Есть ли в Библии сведения о татуировках?

Если обратиться к Священному Писанию, мы увидим, что татуировки прямо запрещены в Библии. В книге Левит сказано:

«Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмен. Я Господь [Бог ваш]» (Лев. 19:28).

Очевидно, что данный запрет направлен на то, чтобы отделить богоизбранный народ от язычников. Нельзя сказать, что эта ветхозаветная норма утратила свое значение в Новом Завете. Нередко и нынешние «письмена» носят языческий смысл. Это либо особые тексты с функцией оберега или талисмана, якобы приносящего удачу, либо изображения черепов, змей, пауков и т.п. Для христиан эти символы слишком ясны и не требуют расшифровки. Но главное в том, что язычники не имеют истинного представления об отношениях человека с Богом, о месте человека в мире и сопутствующих вопросах. Соответственно, надо понимать, что запрет на тату исходит из правильного отношения к человеческому телу и потому не только не теряет силы, но получает больший смысл после воплощения и вознесения Христова. «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5:17). Остановимся на этом подробнее.

Зачем люди делают «наколки»?
Прежде всего, попробуем понять, что вообще заставляет людей делать татуировки. Кто-то, очевидно, делает тату осознанно, кто-то просто из подражания сверстникам или «звездам», из позерства. В постмодернистском обществе утрачено понимание того, что такое хорошо и что такое плохо. Поэтому распространенность подобных явлений неудивительна. Нет твердой нравственной опоры, в сознании нет ее критерия, нет никакой цели и смысла, нет рефлексии. Тело воспринимается лишь как внешняя оболочка, с которой можно делать все что угодно. Оно моя собственность, значит, что хочу, то и делаю с ним. Наверное, ход рассуждений таков: «Это модно, это считается стильным, это сделал тот или иной популярный персонаж. Почему бы и мне не сделать?» У молодых людей не хватает зрелости понять, что если наколки нанесены ради моды, то это просто неразумно: сегодня мода одна, завтра другая, а татуировка осталась. При этом тело дряхлеет, и к старости все рисунки на теле будут также безобразно смотреться, как намалеванный труп.

Другая категория — это те, кто сознательно делает тату. Причин для этого может быть множество. Это и желание закрепить таким образом свою принадлежность к определенной группе, музыкальному направлению, и самоутверждение, признание в каких-то кругах, где это принято, и стремление закрепить какой-то этап в жизни и т.п. Наколки всегда ассоциировались с тюремной субкультурой, вызывали неприятие обществом. Наличие таких наколок характеризует человека без лишних слов. В качестве примера можно привести строчку из песни Бориса Гребенщикова «Губернатор», в которой даётся негативная оценка черни у власти, вырвавшейся из грязи в князи:

«Под рубашкой от Brioni,
Наколки на груди,
А убитых журналистов
Без тебя хоть пруд пруди».

Не будем останавливаться на тюремной субкультуре. Отметим только, что у заключенных наколки имеют особый смысл и язык, понимаемый однозначно в их мире. Использование наколок в уголовной среде в крайней степени регламентировано, неточности здесь могут привести к серьезным конфликтам.

Декоративные тату не несут в себе этой смысловой нагрузки. Тем не менее наличие подобных «аксессуаров» влияет на сознание их носителей, создает психологический настрой, определяют модель поведения. Люди с тату, с которыми довелось общаться, признавались, что после нанесения надписей и рисунков «внутренне происходит что-то, что-то меняется». Иначе не может быть. Вспомним философский принцип диалектического единства формы и содержания: нет ни одной материальной системы, у которой не было бы содержания и формы.

Татуировка и внутренний духовной мир
Форма содержательна, а содержание оформлено. Не только татуировки, но даже одежда может определять поведение. Так, например, во многих странах мира обязательно облачение судьи в мантию. Это передает ощущение торжественности и достоинства происходящего, его испытывают как сами судьи, так и присутствующие лица. То же можно сказать и о священниках в облачении, и о полицейских и т.п.

Рассуждая далее о форме и содержании в этом контексте, становится понятно, что нанесение тату на тело — это всякий раз переход от внутренней работы над собой к внешнему украшательству, своеобразно понимаемому. Нередко это служит признаком внутренней слабости: у человека нет других средств, чтобы поднять свою значимость. Бог дал человеку возможность творчества. Это потребность, но в данном случае она принимает искаженные формы. Если приглядеться, то у всех татуированных людей в глазах наблюдается невыразимая тоска по небесному и вечному, неуверенность в себе, душевная пустота. Это очень тонко уловил Михаил Круг в одной из своих песен, вложив в уста заключенного такие слова:

«Кольщик, наколи мне купола,
Рядом — чудотворный крест с иконами,
Чтоб играли там колокола
С переливами и перезвонами».

В связи с этим вспоминаются и наши оскверненные в советское время храмы, с рисунками и надписями, тоже выражающими некую форму молитвы. Убогую, греховную, но все же неосознанно направленную на связь с Вечным.

Мне довелось как-то пообщаться с человеком, имеющим свой салон тату. Он сказал, что нередко выступает в роли психолога, когда к нему приходят люди, не нашедшие себя, не знающие, что им надо, даже не определившиеся, какой рисунок себе нанести. Некоторых он даже отговаривал. Например, подростков, желающих нанести наколки на лицо, назло всем. «Вам не нравится, каков я, посмотрим, каково будет видеть меня таким!»

Очевидно, что в такой ситуации недостаточно просто объявить тату грехом, нужно обоснование. Надо подать руку помощи, а для этого важно дать нечто большее взамен.

Прежде всего, укажем, что человек — творение Божие. Бог сотворил все «весьма хорошо» (Быт. 1:31). Следовательно, внесение изменений в тело, в том числе наколки, — бунт против Бога. В житии святого Петра Галатийского есть такой эпизод. К нему за исцелением приходит женщина, украшенная румянами и белилами.

— Что сказала бы ты, — сказал ей старец, — если бы увидела живописца, который портит создание великого художника: станет белить лик, начертанный по его вдохновению, лить краски, чернить брови и ресницы?

Женщина упала на колени и со слезами стала просить прощения.

— Помни, дочь моя, — продолжал он, — что если для художника оскорбительны такие поправки, то тем более для Премудрого Творца, так чудно украсившего человека, «умалившего его малым чем от ангелов» (Пс. 8:6), для Великого Художника, Который дал тебе твою красоту.

Объективным критерием нравственности для христианина служит Священное Писание — откровение Божие человеку. Если обратиться к нему, то мы обнаружим, что в нем осуждаются не только татуировки, но даже нескромная одежда и чрезмерное употребление косметики. Бог устами пророка Исаии угрожает следующими наказаниями за эти грехи:

«И будет: вместо благовония — смрад, и вместо пояса — веревкой опояшешься, и вместо золотого украшения на голове будешь иметь плешь за дела свои, вместо багряной одежды вретище наденешь. И прекраснейший сын твой, которого ты любишь, падет от меча…» (Ис. 3:23-24).

Так было еще в ветхозаветные времена. А христиан за такие грехи ожидает еще большее осуждение. «Если же и тогда, прежде благодати и такого любомудрия, это было осуждаемо, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — то какое оправдание могут иметь нынешние жены, которые призваны на небо и к подвигам большим, которые обязываются соревноваться ангелам».

Церковь считает тело человека святыней и храмом Святого Духа. Апостол Павел говорит:

«Не знаете ли, что телa ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии» (1 Кор. 19-20).

Подчеркнем здесь два принципиальных момента. Первое. Мы не свои, мы — Божии, наше тело в полном смысле нам не принадлежит, мы не можем делать с ним все, что хотим. Второе, мы можем и должны прославлять Бога не только в душах, но и в телах тоже. Мы знаем, что Бог прославляет тела Своих избранных угодников нетлением мощей и чудесами, проистекающими от них. И эти явления служат неким предначертанием, образом и символом божественной и небесной славы святых, которая откроется после всеобщего воскресения. Отсюда следует, что христианин должен заботиться о своем теле и относиться к нему с благоговением. «Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее» (Еф. 5:29).

Далее, тело человека освящается в Церкви в Таинствах крещения, миропомазания, причащения, соборования. Христианин в крещении «облекается во Христа» (Гал. 3:27) и во всем должен стремиться следовать «стопам Его» (1 Пет. 2:21). И подобно тому, как мы не можем нанести неподобающие надписи на священных сосудах, так недопустимо это делать на наших телах. Это освящение плоти человеческой основано на великом таинстве Божественного воплощения, смерти, воскресения и вознесения Христова. Господь принял плоть, сделал Своей собственной и обожил ее, по слову Евангелия: «И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины» (Ин. 1:14). С воспринятой плотью Христос вознесся на небеса «и воссел одесную Бога» (Мк. 16:19). И поскольку Господь наш Исус Христос соделался совершенным человеком по душе и по телу, подобным нам по всему, кроме греха, то и нам, которые веруем в Него, подает Он от Своего Божества и делает нас сродными Себе по естеству и существу Божества Своего. И нам ли, христианам, имеющим такие дары и обетования, чающим воскресения мертвых, осквернять свою плоть надписями и изображениями?

Что делать с татуировками, если они уже есть?

Что же делать, если татуировки нанесены? Для людей, вступающих в Церковь через крещение, это не является препятствием. Упомянутый выше собор Белокриницкой митрополии подчеркнул это в своем решении. Видимо, на практике были случаи, когда священники не знали, как поступить, и требовали свести наколки. Но это очень дорого и не всегда возможно, хотя желательно. Если же человек после крещения осквернил свое тело татуировками, он должен раскаяться в содеянном и нести определенную епитимью. Полагаем, что правильно поступают те духовники, которые обязывают татуированных в качестве покаяния всегда носить одежду, скрывающую надписи и рисунки. Работавшие в этой индустрии должны оставить ее как греховную.

Остаётся ещё вопрос, пока ещё гипотетический: может ли стать священником носитель наколок? Выскажем свое частное мнение, требующее соборного рассмотрения. Думаем, здесь может идти речь о препятствии к рукоположению физического характера, связанном с телесными недостатками ставленника. Подобно тому, как не поставляются в клир скопцы (согласно 1 правилу I Вселенского Собора «Аще же, будучи здрав, сам себе оскопил, такового, хотя бы и к клиру причислен был, надлежит исключити»), так и татуированные. Особенно если эти наколки нельзя скрыть. Как может литургисать человек с тату на руках? Да и кто подойдёт к нему под благословение?

Таково наше рассуждение по затронутой теме. А закончить хотелось бы призывом уклоняться от описанного зла словами великого апостола Павла:

«Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель. Итак, возлюбленные, имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием» (2 Кор. 7:1).

Иерей Иоанн Курбацкий.