Такая вот канитель: Как появилась старинная драгоценная вышивка и что ею украшали.

Изначально канитель была связана с одним из самых древних и необычных видов вышивки, которое называют также «золотным шитьем», а мастериц-вышивальщиц – золотошвейками. Само слово канитель появилось в России в XVI веке, придя к нам из французского языка (фр. cannetile).
Процесс изготовления канители также очень долгий, кропотливый и сложный. Металлическую заготовку, раскаленную добела, специальными клещами протаскивали через мелкие отверстия в волочильной доске. Протащив проволоку, ее сначала остужали, а затем раскаляли снова, чтобы она становилась мягкой и легче проходила уже через другие, более мелкие отверстия. Снова остужали и вытягивали дальше, пока не получали нить необходимой толщины. В конце эту тонкую нить аккуратно навивали на стержень для придания ей спиральной формы. Все это делалось вручную. Долгое это было дело, кропотливое и оттого нудное. На такую однообразную работу уходило много часов. Отсюда впоследствии, в середине XIX века, и произошло выражение «тянуть канитель», используемое в переносном смысле.
Так называли тонкую скрученную в спираль металлическую нить (золотую, серебряную или медную), используемую для вышивания. Часто узор создавался на очень дорогих тканях - бархате, сафьяне, и работа эта требовала особого
Незадолго до крещения Руси расширились торговые отношения с Византией. Считается, что тогда, в X веке, в Древней Руси и узнали о золотном шитье. Очень красивые ткани и наряды, сияющие на солнце, никого не могли оставить равнодушным и раскупались моментально, хотя стоили недешево. И уже вскоре в России наладили собственное производство канители, а мастерицы освоили золотное шитье.
Эта потрясающая вышивка в основном использовалась для украшения национальных костюмов, парадной, церковной одежды и военных мундиров.
После принятия христианства на Руси блеск и сияние золотного шитья по достоинству оценили священнослужители. Их богатые одежды, расшитые золотой канителью, придавали особую торжественность службе. Именно из-за обилия золота как в интерьере церкви, так и в облачении священнослужителей, православную церковь часто называют «пышной, восточной, византийской».
С XVIII века канитель стали широко использовать для украшения воинского обмундирования – военных мундиров, офицерских эполетов, погон.
А как красиво смотрелись расшитые канителью кокошники!
Золотой канителью стали также вышивать и иконы.
Со временем вышивка канителью стала еще более сложной и красивой, научились делать нити самой разной толщины и фактуры и стали использовать их в сочетании с другими материалами – драгоценными камнями, жемчугом, блестками, золотыми шнурами…
Временем расцвета канительной «богатой» вышивки одежды стала светская эпоха XVII-XVIII вв.
В царских палатах также вовсю сияла драгоценная канитель. Почти вся царская одежда была расшита ею, несмотря на то, что платья с нитями из драгоценных металлов получались очень тяжелыми.
Интересно, что к производству канители самое непосредственное отношение имел знаменитый театральный режиссер и педагог Константин Сергеевич Станиславский.
Настоящая его фамилия – Алексеев, был он выходцем из семьи купцов Алексеевых, которые в XIX веке в Москве владели канительной фабрикой. Продукция этой фабрики была очень востребована в России, также она экспортировалась и во многие европейские страны. В 1893 году, после смерти отца и старшего брата, Константину пришлось возглавить семейное дело, став директором фабрики.
Надо отметить, что он был очень успешным предпринимателем, под его руководством фабрика вышла на передовые позиции в России, обойдя в конкуренции также многие известные европейские фирмы.
Но любовь к театру оказалась сильнее, и Станиславский с не меньшим успехом занялся совершенно другим делом.
Однако, во второй половине ХХ века о золотом шитье все же вспомнили, им стали украшать шевроны (нашивки) для военной формы, а также покрывала, занавеси.
Потихоньку возвращается к отделке канителью и современная мода.
И напоследок - стихотворение Андрея Деменьева:
ТОРЖОКСКИЕ ЗОЛОТОШВЕИ
Смотрела крепостная мастерица на вышитую родину свою...
То ль серебро, то ль золото искрится, то ли струятся слезы по шитью.
И лишь ночами вспоминала грустно, как бьется лебедь в лапах у орла.
Откуда же пришло твое искусство? Чьим колдовством помечена игла?
А было так: проснувшись на печи, крестьянка вдруг почувствовала солнце,
Когда сквозь потемневшее оконце пробились к ней весенние лучи.
Как нити золотые, всю избу они прошили радостным узором.
Она смотрела воскрешенным взором и утро принимала за судьбу.
Все в ней дрожало, волновалось, млело. И белый свет — как россыпи огней.
Она к оконцу оглушенно села... И вот тогда пришло искусство к ней.
Пришло от солнца, от надежд,— оттуда, где ничего нет ближе красоты.
Она в иголку вдела это чудо, ниспосланное небом с высоты.
И не было прекраснее товара на ярмарках заморских, чем ее.
Она надежду людям вышивала, и горе, и отчаянье свое.
Что видела — на шелк переносила. И много лет еще пройдет, пока
Свободной птицей спустится Россия на синие счастливые шелка.