Современная космология начала развиваться только в XX веке. В период, предшествующий этому, космологические воззрения отдельных ученых носили исключительно гипотетический характер и практически не опирались на какую бы то ни было серьезную научную базу. 

Вплоть до XVII века христианской мировоззрение оставалось доминирующим в европейских странах

, а потому космологические концепции в первую очередь основывались на библейском учении о творении мира Богом. Однако в XVIII веке философы эпохи Просвещения начинают разрабатывать космологические системы, в корне отличающиеся от библейского понимания мироздания, что привело в XIX веке к почти повсеместному признанию учеными вечности и неизменности Вселенной.  Совершенно очевидно, что такое учение о происхождении мира стояло в резком противоречии с христианским пониманием творения мира Богом из ничего. Наука XIX века, стремившаяся опираться на материалистические и позитивистские мировоззренческие предпосылки, также находилась в резком противоречии с библейской картиной мироздания. Существенное изменение ситуации в космологии произошло в первой четверти XX века, когда Альберт Эйнштейн сформулировал уравнения общей теории относительности, описывающие поведение Вселенной. Сам Эйнштейн, как и большинство ученых того времени, считал, что Вселенная существует вечно и неизменна в пространстве и во времени. Однако получить стационарное решение уравнений ОТО не удалось. 

Решение, предложенное Фридманом, говорило о том, что вселенная в настоящее время расширяется, следовательно, в далеком прошлом она должна была иметь ничтожно малый объем с бесконечной плотностью вещества, или иметь начало. Был ли Фридман верующим человеком, сказать сейчас трудно, однако эпиграфом к своей книге «Мир как пространство и время» он взял слова из книги Премудрость «Вся мерою и числом сотворил еси». В конце 20-х гг. другой астрофизик аббат Жорж Леметр объединил эйнштейновскую теорию относительности с данными наблюдений красного смещения в спектрах удаленных звезд Эдвином Хабблом, и также пришел к выводу, что вся Вселенная расширяется во времени из состояния «первичного атома». Сегодня уже только профессиональные историки науки могут вспомнить о том, какую ожесточенную дискуссию вызвало это открытие. 

Мир, который казался статичным и вечным, вдруг самой наукой был признан имевшим начало

. Даже нерелигиозному человеку было трудно отделаться от впечатления, что здесь, в самом сердце науки мы имеем свидетельство творения мира.  Джеймс Джинс, рассматривая следствия идеи расширяющейся вселенной в своей книге, опубликованной в 1929 г., писал, что мы должны «поразмыслить об определенном событии, или серии событий, продолжительных процессов творения материи в некоторое время, которое не является бесконечно удаленным. Некоторым образом материя, которая не существовала, возникла или была приведена в бытие...  Если мы хотим получить конкретную картину такого творения, мы можем думать о персте Божием, производящем возмущения в эфире». Примечательно, что уже в этой ранней работе Джинс подчеркивает, что вопрос творения материи выходит за рамки собственно науки и принадлежит исключительно области философии и богословия. «Путешествие во времени назад настолько, насколько возможно, приведет нас не к картине творения, но к ее границе; творение лежит скорее вне картины, также как художник находится вне холста.... Это подводит нас ближе к тем философским системам, которые рассматривают вселенную как мысль в уме Творца...» С этого времени космология как наука развивается в рамках космологических моделей Фридмана-Леметра, получивших название теории «Большого Взрыва».

Сегодня теория Большого взрыва принимается подавляющим большинством ученых.

Два главных открытия укрепили почву для космологии Большого Взрыва в научном сообществе. В 1965 году было открыто космическое микроволновое излучение. Однородность и очень низкая температура излучения рассматривались как остатки «первичной вспышки» Вселенной. В 1992 г. спутником COBE были открыты небольшие нерегулярности, которые, согласно теории, объясняют образование галактик и звезд в первоначально однородной вселенной.

Картина возникновения и развития вселенной, открытая наукой, поразительна,

но что она говорит о начале вселенной? Давайте представим себе, что ученые космологи создадут когда-либо более подробное и живое кино, которое описывает структуры и движение вселенной, и этот фильм, если его показать задом наперед, покажет появление вселенной, как будто она объединилась и началась в интенсивно горячем и плотном состоянии. Однако действительная проблема заключается в том, подводит ли этот фильм нас к абсолютному началу вселенной. Оказывается, это невозможно сделать, поскольку основные законы природы, которые описываются эйнштейновской теорией относительности, нарушаются, как только мы достигаем самого начала. Мы должны, поэтому ответить на вопрос, может ли наука найти способ говорить о самом начале вселенной, или это просто другая область? Уверенность в том, что космология может рассматривать начало вселенной, разделяемая многими космологами, приводит к различного рода спекуляциям о первоначальном состоянии вселенной. Среди современных космологов не прекращаются попытки предложить такую космологию, которая могла не только совершенно исключить начало вселенной, но и не предполагать какого-либо возможного воздействия на нее сверхъестественного Начала.

В 1983 Джеймс Хартл и Стивен Хокинг предположили модель квантовой теории гравитации

, которая по их мнению «открыла новую возможность, в которой не будет никакой границы пространства-времени, и, следовательно, нет необходимости определять поведение на границе». По мнению Хокинга, в такой модели вселенной «нет никаких сингулярностей, в которых бы нарушались законы физики, и нет никакой границы пространства-времени, в которой необходимо было бы обращаться к Богу или некоему новому закону, чтобы установить граничные условия для пространства-времени». 

Хокинг пишет: «Граничные условия вселенной в том, что у нее нет границы.

Вселенная должна быть полностью замкнутой и не подверженной какому-либо внешнему влиянию. Она была бы ни создана, ни уничтожима. Она должна просто быть». Чуть ниже он добавляет: Другой космолог Александр Виленкин предложил концепцию возникновения вселенной путем квантового туннелирования из ничего. Подобно тому, как возникают пары виртуальных частиц, вся вселенная, вместе с материей и энергией, пространство и время и вообще все приходит в существование из ничего благодаря гигантской квантовой флуктуации. Дальнейшее развитие теории привело Виленкина к предположению возникновения множества вселенных.  Алан Гут пишет о глубоких философских следствиях этой идеи: «Мы уже знаем, что наша планета является просто небольшой частицей в бескрайнем космосе, но теперь нам сообщают, что мы даже не имеем уникального авторского права нашего собственного тождества». Другой космолог Андрей Линде из Стенфордского университета разрабатывает инфляционную модель вселенной, которая, по его мнению, должна объяснить «само существование Большого Взрыва». Он описывает «вечно существующую, само-воспроизводящуюся инфляционную вселенную». Что более всего поражает в этих фантазиях? Физики обычно хотят сделать прогнозы и увидеть, является ли их теория правильной. В данном случае мы имеем перед собой такие концепции мироздания, которые, имея определенную метафизическую нагрузку, в принципе не могут быть проверены. Что можем мы извлечь из этих довольно причудливо-звучащих теорий? - Действительно ли мы находимся на краю научного объяснения абсолютного начала вселенной? Прежде всего, с научной точки зрения, - это очень умозрительные и спорные теории, и они лежат на проблематичных основаниях, так как до сих пор пока нет хорошо обоснованной теории квантовой гравитации. Исследователь философских идей космологии Ишам пишет: «Концептуальные проблемы квантовой космологии настолько серьезны, что множество профессиональных физиков полагают, что вся программа квантовой космологии может оказаться совершенно ошибочной». Естественно для ученых желание продолжить рассказ о вселенной как можно ближе к ее началу. Однако действительная проблема возникает тогда, когда ученые космологи придают своим теориям философское или онтологическое значение, или действуют так, как будто наука обладает единственным истинным способом познания этих предметов, а философия и религия рассматриваются как недостаточно компетентные в этих вопросах. 

Стивен Хокинг, например, пишет:

. Смысл фразы понятен. По мнению Хокинга философы и богословы должны быть физиками-теоретиками, поскольку только физики могут дать ответ на поставленные вопросы. Когда Хокингу возражают, что существуют другие способы объяснения природы вещей, такие как философия и религия, он просто улыбается. Еще более ярким является пример непонимания специфики поставленных проблем в книге Фрэнка Типлера «Физика бессмертия». Он пишет: «...теология должна, в конце концов, стать филиалом физики. Причина проста. Вселенная определена, чтобы быть совокупностью всего, что существует, совокупностью действительности. Таким образом, по определению, если Бог существует, Он - или вселенная или ее часть... Если Бог реален, физика, в конечном счете, найдет Его». Эпистемологический тип современной физики подразумевает, что у нее есть свой собственный отчетливый способ познания вещей. Она измеряет вещи и подчиняет эти измерения формальным правилам математики, и, в наилучшем случае, делает предсказания, которые могут быть подтверждены или опровергнуты дальнейшими измерениями. У нее есть собственный отчетливый способ понимания вещей, который обеспечивает нас знанием мира вокруг нас. Этот образ действия приводит физика к двум искушениям. Первое - представить себе, что физика является единственным путем познания вещей. Мы слышали замечания Хокинга и Типлера, которые выражают этот взгляд. Если бы мы приняли его в абсолютном и буквальном смысле, тогда все, с чем мы имеем дело, было бы физикой. Искусство и поэзия, философия и теология, литература и история - все было бы все сведено к ней. Даже если бы мы не дошли до этого предела, любая философская космология была бы невозможна.

Некоторые из физиков пошли дальше и вообразили,

Стивен Вайнберг, например, однажды пролетая над США и наблюдая красивый заход солнца, описал его таким образом: «очень трудно понять, что все это - просто небольшая часть подавляюще враждебной вселенной. Еще труднее понять, что эта настоящая вселенная развилась из совершенно неизвестных начальных условий и столкнется в будущем с угасанием бесконечного холода или нестерпимого тепла. Чем более вселенная кажется понятной, тем более она также кажется бессмысленной». Удивительно, красота мироздания, которая во все времена приводила мыслителей к осознанию существования Художника и Устроителя мира, Вайнберга приводит к совершенно противоположным выводам.

Второе искушение более тонкое.

Во-первых, нужно спросить о том, на чем основаны их измерения, и какие прогнозы они делают? Это философский вопрос, который не интересует физика. Но это в то же время критический вопрос с философской точки зрения. Хокинг, например, использует различные математические методы только для того, чтобы построить космологическую модель вселенной, не имеющей границ. Проблема перехода от математических символов к Вселенной стала более острой с тех пор, как была создана квантовая теория. Физика, в последнем столетии становится более математической, и это проявляет себя в еще более острой форме, когда мы рассматриваем квантовую космологию. Если раньше математика использовала измерения, которые мы делали в мире вокруг нас для того, чтобы попытаться прийти к какому-либо пониманию этого мира, теперь математика, напротив, ведет к тому, чтобы навязывать определенный тип Вселенной. 

Какой вывод следует из всего этого?

Квантовые космологии, построенные на подобных математических конструкциях, использующих определенные метафизические предпосылки, не должны приниматься некритично. Математические конструкции ученых космологов не могут быть непосредственно перенесены на представление о том, чем является вселенная по своей сути. В этом признается даже Хокинг. Он пишет: «Я не требую, чтобы теория соответствовала реальности, поскольку Я не знаю что это такое. Я принимаю точку зрения позитивистов, что физическая теория - просто математическая модель и, что бессмысленно спрашивать, соответствует ли она реальности. Все, с чем Я имею дело, заключается в том, что теория должна предсказать результаты измерений». Священник Дмитрий Кирьянов