— Вы говорили, что этот материал — «литературное произведение», что это «музыкальная книга с яркими иллюстрациями» и что структурой это напоминает аудиофильмы. Так все-таки что это? — Все определения подходят. Я хотел максимально обратить внимание на то, что материал несколько отличается от того, что мы записывали ранее, и что у нее более литературные корни. Это не поп-музыка в чистом виде, а скорее некое прикладное искусство относительно литературы и музыки, совмещенное вместе. То есть это не музыкальная пластинка как таковая и не литературные композиции, которые в принципе нельзя отделить от музыки. Это странный симбиоз. — Дельфин сегодня — это только Андрей Лысиков? — Я думаю, что это большой коллектив людей, который работает от начала до конца над созданием материала. Каждый делает свое дело — начиная художественными и заканчивая техническими моментами, без которых, к сожалению, нельзя никак обойтись. Здорово, что все эти люди так или иначе участвовали в создании этой пластинки. Поэтому она получилась именно такой. — Можете поподробнее рассказать о том, как вы работали над альбомом? — Было сделано несколько записей в совершенно разных ключах и направлениях — все они, в общем-то, были по-своему неплохи, но ни одна из них не приносила морального удовлетворения и не открывала перспектив для развития. Это все равно был материал, так или иначе связанный с прошлым, — может быть, звучащий чуть лучше и интереснее, но тем не менее базирующийся на каких-то существовавших принципах. Со временем пришла идея сконцентрироваться исключительно на текстах и поставить их во главу угла — не подчиняясь песенному жанру, а сосредоточившись только на словах, на их значении как на стихотворном произведении. Это позволяет до конца раскрывать свою мысль, чего нельзя сделать в тексте, который исполняется, который нужно петь и у которого есть свои законы. Он привязан ритмически и мелодически к мелодии, и зачастую приходится идти на большие компромиссы — смысловые и еще какие-то, — чтобы текст хорошо лежал в музыке. Это стало первым стержнем для нового материала. Второй — мы решили не делать при записи никаких наложений. Все записанные треки можно сыграть, используя троих людей и не привлекая еще каких-то музыкантов, — то есть всегда звучат одни барабаны, одна гитара и одни клавишные партии с голосом. Создав себе такие условия и поставив себя в такие рамки, мы начали работать. В процессе работы мы поняли, что неплохо было бы ввести еще кое-какие ограничения, но это скорее моя инициатива. Мне хотелось сделать пластинку, в которой бы отсутствовало музыкальное железо — хэт, тарелки какие-то. Мне кажется, в данном случае они очень сильно пожирают звуковое пространство, забирая на себя внимание, а их отсутствие позволяет больше сконцентрироваться именно на музыке и на голосе как таковом. — Вы вообще пользуетесь ограничениями в творчестве? — Я считаю, что условия хорошей пластинки, хорошо сделанного какого-то произведения зависят как раз от ограничений. Когда вы обладаете максимальным количеством возможностей и пытаетесь использовать их все, выходит каша. — Вы однажды сказали, что прежде всего артист должен определиться, кем он себя считает — исполнителем стихов, музыкантом или человеком, который делает видеоарт. Можете четко определить, кто вы сейчас? — По мере необходимости я могу примерять на себя несколько этих функций и полностью им отдаваться в силу своих возможностей, считая себя таковым на данный момент времени в зависимости от того, что мы сейчас делаем. Если мы сочиняем пластинку, то я сосредотачиваюсь на том, что мы делаем, и пытаюсь думать о том, что я величайший поэт всех времен и народов, и выжимать из себя все, что только могу. Другой вопрос, понятно, насколько это получается. Но я пытаюсь. Когда мы заканчиваем запись, я отдыхаю от нее и пытаюсь думать, как лучше ее подать людям. Мы начинаем обсуждать какие-то идеи — от того, как сама пластинка должна быть скомпонована, вплоть до ее оформления и продвижения. Иногда бывает, что приходится самим заниматься видео — и включать по этому поводу свои возможности и минимальные способности. Здорово, что все это можно делать, и здорово, что иногда получается. — Вы считаете нужным дополнять имеющийся материал визуальной составляющей? — Было бы здорово, но я не могу сказать, что за всю свою деятельность я на сто процентов был бы согласен хоть с одним видеоклипом, который был снят на то, что мы делаем. Раньше я не очень себе отдавал в этом отчет, но сейчас очень четко понимаю, что то, что снимали другие люди, — и то, что снимали иногда мы, — не совсем точно отражает то, что действительно хотелось бы. Что конкретно я хотел бы сделать и как бы я это решил, не могу сказать — наверное, просто стоит начать это делать. — Вы выпускаете альбом и сборник в то время, когда литература и поэзия в большом кризисе — давно не секрет, что все меньше людей читают книги. У вас миссия или хотя бы мысль о том, что то, что вы делаете, может поспособствовать развитию чтения? — Миссия — вряд ли, но как хороший пример — думаю, да. Я уверен, что очень много талантливых людей — поэтов в том числе, — которым необходимо выйти за рамки бумажного листа и начать сотрудничество с теми, кто работает в окололитературных профессиях. Они помогли бы донести их творчество до более широкой аудитории — начиная от видеодиджеинга какого-нибудь и видеоинсталляций, заканчивая совместными музыкально-литературными перформансами, которые привлекают гораздо большее количество людей. Тем самым гораздо больше людей могут обратить внимание на слова, произнесенные со сцены. Много вариантов. Мне кажется, это даже может стать отдельным, новым и интересным направлением. — В сборнике не проставлены даты — в нем есть система или хронология? — Хронологию тоже просили по возможности сделать, но я решил, что это ни к чему, потому что не стоит отслеживать момент становления-взросления. Стоит воспринимать это безотносительно ситуации и возраста, в которых это было записано, — просто как слова, которые нравятся или не нравятся. — Это сборник только стихотворений или стихотворений и текстов песен? — Отличаются они тем, что некоторым из них повезло быть положенными на музыку, а некоторые не дождались этого по каким-то причинам. Я думаю, что они все могли бы стать частью музыкального произведения. Это связано, наверное, с тем, что у меня вошло в привычку пользоваться таким форматом: так или иначе, когда я что-то делаю, я подсознательно подразумеваю, что это, может быть, когда-нибудь для чего-нибудь пригодится или на что-то ляжет. Премьера: новая песня Дельфина — «Листья» — Почему названия песен и стихотворений в сборнике расходятся? Почему некоторых песен нет в сборнике? Песня «Листья» — это стихотворение «Открой глаза», оно идет на 42-й странице. Так задумано? — Все очень просто: я не хотел ничего называть, но издательство настояло, и мы поступили очень просто, назвав стихотворения по первым буквам, по первому слову, и если слово повторялось, то второе к нему еще приписывалось. Ничего специального нет. Есть трек, записанный последним, — он выпал просто из поля внимания, ну и… хорошо, пусть будет так существовать.