Похлопал по щечке и отправил умирать
Это удивительно, но факт: враг после Курской дуги нашими стремительными наступления был до такой степени жестоко разгромлен, что советская пропагандистская машина даже посчитала за лучшее несколько сгладить ужасающие цифры итога этого грандиознейшего разгрома. Что, собственно, и пытаются сегодня использовать фальсификаторы, чтобы на побежденных напялить одежду победителей, а победителей втоптать в грязь и объявить побежденными.
А вот как в цифрах выглядит последняя операция Великой Отечественной войны:
«В ходе Берлинской операции советские войска разгромили 70 пехотных, 12 танковых, 11 моторизованных дивизий и большую часть авиации вермахта…
Берлинская операция — одна из крупнейших операций второй мировой войны. Она характеризовалась исключительно высокой напряженностью борьбы с обеих сторон. Отравленные лживой пропагандой и запуганные жестокими репрессиями, фашистские войска сопротивлялись с необычайным упорством. О степени ожесточенности боев свидетельствуют и большие потери…» (Егоров, А.Г., Епишев А.А., Желтов А.С., Жилин П.А., Жуков Е.М., Куликов В.Г., Огарков Н.В., Федосеев П.Н., Громыко А.А., Цвигун С.К., Румянцев А.М., Кожевников В.М. и др. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Воениздат М., 1979. С. 344).
Вообще-то уж для взятия логова медведя-шатуна — Beer-лина — не так-то уж и много:
«…в Берлинской операции, где наиболее крупная и сильная группировка противника противостояла 1-му Украинскому фронту, потери 1-го Белорусского фронта 4, 1, а 1-го Украинского фронта — 5 процентов» (Гареев М.А. Полководцы Победы и их военное наследие. Инсан. М., 2004. С.129); (Исаев А. Георгий Жуков. Последний довод короля. «Яуза». «ЭКСМО». М., 2006. С. 468).
Сама же операция проведена в максимально сжатые сроки: нам не требовалось, как нашим «союзникам», что входило именно в их планы, продлевать войну до следующей зимы — нам, наоборот, надо было успеть разгромить врага до того момента, когда американцы создадут атомную бомбу.
А потому всего за две с небольшим недели наши войска:
«…окружили и ликвидировали самую крупную в истории войн группировку вражеских войск» (Федосеев П.Н., Громыко А.А., Егоров, А.Г., Епишев А.А., Желтов А.С., Жилин П.А., Жуков Е.М., Куликов В.Г., Огарков Н.В., Цвигун С.К., Румянцев А.М., Кожевников В.М. и др. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Воениздат М., 1979. С. 345).
И вот чем она кардинально отличалась от всех иных:
«Берлинская операция поучительна быстрой ликвидацией окруженных группировок врага. В ней в течение десяти дней были одновременно ликвидированы две крупные группировки, насчитывавшие почти 500 тыс.» (Там же, с. 355).
И вот что от них осталось:
«К 15 часам 2 мая с врагом было полностью покончено. Остатки берлинского гарнизона сдались в плен общим количеством более 134 тысяч человек» (Маршал Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Том 2. Издательство агентства печати новости. М., 1978. С. 319).
Остальных сотен тысяч немцев, попытавшихся как-то все же отстоять свою крысиную нору, в списках живых почему-то вдруг не оказалось. Куда они подевались?
Сейчас подробно разберем.
«1 мая в руках немцев остались только Тиргартен и правительственный квартал. Здесь располагалась имперская канцелярия, во дворе которой находился бункер ставки Гитлера» (Там же, с. 314).
То есть всю остальную часть огромного города мы проутюжили до того основательно, что если и оставался за прошедшими нашими частями какой немец, то исключительно мертвый. Ведь даже в плен они тогда сдаваться еще боялись. И, может быть, своих эти обреченные на гибель смертники боялись даже больше: Гитлер, в назидание возможным ослушникам, к тому времени отстрелял уже многие десятки, а может и сотни тысяч дезертиров и их семей. Потому мы шли лишь там, где уже ни одна живая душа не могла остаться и по определению. У пытавшихся же нам сопротивляться шансов выжить не было вообще никаких.
Вот что сообщают о невозможности спастись эти представители эрзац воинских формирований, собранных Гитлером в качестве пушечного мяса:
«—У нас не было иного выхода, как брать оружие и становиться на оборону Берлина. Тех, кто не шел, забирали в гестапо, а оттуда возврата не было…» (Там же, с. 381).
Потому немецкому юноше оставалось лишь зарывать голову в песок, а какую-нибудь оставшуюся под толстым слоем пыли французскую винтовку 1-й мировой войны выставлять наружу и куда-нибудь стрелять, стрелять, стрелять…
Но подходил наш брат, фронтовик, и хладнокровно производил свой единственный выстрел, который и заканчивал игрушечки в войнушку этого крысенка, не позволив ему даже дорасти до размеров взрослого особя — обитателя этой норы, штурмуемой теперь отрядами санэпидемстанции.
Но не только дезертиров отстреливал и вешал фюрер разгромленной нами нации. Гитлер, для продления на лишние мгновенья жизни своего логова:
«…приказывает открыть шлюзы Шпрее и затопить станцию, расположенную южнее имперской канцелярии. Там остались тысячи раненых, но их жизнь не имела в его глазах никакой ценности. Этих несчастных утопили» (Герхард Больдт. Последние дни Гитлера. «Пейто». Минск, 1993. С. 84).
Но и не только их. Эта подземная часть Берлина, превращенная смертельно раненным зверем из транспортного средства в грандиозную могилу, вместила в себя просто поразительное число попытавшихся спасти свои жизни военнослужащих и граждан германской столицы:
«В затопленном по приказу Гитлера берлинском метро нашли свою смерть 200 тысяч человек» (Ставров Н. Вторая мировая. Великая Отечественная. Том I. «Август-Принт». М., 2006. С. 495).
И подавляющим большинством среди этих утопленников являлись раненные немецкие военнослужащие:
«Гитлер и его приближенные, чувствуя свой неизбежный крах, не жалели солдатских жизней, чтобы хотя бы на несколько дней продлить свое существование» (Кузнецов Н.Г. Курсом победы. Воениздат. М. 1989. С. 443).
И вот как выглядел уже самый последний бой за берлогу этого людоеда — медведя-шатуна — Берлин:
«Многие автоматчики были ранены: тут и там на солдатах белели бинты с пятнами запекшейся крови. Однако никто не уходил в медсанбат. Куда там! Впереди рейхстаг» (Карпов В. Взять живым. Советский писатель. М., 1980. С. 454).
Ведь сюда они шли четыре года! Кто ж отправится на отдых не закончив начатого?
К тому же колоссальная поддержка в огневых средствах вселяла уверенность:
«…в ходе операции войска трех фронтов израсходовали свыше 7 200 вагонов боеприпасов…» (Федосеев П.Н., Громыко А.А., Егоров, А.Г., Епишев А.А., Желтов А.С., Жилин П.А., Жуков Е.М., Куликов В.Г., Огарков Н.В., Цвигун С.К., Румянцев А.М., Кожевников В.М. и др. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Воениздат М., 1979. С. 347).
И все эти снаряды были выпущены отнюдь не в молоко:
«Большой вклад в обезпечение боевых действий войск внесли военные топографы… Только войскам и штабам 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов было выдано 6, 1 млн. экземпляров карт, дешифровано 15 тыс. аэрофотоснимков, определены координаты около 1, 6 тыс. опорных и артиллерийских сетей, произведена геодезическая привязка 400 артиллерийских батарей…» (Там же).
И все это грандиозное наступление было надежно подкреплено техническими средствами:
«…Операция проводилась при полном удовлетворении нужд фронтов боевой техникой, вооружением и материально-техническими средствами. Героический тыл снабдил своих воинов всем, что было необходимо для окончательного разгрома врага» (Там же).
А самое здесь во всем случившемся главное — мощное и скорое наше наступление:
«…сорвало все расчеты гитлеровского руководства затянуть войну, внести раскол в ряды антифашистской коалиции…» (Там же, с. 355).
И небо к тому времени давно было в наших руках. Потому ветераны свидетельствуют:
«…это была уже не та война, что год назад. Можно было в землю не закапываться, наши летчики были хозяевами в воздухе. Гитлеровцы, конечно, прорывались, бомбили, но теперь пилоты у них были не те, прилетят, наспех побросают бомбы — и деру назад» (Карпов В. Взять живым. Советский писатель. М., 1980. С. 381).
То есть немцам воевать в воздухе было: и нечем, и, самое здесь важное, — некому (это к россказням всяких там Рашей о мифологических победах этих самых асов Геринга, имеющих в своем активе многие сотни [!] якобы сбитых ими самолетов врага). Между тем, что говорит о мифологической природе этих сказок, наше преимущество в воздухе, по свидетельству того же Гудериана, достигало 20:1.
Но эту фору мы не получили в виду сложившихся для нас удачно обстоятельств. Мы ее завоевали в боях за Москву и Сталинград, полностью отвоевав свое небо в выдающемся сражении на Курской дуге, с каждым последующим днем войны все более увеличивая в этой области свое подавляющее превосходство. А потому, чего вражеской коалицией не было учтено, вынудили врага к позорному бегству. Вот когда ему пришлось побросать свое вооружение, столь щедро ему предоставляемое нашими мнимыми в этой войне союзниками:
«Отступая, германские войска бросали огромное количество боевой техники и снаряжения. Например, с июня 1944 г. по 1 марта 1945 г. они лишились 3, 5 млн. винтовок. Хотя военная промышленность продолжала еще выпускать в значительных количествах некоторые виды вооружения и боеприпасов (в первом квартале 1945 г. было произведено 125,1 тыс. автоматических винтовок, 87,6 тыс. автоматов), возместить потери было уже невозможно (1945. Das Jahr der endgultigen Niederlage der Faschistischen Wehrmacht. Dokumente, S. 34)» (Громыко А.А., Егоров, А.Г., Епишев А.А., Желтов А.С., Жилин П.А., Жуков Е.М., Куликов В.Г., Огарков Н.В., Федосеев П.Н., Цвигун С.К., Румянцев А.М., Кожевников В.М. и др. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. . Воениздат М., 1979. С. 433–434).
Что значит лишиться 3, 5 млн. единиц табельного оружия?
У нас, например, за потерю личного оружия могли и расстрелять. А потому медсестра волокла с линии соприкосновения с противником не только раненого бойца, но и его автомат.
Немцы вовсе не альтруисты. Потому — сколько потеряно врагом оружия, столько потеряно и самих врагов: либо их убили мы, либо затем их расстреляли сами же немцы. Вот какие неслыханные потери во время нашего наступления несла вражеская сторона.
Но и в самой Германии спастись в тот период от смерти было тоже достаточно не просто. Вот как описывает дороги тысячелетнего этого самого рейха незадолго до его конца ставший в ту пору главой объединенной разведки Германии Вальтер Шелленберг:
«…длинными колоннами стояли сгоревшие грузовики, там и сям валялись остатки сгоревших танков; повсюду были трупы. Мы должны были преодолевать все эти препятствия, часто укрываясь в канавах и полях при налетах самолетов противника» (Шелленберг В. Лабиринт. СП «Дом Бируни». М., 1991. С. 389).
Вот что сообщает о характере боев в ту пору ротмистр германских войск Герхард Больдт, свидетель последних дней жизни Гитлера:
«…где было мало войска или где стояли фольксштурмовцы, русские продвигались почти безпрепятственно, заходя в тыл еще сражающимся солдатам» (Герхард Больдт. Последние дни Гитлера. «Пейто». Минск, 1993. С. 76).
То есть даже многократно уменьшившаяся после разгрома Финляндии и Румынии, а также освобождения Прибалтики линия фронта так и не могла спасти немцев от ими же и сообщаемого своего тотального нами уничтожения: «там, где мало было войска». А мало его теперь у разгромленного врага было везде. Потому он и пытался все новые дыры, образовывающиеся после очередных прорывов наших войск, заткнуть необученными смертниками — фольксштурмом. Но это приносило лишь новые горы трупов, за которые наступающий враг почти ничем не платил.
О чем немцы и плачутся. Герхард Больд:
«Превосходство неприятельской техники, главным образом танков и артиллерии, было подавляющим и приводило многих в уныние и отчаяние» (Герхард Больдт. Последние дни Гитлера. «Пейто». Минск, 1993. С. 76).
Но вот что выпадало на долю этим отчаявшимся и пришедшим в уныние.
Гитлер:
«…вешал тысячи солдат и офицеров, которые, попав в окружение, принимали меры, чтобы спасти свою жизнь» (Герхард Больдт. Последние дни Гитлера. «Пейто». Минск, 1993. С. 44).
То есть вешал всех тех, кто тщетно пытался сохранить самое главное, что у него на тот момент оставалось — свою жизнь.
Таким образом, кого не расстреливали наши танки и пушки, и кому удавалось дезертировать, в том числе и бросая выданную ему винтовку, того убивали свои: шла тотальная зачистка территории. И санэпидемстанции помогали сами крысы, в клочья рвущие своих крысят, пытающихся отказаться от предлагаемой им отравы. И лишь высокопарные фразы могли тешить крысиного царька, налево и направо раздающего награды:
«…Гитлеру представили маленького парнишку, подбившего русский танк. Гитлер с большой торжественностью приколол Железный крест к его мундиру…» (Там же, с. 84).
Но это награждение вряд ли могло избавить от смерти того может быть единственного в истории фольксштурмовца, подбившего русский танк, которого неизвестно чья пропаганда размножила чуть ли ни тысячами экземпляров. Ведь похлопав удачливого мальчоночку по щечке, Адольф Гитлер:
«…послал его снова на безсмысленную борьбу на улицах Берлина» (Там же).
То есть никакие самые смелые поступки не могли теперь избавить окруженных немцев от неминуемой смерти. И за такую прекрасную помощь в деле тотального уничтожения крысиного выводка большое спасибо Гитлеру и Кº. Ведь если кто не желал сложить свою голову на улицах германских городов, то удостаивался виселицы или в лучшем случае расстрела.
Видя полный крах вдребезги проигранной на землях Германии тотальной войны, Гитлер, в беседе со Шпеером 18 марта, подытоживал случившуюся катастрофу с нацией, оказавшейся неспособной к исполнению его наполеоновских планов:
«Если война будет проиграна, то погибнет и народ. Эта судьба неотвратима… ибо народ наш оказался слишком слабым и будущее будет принадлежать исключительно более сильному восточному народу. Кроме того, после борьбы останутся в живых лишь неполноценные люди…» (Громыко А.А., Егоров, А.Г., Епишев А.А., Желтов А.С., Жилин П.А., Жуков Е.М., Куликов В.Г., Огарков Н.В., Федосеев П.Н., Цвигун С.К., Румянцев А.М., Кожевников В.М. и др. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Воениздат М., 1979. С. 435).
Что ж, здесь Адольф Гитлер совершенно прав. Даже будучи снаряжен в поход всемирной олигархией банкиров, вручившей ему оружие и людские ресурсы, собранные не только со всей Европы, но и со всего мира, мало того — обезпечив ему поддержку от засевших с 1917 года в Кремле германских шпионов, народ Германии, на поверку, оказался слишком слаб. Слишком хиловат в коленках, чтобы посметь даже и пробовать чем тягаться с народом-героем — народом-воином!
И сам Гитлер перед своей позорной смертью это осознал. Курица не птица — немец не русский: более слабый народ должен уступить место более сильному духом. Вот почему для нечисти всегда так и неприятен - был есть и будет: Русский Дух.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев