В 1938 году в отношениях между СССР и Японией напряжённость достигла апогея. Японцы захотели проверить Красную Армию на прочность и в июне захватили остров Большой на реке Амур. Советский Союз выразил лишь протест по поводу захвата острова, что дало основание японцам усомниться в силе Красной Армии: в июле 1938 года возле озера Хасан части Квантунской армии перешли советскую границу и заняли сопки Безымянную и Заозёрную. Военные действия вела Особая Дальневосточная армия во главе с маршалом Василием Константиновичем Блюхером: 6 августа красноармейцы развернули наступление, и через 3 дня Квантунская армия была выбита с сопок, а 11 августа боевые действия прекратились вовсе. В мае 1939 года японцы вторглись на территорию МНР в районе реки Халхин-Гол, пытаясь прорваться через Монголию на территорию СССР, перерезать Сибирскую железнодорожную магистраль и отрезать Дальний Восток. К этому времени командующим 1-й армейской группой советских войск на Дальнем Востоке был назначен Георгий Константинович Жуков. В августе 1939 года 1-я армейская группа советских войск совместно с частями монгольской Народно-революционной армии разгромила Квантунскую армию. 15 сентября 1939 года Япония и СССР заключили перемирие... ...Иван Александрович Пырьев после событий на озере Хасан задумал снять фильм, сделав одним из главных героев танкиста, участника этой битвы. В итоге 3 июля 1939 году на экраны страны вышел музыкальный художественный фильм «Трактористы». Повествуя о трудовых свершениях и романтических чувствах бывшего танкиста — нынешнего тракториста — фильм имел две замечательные песни: «Марш советских танкистов» (который больше знают по первой строке «Броня крепка, и танки наши быстры») и "Три танкиста", которая звучала в самом начале киноромана. Изначально по сценарию Евгения Помещикова фильм должен был начинаться где-то на Дальнем Востоке в одном из танковых подразделений, где командир, прощаясь с дембелями, говорил что-то пафосно-напутственное. Однако в ходе съёмок было принято решение, что вместо этой сцены должна быть песня. А песни не было. И тогда Пырьев пригласил к себе поэта Бориса Ласкина и сказал ему, что нужна песня, в которой нашла бы отражение тема обороны наших границ, подвиг славных героев-танкистов, участников боев на Хасане. «Ясно? — спросил Пырьев и добавил тоном, не допускающим возражений,— песня должна быть готова завтра к часу дня…» «Я сказал, что подумаю,— вспоминал Б. Ласкин, — и вышел от режиссера несколько растерянный. Мне никогда не приходилось бывать на границе, не видел я боевых действий наших танкистов, хотя в армии к тому времени уже успел отслужить и потому определенное представление об этом грозном роде войск у меня сложилось. События, происшедшие на Дальнем Востоке, в то время очень остро переживали все советские люди. Думал о них и я. И начали складываться строчки: На границе тучи ходят хмуро. Край суровый тишиной объят. У высоких берегов Амура Часовые Родины стоят…» С готовым текстом Ласкин пришёл к братьям Дмитрию Яковлевичуи Даниилу Яковлевичу Покрасс, которых считают основоположниками революционной музыкальной эстетики . «Этому трудно поверить,— говорил он потом,— но песня была готова через 30 – 40 минут. Это был тот счастливый случай, когда слова и мелодия сразу нашли друг друга». Позвонили Пырьеву. Тот не заставил себя долго ждать. Прослушав песню в исполнении авторского «трио», Иван Александрович попросил повторить ее и задал только один вопрос: «А у танкистов есть слово «экипаж»?» Получив утвердительный ответ, режиссер сказал «годится», забрал листок со словами, клавир песни, попрощался и ушел. А на другой день песню «Три танкиста» уже записывали в павильоне «Мосфильма». Николай Крючков, Пётр Савин и Арто Кефчиян, исполнители главных ролей, исполнили "Три танкиста" настолько здорово, что Пырьев сразу убрал из сценария упомянутый в начале кусок прощания танкистов в воинской части, а сам фильм начал с тех кадров, которые зритель видит по сей день, а именно с едущих домой героев-танкистов, распевающих под баян описываемую песню. Фильм был восторженно принят советскими зрителями, а песни стали жить своей жизнью: люди укрепились в вере в нерушимость наших границ, каждый танковый экипаж считал, что песня "Три танкиста" о них лично. С новой силой зазвучала она в дни Великой Отечественной войны, в короткие и редкие минуты солдатских привалов. Она упоминается в «Теркине» у Твардовского: И, сменивши пальцы быстро, Он, как будто на заказ, Здесь повел о трех танкистах, Трех товарищах рассказ. Не про них ли слово в слово, Не о том ли песня вся. И потупились сурово В шлемах кожаных друзья. На фронте бытовало в те годы немало переделок и вариантов этой замечательной довоенной песни, в том числе и тот, что сочинен был самим Б. Ласкиным и прозвучал в исполнении Н. Крючкова в одном из выпусков боевого киносборника «Победа - за нами!»: Расскажи-ка, песенка-подруга, Как дерутся с черною ордой Три танкиста, три веселых друга, Экипаж машины боевой. Не дают они фашистским танкам Темной ночью в тыл забраться к нам,— Без пощады бьют фашистов с фланга, Угощают крепко по зубам. Не одну фашистскую гадюку Укротили силой огневой Три танкиста, три веселых друга, Экипаж машины боевой. Под огнем, горя святою местью, Шел их танк на целый батальон. И за подвиг доблести и чести Экипаж отважный награжден. И не раз врагу придется туго Там, где водят танк геройский свой Три танкиста, три веселых друга, Экипаж машины боевой. Известны и многочисленные послевоенные варианты песни. Так уж случилось, что автор «Трех танкистов» Борис Савельевич Ласкин попал к своим героям, охраняющим Родину на высоких берегах Амура, лишь через тридцать с лишним лет после того, как песня впервые прозвучала в фильме «Трактористы». «Приехал я туда с группой писателей,— вспоминал он об этой памятной для него поездке,— выступали во многих местах — у студентов, школьников, на предприятиях, и колхозах. Но самые незабываемые минуты — это те, которые мы провели у пограничников. Представьте, не успел я прочесть и двух строчек — “На границе тучи ходят хмуро”, – как раздались аплодисменты. Я увидел радостные и удивленные глаза воинов. Да, да, удивленные, потому что молодым людям казалось, что песня существует неизвестно с каких времен и автора давно уже нет и в помине. А тут вдруг перед ними вот он, живой и невредимый…» Выступление перед пограничниками прошло успешно. В заключение воины подарили гостям живописное панно. На нем типично «пограничный» пейзаж: наряд с собакой, пограничный столб, а внизу слова; «У высоких берегов Амура часовые Родины стоят», давно уже ставшие крылатыми. Песня эта прожила долгую жизнь, живет она и сегодня. И все это время многим не дает покоя судьба отважного песенного «экипажа машины боевой». Не раз обращались к Ласкину юные следопыты из разных городов страны, журналисты, чтобы узнать, кого же имел он в виду, когда писал песню про трех танкистов. А однажды «Комсомольская правда» опубликовала рассказ уважаемого человека, бывшего танкиста, утверждавшего, что на сочинение песни «Три танкиста» автора вдохновили подвиги его танкового экипажа. «Мне не хотелось огорчать этого командира танка, и я не стал ничего уточнять,—прокомментировал публикацию газеты Борис Савельевич.— Кроме этой бесхитростной песни, была у меня еще и «Спят курганы темные», которая поведала о том, как «вышел в степь донецкую парень молодой». Так вот, если бы у меня спросили — какой именно танковый экипаж я имел в виду и на какой шахте работает нынче парень молодой, я бы ответил, что не могу назвать поименно ни состав танкового экипажа, ни фамилии донецкого шахтера и места его работы… В истории нашей Родины было великое множество героев войны и героев мирного труда. Им и были посвящены и мои песни, и сотни других песен». А бессмертное творение Бориса Ласкина и братьев Покрасс так и продолжает оставаться неофициальным гимном всех наших воинов-танкистов…