В 1596 году голландский мореход Виллем Баренц безуспешно искал в водах Ледовитого океана путь из Европы в Индию и Китай. Настойчивому моряку преградили путь льды, пришлось отказаться от плаванья в восточном направлении, ограничившись берегами Шпицбергена, где соседями голландцев оказались огромные стада китов. Человеку очень сложно противостоять желанию «поправить» окружающую его среду, поэтому участники экспедиции стали с удовольствием уничтожать попавшихся на их пути животных, став, по сути, одними из первых профессиональных китобоев. Вернувшись на родину, члены экспедиции Баренца рассказали об арктическом китовом рае и, забыв о поиске неактуального фарватера в далёкие жаркие страны, снарядили корабли для китобойного промысла у берегов Шпицбергена. Голландцы обладали необходимыми навыками строительства капиталистического производства, которые применили в новом китобойном промысле, создав отрасль производства, в которую будет вовлечено значительное количество людей, регионов и государств. Позже голландскую монополию китобойного промысла разбавили англичане и баски. Русские поморы также со временем стали частью общей промышленной отрасли, однако специализировались на добыче пушнины.

Китобои у Шпицбергена. Художник Абрахам Шторк, 1690 г Нравы в международном сообществе китобоев были достаточно жёсткие, при встрече в местах лова конкурентов в лучшем случае стремились прогнать, очень часто суда устраивали между собой настоящие военные баталии, в которых побеждённый вынужденно отправлялся на дно холодного северного моря. Ганза очень быстро рассмотрела выгоду от китобойного промысла и начала активно перенимать у голландцев навыки нового бизнеса. Голландцы ответили на это запретом продавать ганзеатам китобойные суда и снаряжение, а также приняли решение о запрете голландским морякам наниматься на службу в китобойные флотилии иностранных государств. Ганза была озадачена, её не пускали в новый бизнес, который обещал быть очень доходным, деньги, как огромные киты, обидно проплывали мимо. На счастье европейцев в Гамбурге в большом количестве проживали евреи-сефарды, в абсолютном большинстве – выходцы из Голландии. Их участие в процессе перевода центра китобойного бизнеса из Голландии в Гамбург стало решающим, значительные инвестиции и профессиональная логистика позволили изменить ситуацию в пользу Гамбурга, ставшего до 1806 года (французская оккупация и континентальная блокада) центром промысла. Финансовая и логистическая помощь сефардов была значительной, но для вытеснения из бизнеса монополистов в лице голландцев и англичан гамбуржцам было необходимо идти в северные моря и отвоёвывать право на китобойный промысел. Добраться до места охоты, не встретив конкурентов, считалось большой удачей. После поиска добычи судно должно было максимально близко подойти к киту, после чего на шлюпках как можно стремительней приблизиться на расстояние броска гарпуна. При охоте на кита шансы охотников и добычи были примерно одинаковыми, раненое животное могло утащить гарпунеров на глубину или перевернуть лодку, что предполагало довольно быструю смерть от переохлаждения в ледяной воде. Если удар был точным и выверенным, кит слабел от потери крови раньше, чем успевал причинить смертельный вред охотникам. В этом случае, гарпунеры приближались к животному вплотную и забивали его до смерти. Кульминацией охоты являлась буксировка туши к судну и подъём на борт, где было необходимо скорее разделать тушу кита. Первоначальным местом общего промысла являлись открытые Баренцом прибрежные воды Шпицбергена. Вскоре британцы и голландцы стали вести промысел китов на фоне военных кораблей своих государств. Происходило это примерно так: китобои били китов, военные моряки друг друга. Не добившись убедительной победы, страны сумели договориться и разделили побережье на зоны ответственности. Гамбургу позже удалось получить свою долю, о чём свидетельствует Гамбургская бухта, распложенная на северо-западе Шпицбергена. Лагеря китобоев представляли собой базы для стоянки и ремонта судов, а также помещений для вытапливания жира. Старатели нуждались в отдыхе, поэтому, кроме производственных сараев, поселения были наполнены кабаками и салонами, где рекой лился ром, а женщины с низкой социальной ответственностью стремились как можно чаще выходить замуж за китобоев, которые порой, но недолго, бывали очень состоятельными людьми. Варварский промысел китов привёл к тому, что вскоре животные уплыли из прибрежной зоны Шпицбергена. В 1644 году король Дании Христиан IV, считавший полярные острова зоной своей ответственности, запретил промысел и перестал выдавать лицензии иностранным капитанам. Так охота переместилась в открытое море, а переработка – на материковую часть суши. Богатая добыча всегда облагается пошлиной, и, помимо государственной, при благоприятных условиях обязательно бандитскими поборами. После того, как китобои забросили поселения на Шпицбергене и стали после навигации постоянно возвращаться домой, в море моментально появились пираты, которые начали «контролировать» места прохода судов. Морские разбойники начинали навигацию в июле, когда груженые бочками китобойные суда с салом, шкурами тюленей, котиков и белых медведей возвращались в порты приписки. Бизнес пиратов был также мононационален, как и китобоев, и если законным промыслом занимались голландцы, англичане и ганзейцы, то традиционными бандитами с удовольствием стали французы и арабы, приходившие в устье Эльбы из Северной Африки. В наиболее удачные годы для бандитов и страшные для китобоев жертвами пиратов становилось до трети китобойных судов Гамбурга. Как правило, рыбаков не оставляли в живых, что делало их промысел очень опасным. В 1677 году военное судно Гамбурга, нанятое рыбаками для охраны, разогнало 5 французских пиратских кораблей. В 1693 году на конвой пожалели денег, и французы безответно потопили 16 судов гамбуржцев. Китобойный бизнес, как правило, был семейным: отец – капитан, сыновья – помощники, братья и свояки – команда. Иногда все мужчины с одной улицы погибали в море в один день, делая своих жен вдовами, а детей сиротами. Однако те, кто возвращался домой с добычей, становились очень состоятельными людьми. Продолжительное время самым важным компонентом промысла являлся китовый жир. Конечный продукт вытапливали из мяса, костей и внутренних органов. Китовый жир – по сути, глицерин жирной кислоты – использовался для освещения европейских городов. В конце XIX века цена на жир упала, компания Нобеля стала получать керосин, ворвань перестала быть единственным источником света при освещении городов. Жизнь человечества зависела от соблюдения гигиены, китовый жир приобрёл новое значение: из него стали делать качественное мыло. Затем открылась ещё одна особенность этого продукта, как материала для производства маргарина – потребности Европы приближались к полумиллиону тонн в год. Побочным продуктом при производстве маргарина стал глицерин, в процессе удаления из ворвани жирной кислоты. В свою очередь, жирная кислота в твёрдом виде – основа косметических средств, также из нее делают цветные карандаши. Из ворвани производят лаки, линолеум и типографскую краску. Сейчас китовый ус утратил коммерческое значение, а на заре промысла выручка за пластину одного животного могла окупить затраты на всю экспедицию. С начала коммерческой охоты на китов до середины XIX века китовый ус использовался в быту очень широко, потом его заменила сталь, а сейчас пластмасса. Дамы под зонтиками из китового уса трогательно щеголяли в париках из китового уса, скрывая под платьями корсеты и кринолины из китового уса, их спутники погоняли рысаков хлыстами из китового уса, а потом все пили пунш из чаш, обязательно сделанных из китового уса, сидя при этом на стульях, каркасы которых тоже были сделаны из китового уса. Китовый ус применялся в сетках для кроватей, из него делали сетки экипажей и оконные решётки. Отходы предприятий по обработке китового уса шли на обивку кресел и диванов. Уважающая себя и гостей хозяйка пользовалась ситом и решетом из китового уса, также изготавливали прочные сети и удилища для ловли рыбы.

Мелкие части челюстей китов шли на шпильки для волос, из них делали вязальные спицы, пуговицы, напёрстки, кольца для салфеток и много чего ещё. Кости китов широко использовались в качестве строительного материала, крупные челюсти шли на стропила и коньки крыш жилых построек на Шпицбергене. Позже их стали применять в прибрежных районах Голландии и Германии, где лес был очень дорог. Внимательные исследователи захоронений на Аляске установили, что челюсти китов использовали для изготовления надгробий и кладбищенских оград. Из костей меньшего размера изготавливали мебель: лопатки шли на столешницы, позвонки на сиденья для стульев. 1868 год стал в китобойном промысле эпохальным, норвежец Свен Фойн изобрёл гарпунную пушку, а инженеры отправили в утиль романтичные парусные каравеллы, сменив их дымными пароходами, окончательно лишив китов возможности сопротивляться судьбе. Конец XIX века стал концом гренландских и гладких китов, в 1912 году британцы признали невозможным охоту на китов в водах Арктики и вышли из бизнеса. В 1926 году примеру англичан последовали авторитетные норвежские китобои. Вскоре в Арктике остались только советские охотники. В 1930 году СССР заказал в Норвегии 3 китобойных судна, после постройки кораблей их укомплектовали местными специалистами, призванными обучать русских промыслу. По отчётам министерства, в 1933 году недавно созданная флотилия поймала 199 китов, из которых было получено 6707 баррелей жира. В 1935 году соответственно 19398 баррелей. Русские стали монополистами китобойного промысла в Беринговом море и стали вести переговоры о покупке предприятий в Гамбурге для переработки китового жира. Однако сделке помешала начавшаяся Вторая мировая война, во время которой основная добыча велась у берегов Камчатки. Следует отметить, что накануне войны норвежские специалисты-китобои были очень популярны не только в СССР, но и в гитлеровской Германии. Норвежские гарпунеры на службе Гитлера получали в два-три раза больше, чем на родине. Национал-социалисты при подготовке к войне создали 10 китобойных флотилий, кроме того: три флотилии перешли немцам от Норвегии, одна от Британии. В знак признательности немцы 3 сентября 1939 года вступили в войну с Великобританией, а 8 декабря 1941 года оккупировали Норвегию. Немцы спешно запасались маргарином в надежде, что он поможет им под Сталинградом и Курском...

Китобойная база «Алеут» в бухте Северная-Глубокая, Камчатка. После войны воды Арктики вновь стали местом международного промысла. К 1946 году насчитывалось тридцать стран, занимающихся китобойным промыслом. Все заинтересованные государства подписали и ратифицировали Международную конвенцию по регулированию китобойного промысла, одним из пунктов которого стало запрещение охоты на гладких и серых китов, обитающих у берегов Аляски и Чукотки. Во второй половине XX века основными арктическими китобоями становятся СССР и Япония с промыслом в Беринговом поливе. В 1970-е годы китов добывали для местного населения районов крайнего севера, забитых в море китов специально доставляли на берег для разделки аборигенами. Сейчас китов продолжают добывать для поддержания жизни в рамках национальных традиций жителей Чукотки, Аляски, Гренландии и Севера Канады.