Сян течёт в Цзяннани (уже упоминавшейся области к югу от нижнего течения Янцзы, где в основном и происходит действие «Странников») и впадает в знаменитое озеро Дунтин (на котором расположена одна из школ Союза Пяти озёр — школа Юэян). По легенде, когда погиб древний царь-мудрец Шунь, его жёны, Эхуан и Нюйин, искали его тело вниз по течению реки Сян до самого озера Дунтин. Они проливали горькие слёзы, и те, падая на бамбук, оставляли на нём следы, поэтому с тех по берегам реки Сян растёт пятнистый бамбук «тинчжу» 斑竹. Таким образом, в имени Гу Сян уже содержится намёк на печальную судьбу, утрату и слёзы.
Персонаж Гу Сян напомнил китайским зрителям Хуан Жун, героиню романа Цзинь Юна "Биографии героев, стрелявших в беркутов"/Legend of the Condor Heroes/射鵰英雄傳. В свою очередь, Вэнь Кэсин своей эксцентричностью похож на отца Хуан Жун, Хуан Яоши по прозвищу "Восточный Еретик". Отношение Вэнь Кэсина к Цао Вэйнину - точь-в-точь отношение Хуан Яоши к своему потенциальному зятю - протагонисту романа, Го Цзину, и заставляет вспомнить бесмертное "Жениться надо на сироте".
Интересны также имена девушек-певичек, которых взяла к себе Гу Сян: Хунлу 红露 («Красная роса») и Юньцзай 云栽 («Облачные всходы»). Эти имена взяты из стихотворения Гао Чаня (702-765) «Обращаюсь к шилану Гао» [1]:
天上碧桃和露种，
日边红杏倚云栽。
芙蓉生在秋江上，
不向东风怨未开。
На небе персик яшмовый цветет средь вешних рос,
У солнца в пышном облаке алеет абрикос.
Но лотос белый — тот, чей дом — Осенняя Река,
Восточный ветер не корит, что сам не цвел пока.
(Перевод Б. Мещерякова)
На Небесах нефритовые персики питаются росой, на Солнце красным абрикосам служат подпорками облачные всходы.
Лотосам, растущим на берегах реки Цюцзян (т.е. «Осенняя»), не следует жаловаться на восточный (т.е. весенний) ветер, что они пока не расцвели.
(http://www.guoxuemeng.com/mingju/427942.html)
В первой строке описываются Хунлу и Юньцзай: они прекрасны — но благоденствуют, лишь пока полагаются на чью-то защиту, и гибнут, когда их покровитель их подводит. [1]
Получается, лотос, не успевший расцвести из-за неблагоприятных условий, о котором идёт речь в заключительных строках — намёк на судьбу самой Гу Сян. [1]
Следующая публикация
Нет комментариев