А тут еще, в 2012 году, вышла книга «All Yesterdays: Unique and Speculative Views of Dinosaurs and Other Prehistoric Animals», в которой наглядно показано, какими бы монструозными изображались современные животные, реконструируй их палеонтологи на основе окаменелостей. Автор книги палеонтолог, Даррен Нейш, специалист по зоологии тетрапод. Кому как не ему знать внутреннюю кухню науки о древних формах жизни. Получается, даже сами палеонтологи признают: всех этих -завров и -донтов мы представляем неправильно. И вообще, если на 100% никто ничего о прошлом не знает, то как можно говорить о какой-то «правильности»?

Оказывается, можно. Дело в том, что противопоставление «знаем на 100%, либо не знаем ничего» в корне неверно. Только ситхи все возводят в абсолют. Настоящий ученый знает, что построенная им научная модель содержит целую палитру вероятностей, от твердо установленных фактов до гипотез и шатких предположений. Такой моделью является, например, описание условного тираннозавра, от строения скелета до способа передвижения и образа жизни. А если есть описание, найдется и тот, кто сделает на его основе изображение.

Палеоарт – внешняя сторона палеонтологической реконструкции. К нему относятся изображения вымерших живых организмов, экосистем и ландшафтов, выполненные разными способами: картины, скульптуры, макеты, компьютерные модели, анимационные фильмы и т.д. Это особый жанр творчества на стыке науки и искусства. Если задача ученого – создать модель, описывающую все того же тираннозавра, то задача палеохудожника эту модель визуализировать.

За 150 лет, прошедших с момента открытия тираннозавра, представления о нем менялись раза три или четыре. Но не потому, что ученым скучно, а потому, что появлялся новый фактический материал, менялись методы изучения окаменелостей, представления о физиологии динозавров, развивалась биомеханика – и все это позволяло создавать новые, более точные модели. А вслед за моделями менялись и изображения.

И вот уже тираннозавр не волочит хвост, а гордо держит его параллельно земле. Все старые картинки приходится складывать в архив, доставать краски, глину для скульптуры, пластик, металлический каркас, подключать специалистов по компьютерным спецэффектам – и создавать новый образ, с которым тираннозавр войдет в массовую культуру.

Чтобы понять, как эволюционировали подходы к реконструкции и опирающийся на них научный палеоарт, отправляемся в прошлое, к истокам палеонтологии!

Дайте мне одну кость, и я определю внешний вид животного

Идея восстановить облик животного по его бренным останкам не нова и возникает, видимо, еще в каменном веке. Сложно сказать, что думали первобытные люди, находя скелет динозавра. А вот их потомки, начиная с античности, уже оставили на этот счет письменные источники.

Тенденций во все времена было две: окаменелости пытались связать либо со знакомыми животными, либо с мифологическими существами. Циклопы, грифоны, драконы, морские змеи и прочий бестиарий, по мнению некоторых исследователей, отчасти сформировался под впечатлением от окаменелостей, и одновременно использовался для их же интерпретации.

Христианство не сильно изменило в этом плане картину мира, лишь добавив в неё Потоп. Странной формы кости, которые то там, то тут, откапывались по всей Европе, объявлялись скелетами утонувших великанов или драконов, побежденных Святым Георгием. Уже в начале XVIII века скелет олигоценовой саламандры (Andrias scheuchzeri) был определен немецким натуралистом И.Я. Шёйхцером как принадлежавший допотопному человеку.

Можно посмеяться над наивностью людей, но стоит заглянуть в интернет – и мы увидим примерно то же самое. От конкреций, которые принимают за яйца динозавров (прямо с желтком), до инопланетных черепов, оказавшихся коровьими. Даже сейчас, в благословенную эпоху Гугла и Википедии, неподготовленному человеку сложно понять, что именно окаменевшее он нашел.

Всё изменилось с появлением на научной арене Жоржа Кювье. Простите, барона Жоржа Кювье! В 1796 году, применив методы сравнительной анатомии к изучению остатков мамонтов, «зверя из Огайо» (мастодонта) и гигантского ленивца мегатерия, Кювье заложил основы палеонтологии. А заодно ввел в науку принцип функционального соотношения частей тела любого живого организма. Согласно этому принципу, для того чтобы организм был жизнеспособным, его составляющие должны соответствовать друг другу, как детали сложного механизма. Следовательно, определив назначение нескольких деталей, можно представить, как выглядело животное целиком. Кювье (барон Жорж Кювье!) хвалился, что ему для этого достаточно и одной кости.

Другим, не менее важным инструментом, стала биологическая систематика. В первой половине XVIII века шведский ученый Карл Линней смог разгрести авгиевы конюшни накопленных за столетия фактов и наблюдений, создав «Систему природы». По сути, это была первая со времен Аристотеля классификация природного мира, разделенного Линнеем на три царства: животные, растения и минералы. Он же ввел бинарную номенклатуру, которая применяется до сих пор представителями вида Homo sapiens.

Конечно, линнеевская систематика была искусственной. Она и не могла быть иной без понимания эволюционных связей между организмами. Но даже в таком виде систематика была пригодна для использования.

Зная, что вымершая зверушка принадлежит к определенному таксону, можно обозначить те её черты, которые характерны для всех представителей таксона. А это уже какой-никакой, а фоторобот подозреваемого. Понятно, что чем хуже классифицировано животное, тем более размытым получится портрет. Род – хорошо, семейство – сойдет, отряд - так себе, класс – ой всё. А на уровне типа любое хордовое, включая нас с вами, вообще неотличимо от ланцетника.

Палеонтология, едва возникнув, обзавелась сразу двумя мощными и актуальными до сих пор инструментами: сравнительной анатомией и систематикой. Вот только была одна загвоздка: до этого никто и никогда не рисовал вымерших животных.

У истоков палеоарта

Первый палеоарт был изображением птерозавра (Pterodactylus antiquus). Естествоиспытатель Жан Герман составил описание найденных окаменелостей и изобразил, как смог древнюю кракозябру, отправив всё это в письме барону Жоржу Кювье.

И все первые тридцать лет своего детства палеонтология обходилась как раз такими реконструкциями «для внутреннего пользования». Иногда к делу подключались и не-палеонтологи. В 1804 году тунгус Осип Шумаков нашел в устье Лены тушу мамонта. Ее приобрел якутский купец Роман Болтунов, который отправил части туши в Петербург, сопроводив замечательным рисунком. Мамонт Болтунова весьма реалистичен. А что хобот сгнил или падальщики отъели - про то купец не знал.

В 1830 году выходит картина Генри де ла Биша «Duria Antiquior». На ней было изображено юрское побережье Дорсета, исходя из находок, сделанных Мэри Эннинг. Собственно, картина и предназначалась для продажи, чтобы поправить материальное положение Мэри Эннинг.

Здесь было всё: пейзаж со вписанной в него древней экосистемой, морские ящеры, пожирающие рыбу и друг друга; птерозавры в небе, растительность на суше, черепахи и кальмары (белемниты?) в воде, а на самом дне моря – раковины аммонитов, готовящиеся стать окаменелостями. Литографии, сделанные с «Duria Antiquior», разлетались как горячие пирожки и впервые познакомили массовую публику с миром допотопных рептилий.

«Duria Antiquior» породила массу подражаний, а ученые осознали, что палеоарт – это не только рисунки в письмах и карикатуры друг на друга (было, было).

Следующей вехой на пути палеонтологической реконструкции (и в деле популяризации палеонтологии) стала Всемирная выставка 1851 года в Лондоне. На выставке были представлены последние достижения науки и техники, и среди них – первые полноразмерные скульптуры морских ящеров и динозавров! Всего девять лет назад динозавры получили свое имя, а теперь публика могла любоваться игуанодонами и мегалозаврами в Хрустальном павильоне Гайд-парка. Массивные, толстокожие, опирающиеся на четыре лапы и волочащие свои чудовищные хвосты по земле, они на долгие годы стали каноном в палеоарте. Автором эскизов был сам крестный отец динозавров, Ричард Оуэн.

С 1851 года динозавры и прочие древние животные становятся важной часть массовой культуры, а в научных изданиях появляются иллюстрации с древними ландшафтами и их обитателями.

Дело было за малым – правильно нарисовать всю эту живность. Но как? Обнаруженные «завры» упорно не хотели умещаться в линнеевскую классификацию, для них даже пришлось придумывать новые отряды. И как тут прикажете рисовать животное, вся анатомия которого определяется половиной скелета и принадлежностью к классу рептилий?

С морскими ящерами и тем более рыбами попроще, там внешность очевидна. И то мы имеем ползающих по берегу аки тюлени ихтиозавров, и плезиозавров, завивающих в кольца свои лебединые шеи. Млекопитающим в целом повезло больше, но и тут не обходилось без курьезов.

Палеонтология только набиралась опыта, прирастала новыми фактами и их анализом. Неудивительно, что у художников того, раннего периода, не было системы отсчета чтобы понять, как выглядели при жизни древние животные. Приходилось опираться на современные аналоги. Крокодилы, игуаны, лягушки становились образцами для реконструкций. Открытие динозавров, передвигающихся на двух ногах, поставило всех в тупик. Самыми близкими по способу передвижения животными представлялись кенгуру и лягушки. Поэтому тероподы на иллюстрациях опираются на хвост, а в художественной литературе передвигаются прыжками и квакают.

Между тем, знания об анатомии палеофауны накапливались и методы реконструкции менялись в сторону большей реалистичности. Но начало новому этапу в палеонтологической реконструкции положили не ученые. Это были переселенцы, отправляющиеся в фургонах на запад Северной Америки, в земли индейцев, бизонов и динозавров.

Золотой век

После окончания Гражданской войны в США множество мигрантов отправилось покорять прерии в поисках лучшей жизни. Фермеры и ремесленники, охотники за золотом и за пушниной занимались освоением фронтира. По их следам шли торговцы, священники – и ученые. Развивалась сеть железных дорог, промышленность нуждалась в полезных ископаемых. А где геологоразведка, там и окаменелости. Охота за костями динозавров на Диком Западе шла по всем канонам вестерна и привела к самому знаменитому противостоянию в истории палеонтологии: к Костяным войнам.

Соперничество двух палеонтологов, Чарльза Отниела Марша и Эдварда Копа, было эпичным по накалу страстей и длилось с 1877 по 1892 год. Оно включала обмен язвительными комментариями в научных работах, оскорбительные публикации в прессе, взятки, кражи, драки между отрядами рабочих и уничтожение окаменелостей с помощью динамита. Для обоих ученых вражда закончилась полным социальным и финансовым крахом. Но палеонтологии Костяные войны принесли тонны (в прямом смысле) окаменелостей и более тысячи новых видов ископаемых животных, из которых 136 были динозаврами: 80 у Марша и 56 у Копа. Трицератопс, тираннозавр, стегозавр, нодозавр, диплодок, камаразавр, амфицелий, целофизис – перечислять можно долго; практически все классические динозавры, которые знакомы вам с детства были найдены Маршем и Копом.

Чарльз Роберт Найт – ключевая фигура новой волны палеонтологической реконструкции - вырос в атмосфере Костяных войн. Его наставником был сам Эдвард Коп. Талантливый юноша, заглянувший в Американский музей естественной истории, где получил первый заказ (изображение хищного свина энтелодона) стал одним из самых влиятельных палеохудожников.

Работы Чарльза Найта отличались вниманием к деталям, анатомической точностью и максимальным соответствием научным представлениям первой половины XX века. Некоторые, как «Leaping Laelaps» 1897 года, опережали свое время, представляя тероподов ловкими и подвижными животными. Прогресс в качестве реконструкции хорошо заметен в сравнении с изображением лилапса, сделанным Эдвардом Копом (сейчас Laelaps известен как Dryptosaurus, привет от Ч.О. Марша).

Картины, фрески и скульптуры Чарльза Найта стали частью экспозиций ведущих музеев США. Изданные им иллюстрированные книги вдохновляли не одно поколение палеонтологов и художников. В 1925 году вышел знаменитый фильм «Затерянный мир», использовавший картины Найта для создания моделей динозавров. А влияние творчества Найта на кинематограф сохранялось до 60-х годов.

Если в первой трети XX века в палеонтологической реконструкции доминировали американцы, то с 30-х годов фокус смещается в Европу. В Чехословакии восходит звезда одного из величайших палеохудожников – Зденека Буриана.

Зденека Буриана знают все. Вспомните свой самую первую книжку про динозавров, которую вы смотрели в детстве, когда даже читать еще не умели – с вероятностью в 99% в ней были иллюстрации Зденека Буриана.

Творческий путь Зденека Буриана продолжался 60 лет! Из них 33 года он работал совместно с палеонтологом Йозефом Аугустой, а позже со Зденеком Шпинаром. Общее количество работ Буриана превышает 15 000, в их числе не только палеоарт, но и иллюстрации к «Плутонии» и другим художественным книгам.

За основу палеонтологических реконструкций Зденек Буриан предпочитал брать рисунки и фотографии окаменелостей, сделанные палеонтологами. Часто художественному рисунку предшествовала анатомическая реконструкция, позволяющая оценить жизнеспособность образа. Традиционная статичность фигур на картине в его творчестве начинает сменяться динамизмом. Большое внимание к деталям, реалистичность изображения создавали фотографический эффект. Не удивительно, что созданные им образы динозавров стали классикой и копировались вплоть до 90-х годов.

А что у нас? Отечественная школа палеонтологической реконструкции унаследовала традиции анималистической живописи и особенно скульптуры конца XIX века. Пожалуй, самой влиятельной фигурой можно назвать художника и скульптора Ватагина Василия Алексеевича. Получив биологическое образование, он посвятил жизнь творчеству, совместив искусство и науку в своих работах.

Ватагин работал в разной технике и с разными материалами. В скульптуре он использует дерево, глину, кость, мрамор. Как и Буриан, он создает динамичные, дышащие жизнью композиции, отходя от статичных образов. Начиная с основания в 1907 году Дарвиновского музея в Москве, он много лет оставался его штатным художником.

Преемником Ватагина можно назвать зоолога и художника Флерова Константина Константиновича. Как и Ватагин, Флеров работал в Дарвиновском музее, после чего с 1946 по 1973 год возглавлял Палеонтологический музей. Скульптурные портреты гигантского ленивца, моа, мегаладасписа в Дарвиновском музее – это его работа. Флерову принадлежат замечательные реконструкции пермской фауны, открытой в 80-х годах XIX века В.П. Амалицким. Особым интересом Флерова была плейстоценовая эпоха и процесс становления человека. Совместно с М.М. Герасимовым он создал серию картин, изображающих жизнь в каменном веке.

Золотой век палеонтологической реконструкции сформировал новое отношение к палеоарту. От статичных, каких-то средневековых по духу гравюр и литографий XIX века произошел переход к максимальному реализму. Точность, внимание к деталям, и художественное стремление показать движение, пульс той, древней жизни стали визитной карточкой палеоарта. А вот с научной достоверностью было сложнее. Уже к 70-м годам палеоарт значительно отстал от научных представлений. Медлительные, опирающиеся на хвосты тероподы и живущие в болотах тугоумные бронтозавры соответствовали уровню начала XX века. А между тем новое поколение палеонтологов готовило настоящую революцию.

Палеоарт сегодня

Подкоп под устоявшиеся догмы был начат палеонтологом Джоном Остромом в 1969 году. Дейноних, которого он открыл пятью годами ранее, был представлен научному сообществу как нечто среднее между хищной птицей и крокодилом. Быстрый, ловкий, умный, теплокровный хищник стал первой ласточкой Ренессанса Динозавров.

За Остромом потянулись художники: Роберт Баккер, Грегори Пол и другие. В 1975 году Сара Лэндри рисует оперенного динозавра – за 21 год до обнаружения в Ляонине первого не-птичьего динозавра с перьями, синозавроптерикса. К концу 80-х годов практика изображения дромеозавров, покрытых перьями, становится распространенной.

Правда, до консервативных научных кругов СССР и России она дошла гораздо позже. Зато советские дети получили возможность наслаждаться творчеством Ирины Яковлевой.

В 1976 году выходит «Палеонтология в картинках», через семь лет ее расширенный вариант «По следам минувшего». Оказалось, что палеонтологическая реконструкция может быть и такой – не рисунком или скульптурой, а увлекательным рассказом, описывающим жизнь в далекие геологические эпохи. Возможно, это вообще были одни из первых в мире именно детских книг о палеонтологии. Книги Яковлевой сопровождались иллюстрациями Рубена Варшамова: яркими, эмоциональными, и местами – безнадежно устаревшими. Увы, но схватка цератозавров или борьба велоцираптора с протоцератопсом отлично бы смотрелись лет сто назад.

Спустя несколько лет велоцирапторы (а точнее, дейнонихи, ну вы знаете) становятся героями фантастического романа Майкла Крайтона. А в 1993 году выходит фильм Стивена Спилберга - «Парк Юрского периода».

Стивену Спилбергу удалось объединить передовые технологии компьютерных спецэффектов с научным подходом. Консультантом-палеонтологом был выбран Джек Хорнер, ставший прообразом Алана Гранта. И динозавры ожили на экранах кинотеатров, впервые за всю историю представ перед людьми в максимально реалистичном виде. Бомба, заложенная еще Остромом, взорвалась.

Начиная с 90-х годов и до сегодняшнего дня палеонтология переживает настоящий расцвет. «Парк Юрского периода» сыграл в этом не последнюю роль, вдохновив многих молодых людей на исследования прошлого Земли.

Динозавры – своеобразная визитная карточка палеонтологии, но интересы науки ими не ограничиваются. Сейчас фронт научных изысканий неимоверно широк: от построения климатических моделей для разных геологических эпох до изучения молекулярных следов жизнедеятельности, хемофоссилий.

Расширяется география исследований: Китай, Аргентина, Бразилия, Западная Африка, Мьянма, Чукотка, Аляска и Антарктида обеспечивают палеонтологов новым, порой, сенсационным материалом.

Одновременно совершенствуются методы исследований. Внедрение в палеонтологию компьютерных технологий привело к результатам, о которых барон Кювье не мог и мечтать. Томография позволяет заглянуть внутрь окаменелостей, электронные микроскопы открывают мир архейских бактерий, палеогенетика изучает ДНК вымерших организмов.

С помощью компьютерного моделирования можно создавать и проверять биомеханические модели животных, и даже реконструировать древние экосистемы!

Палеоарт, благодаря развитию технологий, также вышел на новый уровень. И в первую очередь он стал массовым. Распространение интернета сделало научные знания максимально доступными, а также позволило любому человеку публиковать свои работы без особых усилий.

Еще одна характерная черта современного палеоарта – его быстрая реакция на научные открытия. Нередко научные статьи порождают всплеск творческого интереса к теме.

Разумеется, большинство творческих работ не являются палеонтологическими реконструкциями. Это искусство «по мотивам», имеющее разную художественную (и тем более научную) ценность.

Но помимо многочисленной армии любителей есть и профессиональная элита, художники, работающие в тандеме с учеными (или даже являющиеся палеонтологами). Да, возможно, им порой не хватает теплой ламповости, присущей картинам мастеров старой школы. Но если оценивать работы по научной ценности, то она значительно превосходит многое из того, что было сделано художниками за предыдущие два столетия.

Вряд-ли можно перечислить всех современных мастеров палеоарта.

Наши соотечественники, Андрей Атучин, Сергей Красовский, Роман Евсеев и другие, широко известны за пределами России. Многие из их работ созданы на основе открытий, сделанных в нашей стране. Здесь динозавры Забайкалья и Дальнего Востока, морские ящеры Волжского моря, удивительная пермская фауна и диковинные млекопитающие кайнозоя.

Романом Евсеевым создана целая галерея портретов наших предков и родственников, от человека умелого до кроманьонца.

Среди прочих художников: первооткрыватель саркозуха Пол Серено; фанат древних млекопитающих Велизар Симеоновский; специалист по птерозаврам Марк Уиттон; Джулиус Чотни, создатель невероятных мезозойских пейзажей; Джеймс Гурни, объединивший мир людей и мир динозавров, и прочие, и прочие.

Итак, круг замкнулся, и мы вернулись к тому, с чего начали. Палеоарт опирается на научные достижения в плане палеонтологической реконструкции. Но в то же время это искусство, а значит, художник неизбежно привносит в изображение что-то свое. Насколько велика доля фантазии в работах современных художников? Ответ на этот вопрос кроется в возможностях палеонтологии.

О том, на что способна современная палеонтологическая реконструкция – читайте в следующей статье через неделю!