48-летие сегодня празднует Майк Паттон из Faith No More

музыке американской группы Fantomas смешались писк кукол, церковные хоры и death-metal. В 2005 году RS поговорил с вокалистом коллектива Майком Паттоном о воровстве, стрессах и хирургических фотографиях.
«Попрошу тишины в зале. Итак, вы сосете. Вы сосете! Вы сосете!» - голос вокалиста Fantomas Майка Паттона повисает над внезапно притихшим залом «013», расположенным в самом центре голландского города Тилбурга. Голландские мальчики с взъерошенными гелем волосами чуть откатываются назад, оставляя после себя марихуановое облако. Майк Паттон доволепроизведенным эффектом: он гордо вскидывает в армейском приветствии и его квартет начинает играть тему из старого мистического триллера «Ребенок Розмари».
Когда-то этот красивый невысокий мужчина был волосатым 21-летним безумцем, кидавшим пальцы в клипе группы Faith No More «Epic» – ом самом, где аквариумная рыбка билась о пол. Этот сингл перевернул историю современной музыки и стал краеугольным камнем в истории фанк-рока и тяжелой музыки в целом. Паттон пришел в FNM из ансамбля Mr. Bungle, игравшего чудаковатый металлический авангард в одном из гаражей Сан-Франциско. Тогда голос Майка был гнусав и тонок, и никто не знал, как Паттон будет прогрессировать в дальнейшем – Faith No More гастролировали по всему миру, оставляяпосле себя выжженную землю, разломанные гримерки и слегка поколоченных группиз. Безумный Майк казался частью этог рок-н-ролльного цирка, но никтодаже не подозревал, что работа в составе одной из самых популярных американских групп всех времен для него является не более чем коммерческим предприятием. Паттон продолжал выкраивать время для записей Mr. Bungle, и одна из них попала в руки крупнейшего авангардного саксофониста Джона Зорна.
Спродюсированная Зорном пластинка 1991 года, в титрах которой Майк фигурировал как Влад Драк, подарила миру совсем другого Паттона. Вокалиста, способного при помощи своей глубокой глотки имитировать десятки инструментов, металлического Хосе Каррераса, сидящего сейчас передо мной и вертящего в маленьких ручках закупоренную банку Heineken. Один из самых больших трудоголиков современного рока (на его счету почти что сотни вокальных камео на альбомах множества артистов – от Бьорк до Sepultura, несколько сольных дисков и масса совместных - с Merzbow, Дэном Накамурой, Эриком Каадой и тем же Джоном Зорном) весел и расслаблен. «У меня каникулы, мужик! Я путешествую по миру, занимаюсь какими-то странными вещами на сцене перед толпой незнакомых людей».
За время концерта Майк успевает согнуться в три погибели раз двести – уютная спортивная кофта ничуть не стесняет движений. На его пластике немного сказываются пять-шесть чашек эспрессо, выпитых за день, и несколько банок Red Bull, которые он опорожнил во время саундчека. «Знаешь, я всегда был озабочен тем, чтобы исключить из жизни такую штуку, как стресс. Наверное, поэтому у меня столько сайд-проектов - музыканты ставят передо мной четкую задачу, и я быстро ее выполняю, не включая при этом мозг. Недавно я снялся в кино (в независимом фильме «Фейерверк». – Прим. RS), но до сих пор его не посмотрел. Это абсолютно та же история – работа без мозгового напряжения».
Сейчас Fantomas играют концерт в поддержку своего нового альбома «Suspended Animation», который, наверное, является самой легкой и светлой записью группы. «Музыка у нас, что и говорить, всегда была мрачной и нервной. И в какой-то момент я захотел сделать по-настоящему смешной диск - немного наивный, светлый, чуточку детский». На концерте в «013» Майк Паттон разрывается между двумя синтезаторами и парой микрофонов, с каждым из которых он обращается словно с живым существом - аккуратно обертывает в целлофан и бережно укладывает в специальную коробку. Кроме того, рядом с синтезаторами стоят два кронштейна с укрепленными на них куклами – ластиковые уродцы довольно мерзко орут, если на них нажать. «Они производят тот звук, который мне нравится, – объясняет Майк. - Мы же сейчас играем «детскую» программу, поэтому их значение сложно переоценить. Имена им я пока так и не придумал - считай, что они только-только на этой планете появились».
Ключевой момент выступления Fantomas – своеобразная дуэль между гитаристом Баззом Осборном, толстым дядькой с копной торчащих седых волос, и Паттоном, перегнувшимся через свой синтезатор поближе к его грифу. «Я примерно поровну пою и за соло-гитару, и за ритм, – говорит Паттон и внезапно чихает. – Как там русские говорят? «На здоровье».
Во время записи первой пластинки концепция Fantomas строилась на основе одноименного французского фильма с Де Фюнесом. Под впечатлением от картины были нарисованы садистские комиксы. В дальнейшем название проекта осталось, однако с народной комедией группу связывает все меньше и меньше. «Сейчас мы уже занимаемся совсем иными вещами, но про «Фантомаса» никто не забыл. Думаю, будет круто, если сделают римейк фильма с нашим участием. Кеннет Энгер (режиссер-революционер, гей и сатанист. – Прим. RS) вполне
мог бы этим заняться. Мы, кстати, совсем недавно с ним встречались – Fantomas запишет несколько тем для его серии короткометражек, выходящих под Хэллоуин».
Со времен первого диска Fantomas не изменилось только одно – Майк все так же корпит над оформлением альбомов и считает, что оно значит для проекта не меньше, чем музыка. «Сам все делаю, – прочихавшись, говорит Паттон. - Только изредка кто-нибудь присоединяется. Готовясь к «Suspended Animation», я сначала придумал обложку и уже только потом приступил к музыке. Работая над оформлением, очень легко понять, когда трек готов. Слушаешь потом запись и понимаешь: «О, это звучит в точности так, как выглядит». C предыдущим альбомом «Delirium Cordia» была похожая история: однажды мне приснилось, что я должен использовать для его обложки хирургические снимки». Этот диск, наверное, до сих пор остается самой экстремальной пластинкой Fantomas: то была музыка, которую можно было определить исключительно паттоновским термином «uneasy listening». «Тогда мы действительно вышли в другую реальность – куча маленьких частиц, фрагментов и обрывков была упакована в один звуковой блок, который надо было исполнить живьем от начала до конца».
Таким образом Майк размял своих фанатов после красивейшего альбома кавер-версий «Director's Cut», где звучали темы из «Твин Пикса» и «Ребенка Розмари». «Ты думаешь, я как-то по-особенному отношусь к этой музыке? Ничего подобного. Когда я играю каверы, то просто беру и краду то, что мне хочется украсть. Поэтому многим мои версии кажутся кощунственными. Люди просто иногда забывают, что воровать – это круто».
Когда на тилбургский зал обрушиваются последние аккорды «Ребенка Розмари», люди впервые начинают издавать какие-то одобрительные звуки. Все остальное время они тупо смотрят на сцену, где яростно играют трое зрелых мужчин и басист Тревор Данн в своей любимой бейсболке, издалека похожий на тинейджера, случайно забравшегося на сцену. «Я понятия не имею, что этоза чуваки в зале. Не знаю, кто наши зрители, – говорит мне перед концертом Майк. – Когда мы гастролировали с Tool, их фанаты освистывали нас, швырялись всякими предметами, но нам было плевать. Группе Fantomas не нужно, чтобы ее любили, пусть лучше зал воротит от того, что мыиграем. Ребята из Tool пытались что-то доказать этим уродам, пытались как-то нас правильно подать, их гитарист Адам Джонс даже сыграл с нами один трек. Ничего не работало, и это было круто».
Первая бутылка в Тилбурге полетела на сцену только тогда, когда группа удалилась после «биса». Все-таки Майк повзрослел - в иные времена в него прицельно метали бутылки, наполненные мочой, а на московском шоу запустили какой-то деревяшкой. «Да, мужик, я всегда умел создавать проблемы в зале, – смеется Паттон. – Поскольку мы испытываем дикое напряжение во время записи, зрители должны все это преодолевать. И поверь, мы очень стараемся создать нервную обстановку».
«Чокнутый русский все еще здесь», - широко улыбается мне тур-менеджер группы Тим Мосс, косматый мужик с толстовской бородищей и квадратными татуировками на руках. «Смотри, смотри, Уэллман, у этого чувака есть телефоны всех московских шлюх. Ты уж держись его, когда в Россию приедешь», – Тим обращается к толстому дядьке с усами скобкой, мерно раскладывающим черные и белые майки Fantomas, выставленные для продажи. Если вы хотите встретиться с группой, этот вопрос может решить только Тим – он нянчится с музы-
кантами, заботится о том, чтобы 40-летние мужики не умерли от жажды и голода, и постоянно подшучивает над теми, кто транжирит их драгоценное время. «Так, слушай сюда, чувак. На саундчеке можешь ходить по залу где хочешь. В помещении не орать, на сцену не лезть», – Мосс встряхивает свой хиппистской гривой волос и удаляется куда-то в недра зала, на прощание ткнув «козой» в направлении моих глаз. Первое, что я слышу, – грохот гигантской барабанной установки с четырьмя бочками, гонгом и колоколами. В этом адском шуме угады- вается рождественская мелодия «Jingle Bells», которую воспроизводит очкарик Терри Бозио - человек, сменивший на боевом посту, казалось бы, незаменимого ударника Дэйва Ломбардо.
«Меня действительно вставляет от того, что мы играем с Терри, – скажет потом Майк. – Такое впечатление, что он может сыграть абсолютно все. Пока он примерно на 90 процентов соответствует нормам Дэйва, но еще пара концертов – и все будет нормально». Для Майка Паттона, который сейчас гладит себя по зализанным назад волосам, замена музыканта вряд ли должна казаться катастрофой. «У нас, конечно, существуют творческие разногласия, - широко улыбается Майк, - но к концу дня мы обычно начинаем двигаться в правильном направлении. Выруливаем на тот гре**ный путь, который предлагаю я. Ха-ха-ха». Глядя на то, как Паттон тренирует Терри Бозио, его словам веришь безоговорочно. Впившись пальцами в синтезатор и демонически вопя в микрофон, Майк внимательно следит за тем, как работает экс-барабанщик Фрэнка Заппы, и в паузах подробно указывает ему на недостатки. «Быстрее, еще быстрее, я знаю, что ты можешь быстрее».
И мокрый от пота Бозио, который вроде бы только что едва не расколотил установку вдребезги, действительно играет быстрее, как будто бы заколдованный взглядом Паттона. «Плевал я на то, что нас кто-то называет супергруппой, - весело заявляет Майк, шмыгая носом. - Если понятие «супергруппа» кому-то помогает поднять задницу и прийти на концерт – я только «за». Понимаешь, меня волнует только то, что я могу полностью контролировать. Людей, которые обо мне говорят и ставят в определенный контекст,я контролировать не могу, и поэтому пошли они в жопу. Я придумываю в Fantomas практически все и первоначально записываю материал у себя дома. Потом мы репетируем и доводим их до той кондиции, которая меня устроит. Как только трек готов, мы его записываем. То, что происходит в студии, уже нельзя назвать креативным процессом. В студии происходит механичес- кое воспроизведение, не более того. Никто не валяется на диване с телками, не пьет и сигаретами не дымит – все в стиле «поехали, поехали, следующее».
Когда Майк признается в музыкальном диктаторстве, его глаза горят, как у счастливого ребенка. Когда Паттон узнает, что я прилетел в Голландию на самолете под названием «Шнитке», то долго не верит: «Музыка Fantomas действительно напоминает об Альфреде Шнитке, я еще только начинаю знакомиться с его работами, но уже в восторге. Но больше всего я люблю аргентинца Маурисио Кагелу, кое-какие наши номера навеяны работами Дугласа Перкинса. Лючано Берио - я слушаю их, чтобы подпитаться энергией. Когда я придумал Fantomas, то хотел сделать своеобразный трибьют классическим композиторам и показать, что с помощью их идей реально играть металл».
Майк не торопливо копается в своем синтезаторе, и в колонках начинает звучать шпионский серф с металлической гитарой – деальное звуковое сопровождение для того, чтобы Терри Бозио снова начал молотить по своей монструозной установке. Такого рода музыку Майк выпускает на собственном лейбле Ipecac. «В конце года или в начале следующего мы выпустим запись русского дуэта Messer Chups, они просто офигительно круты. Я вообще выпускаю только ту музыку, которая нравится мне, либо «бездомных» артистов, у которых нет собственного лейбла. Для группы из колледжа для слабоумных детей The Kids Of Widney High я даже песню написал».
После двух часов напряженной работы саундчек заканчивается, и музыканты сами начинают грузить усилители на тележки, укладывать гитары и уносить кукол на кронштейнах. Тур Fantomas идет очень хорошо - в скором времени группу ждут Япония, Австралия, а там и Москва не за горами. В Америку патриот города Сан-Франциско вернется еще не скоро. «Штаты – моя страна, там все меняется за считанные дни, и это очень круто. Наверное, в другом государстве я бы не успел и половины того, что обычно делаю. К счастью, в мою жизнь там никто не лезет, а я в ответ не интересуюсь местными нравами и политикой».
Мимо нас проходит Тим Мосс, несущий под мышкой подаренную водку: «Отнесу в автобус, мало ли что». На прощание Паттон жмет руку: «Я думаю, лучшее, что мы можем сделать, попробовать выбить из колеи хотя бы на минутку. Чтобы чувак вышел из комнаты и задал один единственный вопрос: "Какого хрена я сейчас слышал?"
(с) Александр Кондуков