Предыдущая публикация
Евгений Николаев
ЗА ПРАВДУ
Какие же раненые тяжёлые люди!
В прямом смысле этого слова. Мужик, даже не большой, весит никак не меньше 70 кг. Плюс броник на нем, разгрузочный пояс, БК, обувь, одежда, слой грязи на немытом теле. Плюс его автомат. Под сотню весит раненый. На учениях я в одиночку закидывал на плечи "раненого" и пыхтя носил его на 100-200 метров в укрытие. Увы, так происходит только на учениях. На самом деле эвакуация происходит по другому. И носить надо не по 200 метров, а по 5-6 км. И процесс это коллективный и очень опасный.
Именно наличие одного 300го на позициях часто тянет за собой появление других 300ых и 200ых. Как будто смерть нанизывает бусы или перебирает четки судьбы человеческих жизней.
На помощь раненому выдвигается минимум двое, потому что одному не унести. Они выходят из безопасного укрытия и подвергают свою жизнь опасности. Эти двое тоже могут быть ранены при эвакуации и тогда их должны вытаскивать ещё не менее 6 человек. То есть в небезопасной среде находится уже 9 человек. А это очень много. Группа даже из 2-3 бойцов уже интересная цель. По ней начинает работать вражеская артиллерия. А тут целых 9. Прелесть, а не цель. На ней сразу сосредотачивается все, что может стрелять. И люди залегают в складках местности, ждут пока артобстрел прекратится. А это время.
Человек, кстати, при артериальном кровотечении вытекает за 10-15 секунд. Потом он теряет сознание и помочь себе сам уже не может. А потом, не приходя в сознание он умирает.
Однажды у нас было 11 трехсотых, 10 из них пытались вытащить с поля парня которому осколок оторвал стопу. Глупо? Может быть. Только не говорите это вслух. Могут начистить "будку". Помочь раненому товарищу это и моральный долг, и честь, и инвестиции в твоё возможное будущее. Люди, которые отказываются помогать в выносе 300го или частенько увиливают от этого, в солдатском коллективе получают метку "плесень". И ценят их не очень то высоко.
Сегодня вынес ты, завтра не бросят тебя. Поэтому несмотря на опасность, в любое время суток, и ночью, и днем люди выходят и помогают нести раненого братика. Вжимают головы в плечи при прилете, отстреливаются от птичек, потеют и матерятся, но несут, тащат, катят хотя бы по 200 метров, давая передохнуть другим.
Да, про парня с оторванной ногой, я так и не рассказал. Его звали Сергей и он был моим земляком, с Приднестровья. Я выяснил это пытаясь перебить его вопросы что там с его ногой. Она осталась на поле недалеко от Соледара. А он этого не знал. Она очень сильно болела. Снаряд, кстати, не только калечит, но и лечит. Осколок при взрыве настолько горячий, что прижигает рану, поэтому нога у моего зёмы практически не кровила. Я балагурил всю дорогу, пока мы его тащили до точки эвакуации, что бы он не терял сознание и прижимал его голову к носилкам, что бы он не смотрел на свою изувеченную конечность.
Сказал, что сына назову Серёгой, а если родится дочь, то Сережкой. Шутка ему понравилась.
Наконец, передали его подоспевшей санинсрукторше на "точке". Я пожал Серёге руку и сказал, что пока он лежит в госпитале, мы пробьем коридор до Приднестровья и там будем его ждать. Накроем "поляну", поставим вино, брынзику и олякэ мамалыги (с приднестровским говором пошутил я). И подмигнул ему. Он улыбнулся и видно было, что ему было приятно, что тащил его на себе и слушал его стоны не посторонний ему человек.
Вдруг эта дура из санчасти выхватила истерику и начала кричать - какое вино, какая мамалыга у него же нет ноги. Вы что не видите у него нет ноги! Нет ноги! Да у него же нет ноги!!!
Да, у него нет ноги, но зачем об этом так кричать? До этого дурацкого крика Серега из Бендер об этом не знал. И жить ему было гораздо легче.
#ДвижениеЗаПравду #СРЗаПравду #ЗахарПрилепин #ЗАПРАВДУ
Следующая публикация
Нет комментариев