Предыдущая публикация
В пасхальную ночь 18 апреля 1993 года, в Оптиной пустыни были убиты три инока — Василий (Росляков), Трофим (Татарников) и Ферапонт (Пушкарев).
Рассказывает Ирина Ентальцева
Меня одолевали мысли: каковы же матери, воспитавшие таких сыновей? И Бог дал мне встретиться с ними...
В конце мая у нас в воскресной школе Оптинского подворья было последнее занятие для детей… Солнышко грело по-летнему, было умиротворение, и только на краю скамьи плакала женщина: «Что я за проклятая такая. Был у меня духовник, отец Александр Мень, его убили. Потом духовником стал отец Василий, и его убили!» Ее утешала, гладя по голове, пожилая женщина в синем платке с корабликами: «А как провожали-то братиков в Оптине, как хорошо поминали…»
— А Вы — чья мама? — спросила ее я.
— Я — мама отца Василия.
— Как хорошо, что вы не плачете, — сказала я.
— А я все слезы уже выплакала, — улыбнулась она.
Потом мы с мамой отца Василия, бывало, вместе мыли полы в храме, ухаживали за цветами, она радовалась любой возможности помочь подворью: «Когда я вижу братьев, идущих в мантиях, все мне кажется, что и отец Василий идет среди них, они все мне родные стали».
Она рассказывала, что не хотела отпускать сына в монастырь: «Раз съездил в Оптину как журналист, потом еще раз поехал, еще, ладно, но зачем насовсем уезжать из дома? А он мне: “Ты ведь тоже оставила дом, когда из деревни в Москву уехала”. — “Так я за хорошей жизнью ехала, а ты куда?” — “И я за хорошей жизнью, мама”.
Мне однокурсник его рассказывал, что он приснился ему после смерти, светлый, радостный. И тот ему говорит: “Игорь, покажи твои раны!” — “Какие раны? Их нет. Смотри”, — и распахнул одежду, там мощный торс, каким он видел его на тренировках. Они ведь вместе в водное поло играли, на соревнованиях. И его так поразил этот сон, что он с другими его однокурсниками поехал в Оптину и крестился там».
Когда потом, в Оптиной пустыни, я познакомилась с мамой инока Трофима, она тоже рассказала мне сон, свой сон, который мучил ее всю жизнь. Как будто она бежит по берегу за ним, Лёнечкой, как его звали в детстве, а бурная река уносит, уволакивает его… «А потом мне опять приснился этот сон, уже после его смерти. Я плачу и вижу во сне, как он идет ко мне, выходя из воды: “Мама, мама, я ведь живой”. И отряхивает с себя кровь, стирает ее, и раны вместе с кровью стираются с его тела: “Я живой, не плачь, мама”».
📸 На фото вторая справа — мама отца Трофима (Татарникова)
Следующая публикация
Нет комментариев