Москва златоглавая По свидетельствам иностранных путешественников, жители Москвы в XVII в. выбрасывали экскременты и выливали нечистоты на дворы или на улицу. Например, даже на Тверской улице текли зловонные ручьи нечистот - вытекали они в основном из-под деревянных заборов, которыми огораживались дворы. В старину, еще до устройства бульваров, по Садовым улицам шел крепостной вал со рвом. В дождливую погоду ров наполнялся водой, которая в сухое время страшно загрязнялась, плесневела и издавала зловоние. Аналогичное зрелище представляли Болото, Балчуг и Садовники: весной они затоплялись полой водой Москвы-реки, в течение всего лета подсыхали и благоухали брошенными в воду продуктами разложения. В самом центре города текла маленькая речка Неглинная, страшно загрязненная нечистотами и отбросами. По ее берегам всегда лежали кучи навоза и гниющего мусора. Позднее в разных местах дворов стали рыть глубокие ямы для надворных клозетов. Когда яма наполнялась, рыли другую, и нужник переносили. Золотарный промысел - вывоз экскрементов из города - был неразвит. Хозяйственные воды выливались прямо на дворы. Бойни, фабрики, бани сливали ежедневно сточные воды в ближайшие речки и ручьи. Конский навоз, мусор и снег тоже практически не убирались. Как и во многих городах, в Москве существовали сточные канавы и каналы, кое-где прокладывались подземные трубы. Они устраивались для стока дождевой и хозяйственной воды, но, как и повсюду, жители в них сбрасывали "золото". 9 апреля 1699 г. Петр I издал указ "о соблюдении чистоты в Москве и о наказании за выбрасывание сору и всякого помету на улицы и переулки". Он гласил: "На Москве по большим улицам и по переулкам, чтоб помету и мертвечины нигде, ни против чьего двора не было, а было б везде чисто, и о том указал великий Государь сказать на Москве всяких чинов людям..." В Немецкой слободе (предместье за Покровскими воротами) в те годы после сильного дождя, как писал современник, "улицы стали непроходимыми, повсюду там разбросаны повозки, которые так глубоко засели в грязь, что лошади бессильны их вытащить". По описанию другого очевидца, грязь на улицах этой слободы весной 1702 г. "доходила лошадям по брюхо". По приказу Петра были проведены осушение и очистка местности. Но на санитарном состоянии Москвы в целом эти меры не сказались. Даже в Кремле дело обстояло неважно, особенно после того, как Петр I разместил здесь Коллегии со всей обслугой. 25 октября 1727 г. начальство Казенного двора, в котором хранилась древняя золотая и серебряная посуда и все царские драгоценности, сделало следующую запись в Журнале Оружейной палаты: "От старого и доимочного приказов всякой пометной и непотребный сор от нужников и от постою лошадей, подвергает царскую казну немалой опасности, ибо от того является смрадный дух, а от того духа Его Императорского Величества золотой и серебряной посуде и иной казне ожидать опасной вреды, отчего б не почернела".

После смерти Петра Кремль был так загрязнен, что перед каждой коронацией - а цари в этот период сменялись часто - площадь между соборами, перед Красным крыльцом приходилось с трудом очищать от камней, сора и нечистот. Деревянные мостовые Москвы в XVII-XVIII вв. были настолько занесены грязью, что во время крестных ходов и выездов царей впереди шли специальные метельщики (до 130 человек), очищавшие дорогу. При таком уровне санитарии и благоустройства в старину Москву то и дело посещали всякие "моры", уносившие от четверти до половины населения. В 1771 г. пронесшаяся над Москвой "моровая язва" (эпидемия чумы) унесла в могилу больше трети населения и сопровождалась "чумным бунтом", во время которого был убит архиепископ. Пытаясь предотвратить распространение заразы, архиепископ московский Амвросий запретил устраивать крестные ходы и массовые моления, за что был растерзан толпой в зачумленной Москве. Единственным средством, повышавшим санитарию и способствовавшим благоустройству города, служили, как это ни грустно, другие стихийные бедствия - пожары. Деревянная Москва от них выгорала почти целиком по нескольку раз в столетие; с домами сгорали скопившиеся в них нечистоты, отбросы и насекомые. Отстраиваясь заново, Москва на несколько лет улучшала свое санитарное состояние. В 1820-е гг. был перестроен водопровод, расширена его городская сеть. (Этот водопровод, созданный в 1804 г., доставлял грунтовую воду из села Мытищи к нескольким точкам в городе - фонтанам, из которых горожане и брали воду.)

"ЗЛОВОНИЕ ГОСПОДСТВОВАЛО НАД МОСКВОЙ" Правда, из-за постоянно действующих причин город постепенно возвращался к прежнему состоянию. Такую характеристику Москвы середины XIX в. дал в своих воспоминаниях московский старожил, известный судебный деятель Н.В. Давыдов: "Грязи и навозу на улицах, особенно весною и осенью, было весьма достаточно, так что пешеходы теряли в грязи калоши, а иной раз нанимали извозчика специально для переправы на другую сторону площади... зловоние разных оттенков всецело господствовало над Москвой". Места стоянок извозчиков, дворы "постоялых, трактиров... и тому подобных заведений и, наконец, все почти уличные углы, хотя бы и заколоченные снизу досками, разные закоулочки (а их было много!) и крытые ворота домов, несмотря на надписи "строго воспрещается..." были очагами испорченного воздуха. А что за зловоние держалось безысходно хотя бы на Тверской, между Охотным рядом и той стороной, где Лоскутная гостиница!" А вот что писала в 1871 г. газета "Русская летопись" о центральной части города: "С какой стороны ни подойдешь к ней, страшное зловоние встречает вас на самом пороге. Идем по запаху. Вот Красная площадь и на ней монумент освободителей России в 1612 г. Вокруг него настоящая зараза от текущих по сторонам вонючих потоков. Около памятника будки, на манер парижских писсуаров; к ним и подойти противно. Ручьи текут вниз по горе около самых лавок с фруктами". С внутренних дворов "нередко целые ручьи вонючих нечистот текут прямо на улицы... Отхожие места сколочены из дерева, насквозь прогнившего и пропитанного нечистотами, дезинфекции не проводится никакой... Москва завалена и залита нечистотами внутри и обложена ими снаружи... По этой части Москва - поистине золотое дно; это - русская Калифорния, ожидающая разработки. Только копните ее поглубже даже простой лопатой, и драгоценная добыча превзойдет самые смелые ожидания". К счастью, в это время наступила новая эра в истории благоустройства. После реформы городского самоуправления 1870 г. правительство в лице генерал-губернатора Москвы, до сих пор занимавшееся вопросами городского хозяйства, стало передавать их Городской Думе. В результате в течение нескольких десятилетий в этой области был проделан больший путь, чем в течение столетий под руководством правительства. С 70-х гг. воду стали проводить в дома и квартиры. В 80-х главный водосток Москвы - река Неглинная - был капитально перестроен и сооружен ряд новых водостоков. В городской смете впервые появились расходы на ассенизацию.

Ручная работа В XIX в. в Москве, особенно в центре города, применялась выгребная и вывозная система удаления нечистот: надворные клозеты уж не переносились с места на место, а ямы, по мере их заполнения, выгребались черпаками, и "золото" в бочках ассенизационных обозов вывозилось на свалки, находившиеся за городскими заставами. Ямы для нечистот, устраиваемые при жилых помещениях, обычно делались с деревянными срубами, легко пропускающими нечистоты в почву. Все это сильно загрязняло почву, заражало воду и воздух. Н.В. Давыдов вспоминал про "многочисленные, примитивно организованные обозы нечистот, состоявшие часто из ничем не покрытых, расплескивавших при движении свое содержимое кадок, в лучшем же случае из простых бочек, с торчащими из них высокими черпаками, движение которых по всем улицам, начавшись после полуночи, а то и раньше, длилось до утра, отравляя надолго даже зимой всю окрестность, - зловоние в большей или меньшей степени существовало во всех дворах, не имевших зачастую не только специально приспособленных, но никаких выгребных ям". Вывозка нечистот и мусора лежала на обязанностях домовладельцев и производилась товариществом ассенизаторов, частными предпринимателями и пригородными крестьянами. Свалки нечистот были устроены примитивно, и запах от них еще в конце 90-х гг. издалека давал о себе знать подъезжавшим к Москве пассажирам Казанской и Курской железных дорог. Только в конце XIX в. кое-где стал применяться пневматический способ извлечения нечистот из ям, и то только жидких. Густые или вычерпывались, или же, в зимнее время, выкалывались и в замороженном виде удалялись из города. Но вывозка шла плохо, и огромное количество всякого рода нечистот оставалось в городе. Домовладельцы, чтобы избавиться от них, устраивали незаконные спуски в водосточные трубы, спускали в естественные протоки во время дождей прямо на улицы, распространяя зловоние и загрязняя водоемы и даже Москву-реку. Бани, фабрики и бойни занимались тем же. "Рядом с системой вывоза нечистот в бочках упрочилась система спуска нечистот по улицам вдоль тротуаров, и в дождливые дни - их насчитывается в Москве до 91 в год - ручьи грязно-коричневого цвета, пробегающие по улицам, разносили из выгребов заражение по целым кварталам", - писал инженер Попов, который в мае 1874 г. внес на рассмотрение Городской Думы проект канализации Москвы.

Золото Петербурга, или 28 пудов в год Новую столицу Петр I стремился сделать образцовым благоустроенным городом. С 1710 г. одновременно с мощением улиц делались отводы для воды в реки и каналы - дренажные канавы, а кое-где даже подземные каналы. Устройство подземных канализационных труб в Петербурге началось в 1770 г., при Екатерине II: вдоль центральных улиц прокапывались широкие траншеи, в которых выкладывались кирпичные трубы для стока дождевых вод. К 1834 г. протяженность подземных труб на улицах Петербурга составляла 95 км - вдвое больше, чем в Париже. Однако эта примитивная сеть подземных труб совсем не была рассчитана на удаление городских нечистот. Из отхожих мест на черных лестницах и во дворах, из квартирных ватерклозетов экскременты по домовым сточным трубам попадали в выгребные ямы, расположенные в каждом дворе. (В конце XIX в. ватерклозеты - унитазы со сливным бачком - были только в 49,5% квартир Петербурга, остальные жители пользовались "отхожим местом", сколоченным из досок, с очком посередине или "ночной вазой" из фаянса.) Обязанность по удалению нечистот из города лежала на домовладельцах.

Согласно расчетам, приведенным в Практической строительной памятной книжке (СПб., 1911 г.), продукты жизнедеятельности одного жителя Петербурга в год в среднем составляли: густых извержений 2,07 пуда, жидких извержений 26,12 пуда - всего 28,20 пуда; кухонных отбросов, золы, жидких помоев 667,95 пуда. Всего на одного человека приходилось нечистот - 702,56 пуда в год. Вывозом нечистот, снега и мусора занимались в основном крестьяне окрестных деревень, где "золото" в качестве удобрения вываливалось на скудные пашни. Вывозить нечистоты разрешалось только по ночам, чтобы не беспокоить обывателей. Немало доставалось и Финскому заливу: "В течение 5-6 навигационных месяцев ежедневно целая флотилия золотарных лодок спускает в воды взморья груды слежавшихся месяцами в выгребах разлагающихся экскрементов, и все это золото прочно и безвозвратно оседает на месте". В течение всего XIX в. город продолжал строить под улицами взамен открытых канав закрытую деревянную (она была дешевле кирпичной) сточную сеть для отвода дождевых вод. Мало-помалу домовладельцы, чтобы сэкономить на вывозе нечистот, стали подсоединять домовые сточные трубы к уличным и спускать туда содержимое выгребных и помойных ям. Деревянные трубы местами прогнивали - и почва пропитывалась помоями и фекалиями. Реки и каналы, куда все это в итоге попадало, превращались в открытые коллекторы своеобразной петербургской канализации. Правительство еще в 1845 г. издало закон, запрещающий это делать, однако закон в жизнь проводился нетвердо. В городе частыми гостями были холера и брюшной тиф. Холера посетила Петербург даже в 1908 г. Сам факт появления в столице болезни, которой давно уже не знали культурные города и страны, говорил о том, что в городском хозяйстве что-то не в порядке. Среди крупных городов страны в Петербурге была самая высокая смертность - 26 человек в год на тысячу жителей.

Московской канализации - быть! Мысль о сооружении в Москве канализации была высказана впервые инженером-гидротехником М.А. Поповым. Он по собственной инициативе составил проект, проведя предварительные изыскания за свой счет, и представил его в 1874 г. в Городскую Думу. После этого была образована особая Комиссия для изучения вопроса о канализировании Москвы. Как ни странно, были и противники московской канализации. Так, доцент Московского университета доктор П.И. Медведев писал в 1879 г., что "такое мероприятие, как канализация, несовместимо с неряшеством и нашим "авось"... Если мы не способны содержать в чистоте улицы и свое жилье, удалять скопища нечистот из города и обеспечить его водой, то будем ли мы в состоянии содержать в надлежащей исправности такое сложное дело, как канализация?" В своих аргументах доцент ссылался на равнодушие горожан к санитарному состоянию Москвы и связанные с этим постоянные поломки ватерклозетов, труб и прочей техники. "Домовладельцы, жители и администрация не чувствуют необходимости содержать город в чистоте, не поражаются его зловонием и не считают большим проступком спуск из помойных и выгребных ям жидких нечистот на улицы.." Но все же необходимость строительства канализации была очевидна. В 1880 г. один из гласных предложил Думе пригласить в Москву для консультации инженера Дж. Гобрехта, строителя сточной сети Берлина. Гобрехт прибыл, ознакомился с проектом Попова, отозвался сначала положительно, а по возвращении в Берлин - очень критически. Тогда Дума предложила составить проект Гобрехту, и в 1881 г. с ним был заключен контракт. Он составил проект, который предполагал подъем многих московских улиц для строительства и прокладки труб (там, где прокладка труб предполагалась выше существующей мостовой). Осуществление проекта вылилось бы в фантастическую сумму. Комиссия Русского Технического Общества, рассмотрев проект, обратила внимание на два момента: "стоимость работ делает их совершенно невозможными; к тому же время, необходимое для столь громадного переустройства города, невозможно даже определить..." Проекты Попова и Гобрехта не один год рассматривались в разных учреждениях и инстанциях, но ни один, ни другой не получили осуществления. Это были проекты полной сплавной системы, когда атмосферные осадки и нечистоты попадают в единую сточную сеть.

В 1886 г. вопрос о канализации Москвы принял новый оборот. Городской инженер В.Д. Кастальский предложил проект раздельной сплавной канализации (только для нечистот) - значительно меньшей стоимости и при строительстве и в эксплуатации, хотя с меньшими санитарными преимуществами. В итоге именно этот проект и был принят. Прошло еще 6 лет, и он был утвержден Министерством путей сообщения. Работы велись с осени 1893 г. по август 1898 г. После прокладки канализационного коллектора вблизи Угловой (Собакиной, Арсенальной) башни Кремля исчез обильный родник с чистой и прозрачной водой, выбивавшийся в подземелье башни и с XV века служивший одним из источников водоснабжения Кремля. Поначалу к сети было присоединено 219 домовладений. С этого момента начала действовать Главная насосная станция (на левом берегу Москвы-реки, у Ново-Спасского монастыря), нагнетавшая сточные воды в загородный канализационный канал. Сточная сеть охватывала внутренний округ в черте Садовой с присоединением Хамовников, участка Мещанской части и Тверских улиц. Рост населения Москвы, развитие ее промышленности и создание нового Москворецкого водопровода заставили сразу же после открытия первой очереди канализации начать работу по устройству второй. Проект второй очереди был составлен для всего города - на тот момент границы Москвы очерчивал Камер-Коллежский вал. В 1911 г. приступили к широкомасштабным работам. К 1913 г. к сети было присоединено уже 6000 домов, ежедневно удалялось до 6 млн. ведер жидких отбросов; твердые отвозились на свалки. По трубам сточные воды удалялись за город на специально приспособленные "поля орошения и перемежающего фильтрования через почву" близ станции Люблино Московско-Курской ж/д и близ станции Люберцы Казанской ж/д. Канализация строилась Московской Городской управой на принципе самоокупаемости - расходы покрывались доходами. Средства для содержания канализации и погашения займов на ее строительство получались с домовладельцев. Для этого было два вида сборов: единовременный (за присоединение к сети) и ежегодный (за пользование). Поначалу присоединение домовладений к канализации было добровольным и шло медленно. В 1912 г. по ходатайству Городской Думы правительство ввело обязательное присоединение. Работы по канализации второй очереди планировалось завершить в 1917 г., но не удалось, и к началу революции к сточной сети была подсоединена только треть домов в Москве, и то в центре города. Ассенизационные обозы и свалки оставались источником не только зловония, но и распространения многих кишечных и легочных заболеваний. Во время Первой мировой войны санитарные условия города становились все хуже. К моменту Октябрьской революции в городе накопились миллионы пудов нечистот и десятки тысяч возов мусора.

Петербург: фекалии могут ворваться в город Гораздо хуже обстояло дело в тогдашней столице. Петербургу с канализацией просто не везло. Когда в 60-е годы XIX в. строился водопровод, стало ясно, что водоснабжение не может развиваться при отсутствии канализации, и в 1864 г. в Петербурге была образована специальная комиссия по устройству мостовых и труб для отвода нечистот. В 1865-м комиссия объявила конкурс на составление проектов, но результаты конкурса были признаны неудовлетворительными. Среди проектов тех лет был и такой: нечистоты из дворовых выгребов отвозить до ближайших пунктов железной дороги, сеть которой предлагалось расширить. Другой проект предлагал перекрыть красивейший городской канал - Екатерининский (ныне Грибоедова), чтобы использовать его как сборный канализационный коллектор, к которому подвести самосплавные трубы со всего района. В 1876 г. Петербургская Городская Дума поручила английскому инженеру Линдлею разработку проекта общесплавной канализации. Получив его в 1880 г., Дума три года затратила на перевод и изучение, затем в течение 90-х годов проект проходил экспертизу. Наконец, в 1898 г. проект Линдлея, вместе с другими проектами и вариантами, был окончательно отвергнут. Одной из причин этого была ошибочность проекта в метеорологическом отношении: все нечистоты предлагалось отводить в Невскую губу, где "сильное течение уносило бы их вдаль". Однако Линдлей не учел сильные ветры, вызывающие ежегодные наводнения, при которых, по мнению экспертов, "фекалии легко могут ворваться в город". Затем был вновь объявлен конкурс, и все представленные на нем проекты были отвергнуты, как основанные на недостаточно проработанных данных. Всего за полвека было представлено около 60 проектов, и ни один не был принят. Созданию настоящей канализационной системы в Петербурге мешали многие объективные трудности: топографические особенности города, болотистая почва, частые наводнения, финансовые проблемы. Мешало и то, что в городе была старая сеть подземных труб, в которую можно было, хоть и незаконно, спускать нечистоты. В Москве такой сети не было, и это ускорило строительство канализации. Но все решилось само собой: вскоре после эпидемии холеры, в 1911 г., правительство приняло закон о принудительном оздоровлении городов, и на Городскую Думу Петербурга было возложено обязательство устроить усовершенствованную канализацию. На составление проекта дали срок - три года. Фекалепровод инженера Грибоедова Дума создала Подготовительную комиссию о способах удаления нечистот и фекалий, по поручению которой инженер К.Д. Грибоедов в 1912 г. составил проект фекалепровода. Суть его состояла в следующем. В каждой части города строятся фекалеприемники - бетонные подземные резервуары, в которые поступают фекалии из герметичных бочек, подвозимых со всего города. При наполнении фекалеприемника его содержимое с помощью сжатого воздуха вытесняется в фекалепроводы - трубы, по которым фекалии со скоростью 2,5 фута в секунду двигаются в сторону моря или свалки - смотря где устроен конечный пункт сброса. Устройство фекалепровода призвано было свести к минимуму перевозки экскрементов по городу, решив санитарную проблему города, пока строится канализация, то есть на ближайшие 10-15 лет. Успели построить только один фекалеприемник - на Васильевском острове. В годы Первой мировой войны доработка проекта современной канализации в Петрограде продолжалась. К этому времени создание сети уже началось: строились кирпичные и бетонные резервуары-коллекторы, бетонные трубы. Работу над созданием современного фекалепровода в Петрограде прервала Великая Октябрьская социалистическая революция.

Золотой заем - на самое важное Гражданская война, голод, холод, эпидемии сыпного тифа и другие бедствия, обрушившиеся на Москву в 1918-1920 гг., разрушили многое в городском хозяйстве. В феврале 20-го, ввиду катастрофического положения дела очистки, даже была учреждена Чрезвычайная санитарная комиссия. Об исключительно тяжелом положении дел с очисткой писал журнал "Коммунальное хозяйство" в феврале 22-го: "По указанию санитарных врачей, к 1922 году очистка Москвы местами понизилась на 75%. Количество подлежащих вывозу нечистот достигает уже одного миллиона бочек. Так или иначе, Москва загрязнена до чрезвычайности, ее почва пресыщена нечистотами". На тот момент две трети домов Москвы вообще были без канализации. В остальных домах сточная сеть работала с перебоями. Спасали большие запасы труб и других частей (еще до революции заготовленных для расширения строительства), а также уменьшение к 1920 г. населения в два раза по сравнению с 1915 г. И уменьшение его отходов. "Как одно из особенно характерных явлений последнего времени в ходе очистки сточной жидкости на полях орошения следует отметить падение концентрации сточной жидкости, начавшееся еще в 1917 году, но особенно сильное (в два раза) в 1919 г., стоящее, вероятно, в связи с характером питания населения", - читаем в сборнике "Красная Москва" 1920 г. "Что касается домовой канализации, то она в большинстве владений пришла к полному упадку: канализованные сооружения изломаны, трубы пробиты; пользование приемниками крайне неряшливое - клозеты загрязнены, в раковинах - мусор, промывка почти не производится. При прочистках труб обнаруживаются камни, поленья, тряпки и др. твердые предметы. Минувшей зимой канализация бездействовала в 2000 домах с приблизительно 140 тысячами жителей". В 1923 г. для воздействия на население в отношении более бережного использования сортиров было издано "Обязательное постановление о порядке пользования канализацией и об ее содержании". Одновременно было решено возобновить строительство. Третья очередь московской канализации строилась за счет золотого займа. В 1923 г. Моссовет отпустил на эти нужды кредит в 550 тыс. золотых рублей за счет золотого займа, благодаря чему впервые за последние 6 лет появилась возможность возобновить это важное строительство. Правда, даже эта сумма была весьма скромной по сравнению с дореволюционными затратами. В 1924 г. канализация в основном была закончена в границах Камер-Коллежского вала и даже частью вне их. Теперь сточная сеть обслуживала дома с населением в 1,15 млн. человек. Еще через 10 лет - вдвое больше; к сети подсоединялись рабочие и промышленные районы. К концу 30-х город вырос необычайно: ежедневно с предприятий и жилых домов в канализацию поступало количество сточных вод, по объему почти равных Москве-реке. При таких объемах использовать для их очистки поля орошения было бы невозможно - пришлось бы занять такими полями почти все окрестности города. Взамен были построены станции аэрации, где использовались биохимические способы очистки. Так, в конце 30-х гг. Москва оказалась наконец канализованным городом. При строительстве новых районов одновременно строилась и сточная сеть для них.

УВЛЕКАЯСЬ В СТРЕМИТЕЛЬНОМ РАЗРУШЕНИИ Годы войны и революции привели Петроград в еще более жалкое состояние, чем Москву. Городское хозяйство все это время работало на износ - не велось ни нового строительства, ни даже ремонта. Проект новой канализации был закончен и утвержден в 1917 г., но тут случилась революция, и вопрос о его осуществлении надолго заглох. "Наследие гнилого режима - наша гнилая сточная сеть...", - писал в 1925 г. профессор Н.К. Чижов. Советской власти в Петрограде в наследство также досталось 40 тыс. выгребных ям. Летом 1918 г. в городе снова вспыхнула холерная эпидемия. Тиф, дизентерия и другие эпидемии на фоне настоящего голода дополнили картину. Смертность в 1919 г. достигла страшной цифры - 77 человек на 1000 жителей. В первые три года после революции от голода в Петрограде умерли 19,5 тыс. человек. К 1922 г. население уменьшилось более чем втрое по сравнению с 1917 г., в городе осталось 700 тыс. человек. Помимо того что в 3,5 раза меньше стало покупателей коммунальных услуг, оставшаяся горсть жителей, как писали в то время, "утратила былую платежеспособность". Как отмечалось в сборнике "10 лет Союза работников коммунального хозяйства" (1929 г.), на плечи Откомхоза (Отдела коммунального хозяйства) легли труднейшие задачи: надо было "подавить сопротивление буржуазии по всему фронту городского хозяйства, создать аппарат, способный проводить классовую пролетарскую политику, разрешить неотложные финансовые вопросы..." В общем, было не до канализации. "Классово чуждые элементы", т.е. дореволюционные интеллигенты, окопались, видимо, и в самом Откомхозе, иначе кто же писал полные трагического лиризма отчеты о состоянии коммунального хозяйства. Предисловие к отчету Петрогуботкомхоза за 1922 г. похоже на начало захватывающего романа: "Допотопная канализация вся пришла в полную негодность, увлекая в своем стремительном разрушении и уличные покровы. Без преувеличения можно сказать, что даже главные артерии Петрограда стали непроезжими. Многочисленные провалы грозили гибелью пешеходам, особенно в темные вечера и по ночам, когда улицы погружались в абсолютный мрак..." Мостовые над сгнившими канализационными трубами проваливались - они не были рассчитаны на проезд тяжелого автотранспорта, появившегося в годы войны. "Даже Невский покрылся волчьими ямами и западнями для автомобилей. Торцовая мостовая на нем держалась не на грунте, а на густом сплетении газовых труб, телефонных и электрических проводов".

Только в 1922-1923 гг. кое-где начались ремонтные работы. Но осенью 1924-го на Ленинград обрушилось стихийное бедствие. Наводнение 23 сентября 1924 г. было вторым по силе за всю историю города и уничтожило почти целиком все труды Откомхоза последних лет. Основным уличным покрытием города в то время были торцы - деревянные шашки, уложенные на основание из бревен. Из-за наводнения почти все торцовые мостовые, в том числе и только что настланные, всплыли, и больше половины торцов Нева унесла в море. Когда вода схлынула, многие дворы были буквально забиты шашками. Улицы представляли нагромождение торцов, бревен, снесенных киосков и заборов. Над старой канализацией образовалось больше 3000 провалов, многие деревянные канализационные колодцы завалились. Лишь к 1930-1931 гг. Ленинград в основном завершил восстановительные работы в своем городском хозяйстве. На тот момент около 530 улиц протяженностью свыше 300 км вовсе не имели никакой канализации - только канавы. Существующая же канализация (700 км), как мы помним, была рассчитана на прием дождевых вод, но не фекалий. И постоянно засорялась последними. "РАДОСТНЫЙ ЛУЧ НА БЕСПРОСВЕТНОМ НЕБЕ ЛЕНИНГРАДСКОЙ КАНАЛИЗАЦИИ" К счастью для города, уцелевшие к 20-м г. профессора еще до начала "чисток" успели переработать свои же дореволюционные проекты и возглавить их осуществление. Опытным участком для сооружения раздельной - для ливневых и для сточных вод - канализации был выбран Васильевский остров. Проект был утвержден 19 сентября 1925 г. "На беспросветно, казалось, сером небе ленинградской канализации появился первый радостный луч наступления новой эры в этой области хозяйства Ленинграда", - писал в 1925 г. инженер А.Рейнеке, руководивший работами. Очень сложным оказался вопрос финансирования, но в итоге выход был найден. Канализация сооружалась на средства жителей города: был повышен тариф на воду, и этот доход отчислялся на строительство. "Через нависшие было мрачные тучи над канализацией прорвался долгожданный светлый сноп лучей, - не уставал радоваться Рейнеке. - Деньги есть - канализация есть". Василеостровская усовершенствованная канализация строилась 10 лет. Ее сооружение так и осталось наиболее крупной работой в канализационном хозяйстве города в предвоенные годы.

БЕСКОНЕЧНАЯ ИСТОРИЯ На остальной территории города фекалии по-прежнему вычерпывались из выгребов тружениками ассенизационного обоза, а все более-менее жидкие продукты жизнедеятельности человека поступали по сточным трубам в городские водоемы. В 1931 г. Совнарком и ЦК ВКП(б) приняли обращение "О начальных мероприятиях по преобразованию Ленинграда в образцовый и подлинно-социалистический город". В документе отмечалось, что темпы роста коммунально-жилищного хозяйства "не поспевают за ростом культурно-бытовых потребностей рабочего класса". Помимо того что в городе не было современной канализации, в домах еще с прошлого века сохранялись общие отхожие места на лестницах, как писали тогда - "эти рассадники заразы, которые мог придумать только полицейско-бюрократический режим". 40 тысяч городских выгребов и отряд золотарей также не справлялись с ростом культурно-бытовых потребностей рабочего класса. Механизация очистки выгребов (перекачка нечистот в автоцистерны со шлангом) началась только в конце 30-х и была явно недостаточной для города. Старые подземные трубы постепенно заменялись бетонными, но перед войной треть сточных труб оставалась деревянной. "При существующем темпе работ мы растянем канализирование Ленинграда на много десятков лет", - выражал опасение журнал "Вопросы коммунального хозяйства". Так и вышло. В 1940 г. была утверждена Генеральная схема канализации Ленинграда - решено было перейти к общесплавной системе, используя уже существующую сеть. Строить стали прогрессивным закрытым тоннельным методом на очень большой глубине. Но тут началась война. Во время блокады замерзала и домовая, и уличная сеть, и коллекторы. Десятки километров сетей вышли из строя. Сооружение усовершенствованной канализации в центральной части города началось в Ленинграде только после войны и закончилось в конце 60-х. Проект для северной части города в те годы еще разрабатывался. Очистные сооружения вступили в строй в конце 70-х. Но это уже другая история.