— Елена Андреевна, документы готовы.

Завтра в десять утра можете подъехать для подписания договора купли-продажи. Покупатели переводят деньги сразу после регистрации сделки.
— Спасибо, Марина Викторовна. Я буду.
Она положила трубку и почувствовала, как внутри разливается странное спокойствие. Наконец-то. Три месяца она собиралась с духом на этот шаг, и теперь всё решено. Дача будет продана. Та самая дача, которую оставил ей дедушка. Единственное место на земле, где она чувствовала себя по-настоящему свободной.
Но свобода требовала жертв. И эта жертва стоила пятьсот тысяч рублей — именно столько нужно было для первоначального взноса по ипотеке на их собственную квартиру.
— Лен, это ты разговаривала с нотариусом? — в комнату заглянул Максим, её муж. Лицо у него было встревоженное. За спиной маячила знакомая фигура — Валентина Сергеевна, его мать. Свекровь.
— Да, завтра подписываем договор, — спокойно ответила Лена.
— Постой, постой, — перебила её Валентина Сергеевна, протискиваясь в комнату. — Какой договор? О чём вы говорите?
Лена взглянула на мужа. Неужели он так и не сказал матери? Они же обсуждали это неделю назад. Максим виновато опустил глаза.
— Мама, я же говорил тебе... Мы продаём Ленину дачу. Нам нужны деньги на квартиру.
Лицо свекрови стало каменным. Она медленно прошла к креслу и опустилась в него, не отрывая взгляда от невестки.
— Дачу? Ту дачу, где мы каждые выходные проводили? Где я своими руками сажала яблони? Где Максим в детстве качался на качелях, которые сделал твой дедушка?
— Валентина Сергеевна, — начала Лена осторожно, — дача оформлена на меня. Это моё наследство. И мы с Максимом решили...
— Твоё наследство? — голос свекрови стал выше. — А семья? А то, что мы двадцать лет вкладывали в этот участок свои силы, время, деньги? Я каждые выходные ездила туда, ухаживала за огородом, пока ты в институте училась!
Лена почувствовала, как в груди начинает закипать давно знакомое раздражение. Опять. Опять эти претензии, эти попытки присвоить то, что ей не принадлежит.
— Вы ездили туда отдыхать, — сказала она твёрдо. — Никто вас не заставлял сажать огород. Вы делали это для себя.
— Для себя? — Валентина Сергеевна вскочила с кресла. — Я делала это для семьи! Для общего блага! А ты сейчас хочешь всё это продать незнакомым людям?
— Мам, успокойся, — попытался вмешаться Максим. — Мы же объясняли. Нам нужна своя квартира. Мы не можем всю жизнь снимать.
— Квартира? — свекровь перевела взгляд на сына, и в её глазах появилось что-то хищное. — А что, моя квартира вам не подходит? Места мало? Условия плохие?
Лена вздохнула. Началось. Любая попытка улучшить их семейную жизнь натыкалась на эту стену. На обиду, манипуляции, попытки вызвать чувство вины.
— Валентина Сергеевна, мы взрослые люди. Нам нужно своё пространство.
— Своё пространство? — свекровь засмеялась, но смех был злой, колючий. — В двадцать пять лет моего сына устраивало жить со мной. В тридцать устраивало. И вдруг ему понадобилось "своё пространство"? Интересно, откуда такие мысли?
Она смотрела на Лену с откровенной враждебностью. Максим стоял посередине комнаты, растерянно переводя взгляд с жены на мать.
— Мам, это нормально — хотеть свою квартиру. Все наши друзья давно живут отдельно.
— Все ваши друзья? — Валентина Сергеевна наступала на сына, как танк. — А у всех ваших друзей есть родители, которые их кормили, одевали, учили? У всех есть матери, которые отдали им лучшие годы своей жизни? И что, они всех бросили?
Лена не выдержала.
— Никто никого не бросает. Мы будем жить в пятнадцати минутах от вас. Максим будет приезжать каждые выходные.
— Каждые выходные? — свекровь повернулась к ней всем телом. — А сейчас он со мной каждый день. Мы вместе ужинаем, обсуждаем его дела, планируем выходные. Ты хочешь лишить меня сына?
— Я хочу жить с мужем отдельно от его матери! — взорвалась Лена. — Это нормально! Это естественно!
— Естественно? — голос Валентины Сергеевны стал ледяным. — Знаешь, что естественно? Уважать того, кто тебя вырастил. Ценить то, что тебе дают. А не продавать за первые попавшиеся деньги место, где твоя семья была счастлива.
— Моя семья — это я и Максим, — отрезала Лена. — А дача — моё наследство. И я имею право распоряжаться им как хочу.
— Твоя семья? — Валентина Сергеевна подошла ближе. — Максим, скажи этой девочке, кто твоя настоящая семья. Скажи ей, кто тебя родил, кто тебя воспитал, кто был рядом в трудные минуты.
Максим стоял молча, и в его глазах Лена прочитала то, что боялась увидеть больше всего. Сомнение. Растерянность. Он колебался. Сейчас, в эту самую минуту, он выбирал между ней и матерью.
— Максим? — тихо позвала она.
Он посмотрел на неё, потом на мать. И Лена поняла: она проиграла. Ещё до того, как он откроет рот, она знала, что он скажет.
— Лен, может, не стоит торопиться? — начал он виноватым голосом. — Дача... она действительно много для нас значит. Может, найдём другой способ накопить на квартиру?
Это было предательство. Чистое, откровенное предательство. Неделю назад он сам предложил продать дачу. Сам уговаривал её, сам говорил, что так будет лучше для их будущего. А сейчас, под материнским взглядом, он сдался.
— Другой способ? — переспросила Лена. — Какой другой способ, Максим? Копить по десять тысяч в месяц следующие пять лет? Жить в съёмной квартире до сорока? Планировать детей в комнате размером с кладовку?
— Дети? — встряла свекровь. — Какие дети? У вас и семьи-то нормальной нет! Семья — это когда все вместе, когда уважают старших, когда ценят то, что имеют!
— У нас будет семья, когда мы будем жить отдельно, — ответила Лена. — Когда никто не будет вмешиваться в наши отношения.
— Вмешиваться? — Валентина Сергеевна вскинула брови. — Я вмешиваюсь? Я, которая стирает ваше бельё? Готовлю вам обед? Покупаю продукты? Плачу за коммунальные услуги? Это называется вмешательством?
— Это называется контролем, — сказала Лена тихо, но ясно. — Вы контролируете каждый наш шаг. Что мы едим, когда приходим домой, с кем общаемся. Вы читаете мою переписку, роетесь в моих вещах.
— Я забочусь! — закричала свекровь. — Я беспокоюсь за своего сына! За то, чтобы его не использовали, не обманывали!
— Кто меня использует? — вдруг подал голос Максим. — О чём вы говорите?
Валентина Сергеевна посмотрела на сына тяжёлым взглядом.
— Ты не видишь? Она тебя женила на себе, живёт в моей квартире, ест мою еду, а теперь хочет продать единственное место, где мы могли быть вместе как семья. Ты не понимаешь, что она тебя от меня отрывает?
— Мама, — Максим покачал головой, — это не так.
— Не так? — свекровь подошла к сыну и взяла его за руки. — Максимочка, дорогой мой, ты же видишь, что происходит. Она хочет, чтобы мы больше не встречались. Чтобы ты забыл о своей матери.
Лена смотрела на эту сцену и чувствовала, как внутри неё что-то окончательно ломается. Валентина Сергеевна была мастером манипуляций. Она знала, на какие струны нажимать, чтобы её взрослый сын превратился в маленького мальчика, который боится расстроить маму.
— Хватит, — сказала Лена. — Просто хватит.
Она подошла к столу, взяла документы о продаже дачи и сунула их в сумку.
— Куда ты? — спросил Максим.
— К нотариусу. Подписывать договор. Одна.
— Лена, постой...
— Не смей! — закричала Валентина Сергеевна. — Не смей продавать то, что не только твоё! Ты забыла, кто твоя настоящая семья, Лена!
Лена остановилась у двери и обернулась. Свекровь стояла, крепко держа Максима за руку, и смотрела на неё с торжествующим видом. А Максим... Максим не сопротивлялся. Он позволял матери держать себя, как ребёнка.
— Моя настоящая семья? — переспросила Лена. — Вы знаете, Валентина Сергеевна, я долго думала над этим вопросом. И поняла: настоящая семья — это те, кто поддерживает твои мечты, а не топит их. Кто хочет твоего счастья, а не своего удобства. Кто готов отпустить, чтобы ты выросла.
Она посмотрела на мужа.
— Максим, когда будешь готов стать мужем, а не сыном, — позвони. Я буду жить в нашей новой квартире. Которую куплю на деньги от продажи дачи.
— Лена, не уходи, — попытался остановить её Максим, но голос звучал неуверенно.
— Уходи! — крикнула свекровь. — Уходи отсюда! Нам не нужны такие невестки! Не нужны эгоистки, которые думают только о себе!
Лена улыбнулась — впервые за весь этот разговор.
— Валентина Сергеевна, вы правы. Я думаю о себе. Впервые за три года замужества я думаю о том, чего хочу я. И знаете что? Это прекрасное чувство.
Она вышла из квартиры и закрыла за собой дверь. За спиной остались крики, упрёки, попытки вернуть её. Но она больше не оборачивалась.
Через час Лена сидела в кафе напротив нотариальной конторы и листала объявления о съёме квартир в интернете. Завтра утром она подпишет договор. Через месяц получит деньги. Ещё через месяц въедет в собственную квартиру.
Телефон завибрировал. Сообщение от Максима: "Лен, вернись. Мы всё обсудим".
Она набрала ответ: "Макс, когда ты научишься говорить "мы" вместо "я и мама" — тогда поговорим".
Отправила и выключила телефон.
А завтра начнётся новая жизнь. Без свекрови, без контроля, без необходимости оправдываться за каждое своё желание. Возможно, и без мужа тоже.
Но это будет её жизнь. И это того стоило.
Лена допила кофе, встала и пошла домой. В свой новый дом, о котором мечтала три года. Дом, где она наконец-то будет хозяйкой своей судьбы.
Свекровь была права в одном: Лена действительно забыла, кто её настоящая семья. Долгие годы она считала семьёй людей, которые её не понимали, не поддерживали, не уважали.
Теперь она помнила: её настоящая семья — это она сама. И тот, кто будет готов идти с ней по жизни, а не тащить назад к маминой юбке.
Может быть, это будет Максим. А может быть — нет.
Время покажет.