Часть 2
1925 год
Тимофей Ильич сидел у печи и грел руки.
-Метель нынче суровая, о как заметает...
-Тимофей Ильич, налить сто грамм?
-Налей, Вера, налей.
Девушка достала из шкафчика бутылку и граненный стакан. Она перестала вздрагивать каждый раз, услышав свое новое имя. Сперва ей было непривычно, но за два года она уж стала забывать, что Елизаветой ее крестили.
Чего не скажешь о Надежде, которую все знали как Соню. Было видно, что это имя доставляет ей боль и страдание, но ее старшая сестра понимала - это и так слишком легкая расплата за ее деяния.
Два года назад они с Тимофеем Ильичем переехали в село на 336 домов, здесь была небольшая школа на три класса, начальная. А вот в старшие классы Соне предстояло ходить в другое село.
-Они все младше меня, - хныкала Соня.
-Да чего ты выдумываешь? - Вера строго посмотрела на сестру. - Матвей старше тебя на год, Ирина и Василий твои одногодки.
- А остальные? - Соня топнула ножкой. - Мама, наверно, смотрит на нас с небес, и ее душа плачет, глядя на то, как выживаем мы при этой Советской власти.
Вера, которая в последнее время часто колотила сестру за длинный язык, вновь ударила ее наотмашь: -Язык что помело! Неблагодарная девчонка, ну что тебе не хватает? Да хочешь знать, в то время, когда я училась, мать с отцом отдавали все сбережения на мое образование, а ты получаешь его бесплатно! Отец людей лечил за плату, а мы получаем лечение бесплатно! Знаешь, какое у нас имение было? Продувало со всех сторон, в зимние месяцы зуб на зуб не попадал. А здесь, несмотря на то, что север, мы живем в теплом добротном доме! Благодаря Тимофею Ильичу у тебя есть одежда, еда, крыша над головой! Что тебе еще не хватает, а? Скажи!
-Фамилии! Мне не хватает моей истинной фамилии! - закричала младшенькая.
-Ах, фамилии! А чем тебе эта плоха? Не фамилия красит человека, а человек фамилию. И если бы не твой жестокий и подлый поступок, мы сейчас бы и жили со своей фамилией, в том крохотном селе, где на нас бы смотрели с презрением. Легче тебе было бы? А что сейчас? Ты учишься, сытно ешь, я в школе учу деток. У нас есть то, чего нет у многих "бывших", которые живут в глухих селах Сибири или работают на рудниках. Но если ты этого хочешь, то можешь выйти и всем рассказать про свою фамилию. мы тотчас же отправимся на рудники или лес валить, коли вообще в живых останемся. Но ты не только нас, ты и Тимофея Ильича погубишь.
- Да что ты все о Тимофее Ильиче печешься? Он тебе кто?
-Он муж мой!
- Муж, - фыркнула сестра. - А что же ты со своим мужем не спишь вместе?
-Это не твое дело, - произнесла Вера, снимая со стены старые вожжи, приготовленные для сестры, которую она время от времени учила уму-разуму...
Соня была права - Вера, которая еще два года назад была Лизой, с мужем не делила постель, он к ней как к дочери относился, но в селе никто об этом не знал. Все считали ее женой главного по поселку и относились к ней уважительно. Надю, которая стала Софией, считали ее дочерью.
А еще Веру полюбили за ее воспитанность и вежливость, за ее ум и доброту. Когда год назад вбили последний гвоздь в сельскую школу, Тимофей Ильич оформил ее учительницей, за что она была ему премного благодарна. Она любила детей, и с некоторых пор стала мечтать о своих. Но разве суждено ей? Недавно пришла она к Тимофею Ильичу и попросила:- Пусть вы мой муж только по документам, но на сторону смотреть я все равно не имею права.
-Что ты задумала, девка? - натягивая одеяло на себя, спросил Тимофей Ильич.
- Ребеночка хочу, своего. Как мать хочу состояться. Мне ведь годков уж сколько, другие в моем возрасте по несколько детей уже имеют, я же даже не целовалась ни с кем ни разу.
-Помочь не могу ничем, - вздохнул Тимофей Ильич. - Я на тебя иначе как на дочь смотреть не могу, хоть и не родная ты мне. Да и не работает у меня ничего... Там.. Ступай, не вгоняй в краску старика.
С этими словами мечты о материнстве остались лишь мечтами. А думать о том, что она может выйти замуж после смерти Тимофея Ильича, она не хотела - привязалась она к нему, полюбила как отца родного, ведь он столько для нее сделал, и сердце у него доброе. И смерти ему она не желала...
***
Она шла вдоль села, улыбаясь яркому весеннему солнцу. Вот и новый день, сейчас ее ученики сядут за парту и она начнет урок... Мысли прервало ржание лошади, обернувшись, она едва успела отскочить - животное неслось сломя голову, а всадник на ней едва удерживался в седле.
- Тпру, негодная! - натягивая уздечку, прокричал мужчина, но лошадь остановилась только когда сделала несколько кругов.
- Что, объезжаете? - спросила она, узнав его - это бригадир животноводческой фермы Никита Емельянович.
- Объезжаю, но до чего строптивая кобыла попалась, норов упрямый.
- Может, поласковее с ней надо?
-Может и поласковее, но она же не девка на сеновале.
- Слезьте, - скомандовала она, подходя к гарцующей лошади. Никита Емельянович буквально сполз с лошади и передал ей уздцы. Девушка подошла к животине, погладила ее по морде и, поднявшись на цыпочках, стала шептать ласковые слова, при этом заглядывая в ее добрые и умные глаза. Лошадь успокоилась, а Вера тем временем погладила ее по загривку, засунула ногу в стремена и быстро оказалась в седле. Тут же наклонившись, она вновь ее погладила ласково, а потом тихой рысью повела вперед.
На урок она немного опоздала, но оно того стоило - испуганная кобыла успокоилась под ее тихий и ласковый шепот и не сбрасывала из седла свою новую наездницу. Никита Емельянович цокал языком от восхищения. - Вот это да! И как вам удалось? Я неделю с ней борюсь, никакого толка - либо стоит, либо галопом несется.
-Ласковое слово и кобыле приятно, - рассмеялась девушка.
-А не могли бы вы...
- Что?
- Простите, у вас, наверное, своих забот хватает...
- Вы хотели попросить меня чтобы я объездила лошадь?
-Да. Но Тимофей Ильич вряд ли..
-Он не будет против. А я с радостью выполню вашу просьбу. Только для начала дайте имя ей.
После полудня Вера подошла к Тимофею Ильичу и обрисовала ситуацию.
- А, чего? - поглаживая усы, ответил он. - Почему бы и нет. Ступай. И Никита вроде человек приличный.
-Вы что имеете в виду?
- Я ничего не имею. Совершенно.. - но взгляд у него был лукавый. Вера улыбнулась.
-Вы неправильно все поняли.
-Да лучше бы правильно понял. Слушай, Вера, ты ничем мне не обязана, и дело молодое, я все понимаю, оттого никаких препятствий. Рад только буду..
Вера покачала головой и вышла из дома.Через два часа, ведя под уздцы Молнию, именно такое имя ей дал Никита Емельянович, Вера слушала комплименты в свой адрес.
-Уму непостижимо! И где вы научились только так лихо управляться с лошадьми?
-С детства их любила, - пожала она плечами. - Да и что здесь удивительного? Каждая вторая баба в селе может похвастаться отличной ездой.
- Езда это одно, а вот норов животины усмирить, это другое.
Он шел и восхищался ею, а Вера вдруг почувствовала, что смущается перед ним, что ее сердце как-то странно учащенно бьется, а когда они подошли к дому, она испытала сожаление от того, что пришлось им расстаться.
Он вроде бы тоже уходить не спешил, топтался на одном месте, а потом вдруг попросил, краснея:
-Вера, приходите завтра на ферму, я вас познакомлю с другими лошадьми. А еще у нас есть два коня, породистые... Вам интересно будет. -С удовольствием приду.
-А муж ваш.. Он против не будет?
-Не переживайте на этот счет.
Тимофей Ильич встретил ее с хитрой улыбкой.
-Ну, как все прошло?
- Молния оказалась строптивой, но мы нашли к ней подход..
- А, Никита?
- Что Никита? Не его же я объезжала.
- А зря. Мужик-то он хороший, несчастный только.
-Почему несчастный? У него есть жена, ребенок.
-Да ты хоть бы глаза свои разула и жизнью других людей в селе поинтересовалась! Не жена она ему, а сестра, годков то ей всего семнадцать! А ребятенок трех лет имеется, это да, да вот только жена его родами скончалась.
- Господи, бедный Никита Емельянович. Я даже и подумать не могла.
- Присмотрись к мужику. А чего... Такие на дороге не валяются.
-Тимофей Ильич, как вы можете? - сурово сдвинув брови, Вера посмотрела на него. - Вы муж мне, вообще-то, али забыли? -Муж, муж...А к мужику присмотрись, - кряхтя, Тимофей Ильич встал, и вышел из дома.
А девушка села на кровать и уставилась на противоположную стену. Она пыталась разобраться в себе. Неужели за эти пару часов Никита Емельянович проник в ее душу? Да такого не бывает!
Но ее молодое тело и открытая душа были готовы окунуться всей головой в любовное приключение. Она вдруг испытала желание стать счастливой, любить и быть любимой. Не как дочь, не как сестра, а как женщина...
С тех пор они виделись с Никитой Емельяновичем все чаще и чаще, стараясь не давать повод для сплетен. Но, оставшись наедине, они могли коснуться друг друга руки или долго смотреть глаза в глаза..
А потом он ее поцеловал. У нее голова закружилась и в голове застучали молоточки. Всю ночь после не могла она уснуть, вспоминая прикосновение его губ. И он, будто чувствуя то же самое, искал встреч с ней.
В августе, в лесу близ их села остановился цыганский табор. Вера тогда по грибы пошла и увидела разноцветные кибитки на опушке. Ей было жутко интересно и она подошла поближе, но так, чтобы ее не заметили. Как вдруг она услышала шорох за своей спиной, обернувшись, девушка увидела старую цыганку, которая держала в руках трубку.
- Что не подходишь ближе, красавица? Боишься?
-Боюсь, - честно ответила Вера.- А вы кто?
-Неужто не видно? Проездом мы, три дня обождем и уедем.
- Ааа, - протянула девушка, не зная, что еще сказать. Она стала отступать глядя в глаза цыганке.
- Куда же ты? Думаешь, обидим тебя? Зря... - глядя ей в глаза, старая цыганка усмехнулась. - Уж кому-кому, а тебе. точно зла не причиним. Идем со мной.
-Куда?
- Видишь, желтую кибитку? Вот к ней и пойдем. Не бойся, никто тебя здесь не обидит, ты еще счастья повидать не успела, у тебя все впереди.
Вера не поняла смысл ее слов, но покорно двинулась за цыганкой.
Та завела ее в кибитку, но что показалось странным для девушки - никто будто не обратил на нее внимания, все были заняты своим делом.- Садись, - указав на подушку, цыганка достала колоду карт. - Будущее знать хочешь?
-Я не верю в это.
-А зря. Я могла бы рассказать тебе. Всю правду говорю. Но о будущем узнаешь, когда ручку позолотишь.
- Понятно все, - девушка встала и собралась выйти из кибитки, как цыганка заставила ее вздрогнуть от неожиданности:
- Имя чуждое тебе носишь, но смирение обрела, и это хорошо...
Вера встала как вкопанная, обернулась и посмотрела на цыганку.
-Откуда вы..
-Ручку позолоти...
Рука девушки потянулась к шее, она расстегнула цепочку, сняла с нее крестик, положила его в кармашек платья, а саму цепочку отдала цыганке.
-Больше нет у меня ничего, а крест не отдам.
- И не нужно. Садись и слушай внимательно, - цыганка стала раскидывать карты.
- Имя чуждое тебе носишь и носить тебе его до конца дней своих. Знать любимый будет об истинном имени твоем, но любовь его превыше всех тайн будет. Мальчика вижу на руках твоих, но крови нет у тебя с ним общей, зато любить будет тебя от всего сердца и искренней любовью, жизнь он сложит за правое дело в возрасте юном, оставив жизнь после себя. Но утеха будет у тебя в виде детей твоих. В радости жить будешь , но прежде познаешь ты горечь потери и вкус слез от утраты. Но каждая потеря даст тебе утешение, не дав слезам. помутить разум твой. Потеряешь ты вскоре самое ценное что есть у тебя, но печалиться не должна ты - через эту потерю обретешь ты счастье и покой. Только смирение должно быть у тебя. Спустя годы найдешь ты ту потерю, и покой в душе твоей воцарится.
-Ничего я не поняла из того, что вы мне сказали.
-А и нет нужды сейчас все это понимать. Поймешь потом. Но ждут тебя испытания и счастье не за горами. Иди, девонька, все в твоей жизни сладится, коли веру в душе сохранишь. И возьми это, не нужно мне, - цыганка отдала ей цепочку и, щурясь от дыма, который шел из трубки, махнула рукой.
- Но как же..
- Не жадная ты, сердцем чистая. Но помни одно - не держи предательство и подлость подле себя, отпусти, смирение придет и радость от избавления будет, покой познаешь, когда весть тебе принесут..
Она шла домой, едва перебирая ногами. Что имела в виду старая цыганка? Ах, наплела, небось, с три короба, напустив таинственности.
-Чего задумчивая такая? - спросил ее Тимофей Ильич.
- Ты знал, что на опушке леса цыгане остановились?
-Ну знал, видел, как село объезжают. Ну, и что? Наверняка их через пару-тройку дней здесь не будет, чего шум подымать?
- А кто такие цыгане? - спросила младшая сестра.
-Это такой кочевой народ, вольный, для которых не существует преград и препятствий.
-Интересно. А начальники у них есть?
- Наверное, есть. - Пожала плечами Вера.
- А чем они занимаются.
-Брата нашего дурят, - ухмыльнулся Тимофей Ильич. - Прохвосты еще те. Карты свои разложат и ну соловьем петь, а сами так и норовят обчистить.
-Тимофей Ильич! - Рассмеялась Вера.
-Ну, а что? Было дело, попался им в лапы. Ладно хоть в штанах от них ушел, рубаху и то сняли. Но вот предсказание у них было интересным. Как раз дочь свою схоронил, а та цыганка молодая заявила, что обрету я утешение на старость лет, что дочь мне заменит. Выходит, не врала, бедовая... Вы и есть мое утешение.
-Ну, какой вы старый, - пожурила его Вера. - Вам даже шестидесяти нет.
-Ой ли... мои ровесники многие уже там, - он указал пальцем вверх. - И мне скоро туда.
-Что глупость-то говорите?
- Нет, Верочка, решил я все уже, обдумал сто раз. Поговорил я с начальником из города и вскоре на покой уйду.
-То, есть?
-Хватит, пора дорогу молодым давать. Никитку я порекомендовал, обещало начальство подумать. А, что? Он мужик положительный, в селе к нему со всей душой, уважают его. Опять же - в работе на первых рядах и костьми ляжет, но план выполнит. Так, Сонька, - он повернулся к девочке. - Поди-ка погуляй.
Едва она вышла, Вера посмотрела на него: -Мы опять куда-то уедем? Но как же? У меня школа, детки...
-А никуда тебе ехать и не надо будет. Куда ты поедешь? Я к сестре своей подамся, письмо ей написал, жду ответу. А коли не примет меня, так тут и останусь..
-Я ничего не понимаю.
- А что тут понимать? Уеду я, но как только дела передам новому старосте, так и развод оформим с тобой.
-Но, как же... - она растерялась и заплакала. - Я с вами поеду, Тимофей Ильич.
-Нет!
-Вы оставить меня здесь хотите?
-Девонька, ты счастливой быть должна, любить, деток рожать, а не горшки из-под меня через пару-тройку лет выносить. Сердце кровью обливается когда думаю о том, что молодость свою девичью ты подле меня губишь. Нет, слово мое таково - с Никитой Емельяновичем будь! Коли есть ко мне уважение, так исполнишь ты его.
- Но...
-Вижу я все, детонька, и понимаю. Сердце твое от любви пылает, а уж он как от любви мается. Но правды не знает он всей. Скажи ему... Коли любит, поймет. Ну, а раз не любит, то со мной тогда отправишься ты в Архангельск, счастье свое искать.
-Не смогу я ему ничего сказать, язык мой не повернется. Боюсь счастье свое потерять, коим полно мое сердце вот уже несколько месяцев..
-Обдумать все надо бы.
Но через два дня Вере было не до Никиты - пропала ее сестра. Будто в воду канула. Она сбилась с ног, разыскивая ее. День перетек в ночь, наступил рассвет, а ее все не было. Тогда Вера решила пойти к цыганке, пусть бы погадала и сказала, что с ее сестрой. Дойдя до опушки, она увидела, что та пуста - остались лишь следы от колес на траве.
-Цыган ищешь? - услышала она голос Петрухи-свинопаса, вышедшего из леса.
-Да. Видал их?
-Как не видать, видал, вчерась собрались и уехали. Все грибы по округе собрали, - пожаловался он.
Воротившись ни с чем, она легла на кровать и уставилась в потолок. Где ее сестра, куда она могла запропаститься? А ежели она утонула или в лесу заблудилась?
Но ночью мужики лес прочесывали, не нашли ее. Куда она могла уйти?Вера сползла с кровати и открыла сундук, чтобы посмотреть надела ли она хотя бы теплую кофту и вдруг увидела листок поверх вещей ее младшей сестры.
"Лизонька, ты прости меня. Не смогла я примириться с новым именем, чуждо оно мне. И смирения нет во мне столько, сколько есть его у тебя. Встреча с цыганкой стала последней каплей. Я ухожу с ними для того, чтобы потом иметь возможность искупить свой грех. Не ищи меня, будь счастлива.
Несколько дней Вера прорыдала, поняв, что сестра ушла с табором и больше не вернется. Теперь кроме Тимофея Ильича и Никиты никого у нее не было.
И вдруг через неделю пришел приказ об отставке Тимофея Ильича. Несмотря на то, что для нее это было чем-то страшным, он же довольно потирал руки - письмо от сестры пришло, едет он к ней. Вера же сама оставалась в неведении. Она боялась уехать отсюда, в надежде, что ее сестра вернется, но и как остаться здесь?И она решила поговорить со своим любимым, пусть знает правду. Коли не по душе она ему придется, то знать судьба такова, что придется ей в Архангельск путь держать.
Вера пришла на ферму, но Никиты не было. Она подождала немного и только собралась было уйти, как вдруг он явился и, схватив ее за руку, завел в каморку.
- Я знаю все.
- Что ты знаешь? - Вера испугалась.
- Тимофей Ильич мне все рассказал. Всё. Что из бывших ты.. Что женился он на тебе лишь бы спасти, и что имя другое ты носишь...
-А что ты..
-А мне все равно.. Люблю я только тебя. Разум помутился, когда увидел я тебя тогда, уверенно сидевшую в седле необъезженной кобылы. Как волосы твои растрепались, как смеялась ты тогда чистым и звонким голосом. Тогда и понял я, что пропал. Ревность сжигала мою душу когда я представлял себе, что с Тимофеем ты... И вдруг сегодня он зовет меня к себе и говорит правду.
-И что дальше? ..
- Бумага из города пришла, завтра голосование будет, но и так понятно, что за меня в селе люди пойдут. Слово за тобой - останешься?
-Но, как же?...
-Все потом, - он обнял ее и жарко поцеловал.
- Мне идти надо, я хочу с мужем поговорить.
-Он просил пока не ходить к нему. Пойдем, я покажу тебе двух жеребят, что Ночка на свет произвела.
Вера подумала, что после тяжелого разговора Тимофей Ильич хочет побыть один и решила послушать Никиту.
Он будто нарочно не пускал ее домой, а едва темнеть стало, все же проводил и вошел в дом вместе с ней, несмотря на ее сопротивление. Она пыталась воззвать его к разуму. Какую бы правду он не узнал, но негоже так делать, неприлично..
Но он настоял и, когда Вера вошла в дом, то поняла, что Тимофея Ильича нет. На столе лежали бумаги, а поверх них письмо:" Не было сил у меня проститься с тобой, сентиментальным стал, едва появилась ты в моей жизни. Потому как трус и сбежал, оставив тебя здесь. Но ты не одна, у тебя есть Никита. Он дал мне слово, что позаботится о тебе, что любит тебя, сказал он мне. И ты его любишь, я знаю. Я же буду свой век доживать в кругу семьи, к сестре я еду. Теперь ты не моя жена, еще два месяца назад я все устроил, когда уже знал, что на покой пойду. Ты навсегда останешься для меня названной дочерью, и уезжаю я со спокойным сердцем, ибо чадо свое я в надежные руки передал. Будь счастлива, а по приезду напишу тебе письмо, и ты пиши, не забывай.Тимофей Ильич."
- Что это? Он уехал? Но как? Как он мог уехать, не простившись со мной? Он поступил со мной так же, как и моя сестра..
- Он знал, что так просто ты не простишься с ним, что трудно будет тебе его отпустить. Вот и попросил меня задержать тебя на конюшне. Прости, но это была его просьба. Он любит тебя, но как отец..
- И я люблю его как родителя своего. Но я хотя бы могла поцеловать его на прощание.. .Обнять его..
- Ему тогда тяжелее было бы уехать..
Никита подошел и обнял ее. Объятия его стали все настойчивее и вдруг, подняв ее на руки, он понес ее в комнату.
- Постой, постой, нельзя. Так нельзя... Я же...
-Но ведь ты замужем была, - прошептал Никита.-Только на бумаге.
-Хочешь сказать, что.. - он задумался.
-Да, Тимофей Ильич лишь на бумаге мужем моим был.
-Что же, придется терпеть до свадьбы. Он улыбнулся, прижимая ее к себе.
- А что в селе люди скажут? - рассмеялась Вера ему на ухо.
-Они ничего не скажут. Многим было невдомек, что молодая девка делает рядом со стариком. И о нас давно все знают, только язык распустить боялись.
Вера прижалась к Никите и вдруг поняла слова цыганки
- "Имя чуждое тебе носишь и носить тебе его до конца дней своих. Знать любимый будет о истинном имени твоем, но любовь его превыше всех тайн будет. Мальчика вижу на руках твоих, но крови нет у тебя с ним общей."Это же про Никиту она говорила. И о сыне его...
ЭПИЛОГ
Они с Никитой поженились спустя две недели после его назначения на должность. Ее сестру записали в умершие, ибо проверка могла быть... Односельчане радовались за свою учительницу, ведь многие искренне желали ей счастья. Мальчика Илюшу, сына своего возлюбленного, она усыновила. Сестра Никиты порадовалась за брата - она сама замуж собиралась и теперь со спокойным сердцем готовилась к свадьбе.
Спустя месяц после отъезда Тимофей Ильич прислал письмо с фотокарточкой, он сидел в кресле, а позади него улыбались юноша и девушка. Сзади карточки была подпись: " Это мои племянники".
Он писал, что счастлив, что обрел покой, и будет рад ответному письму.
Вера не замедлила с ответом, написав о своем счастье, правда укорила его за спешный отъезд. Странная путница ушла, а спустя пару часов Вера, выходя со двора, нашла в заборе лист, сложенный вчетверо. Развернув его, она прочитала:
"Сестра моя, молюсь за тебя денно и нощно. Прости за горести-печали, что доставила тебе. Нашла я приют в монастыре среди раскидистых гор и лесов, здесь моя жизнь, здесь моя душа нашла покой и здесь я отмаливать грехи свои буду. Во многом права была ты, а я в свое время не могла познать смирение, уйдя с табором в вольную жизнь. Но сейчас у меня его с избытком. Женщина, что принесла тебе мое письмо, хранит тайны, и мою сохранит. Ничем не смою я свои подлость и вероломство, остается только молиться. Будь счастлива, сестра моя, а я буду возносить молитвы за Рабу Божию Елизавету."
Вера заплакала, держа в руке письмо. И вдруг в памяти вспыли слова цыганки: "Потеряешь ты вскоре самое ценное что есть у тебя, но печалиться не должна ты - через эту потерю обретешь ты счастье и покой. Только смирение должно быть у тебя. Спустя годы найдешь ты ту потерю и покой в душе твоей воцарится... .покой познаешь, когда весть тебе принесут.."
Вера и правда почувствовала облегчение. Ее сестра жива, а это самое главное. Она в монастыре, отмаливает свои тяжкие грехи.
- Храни, Господи, Рабу Божию Надежду... - Вера сложила листок и, зайдя в дом, положила его на дно сундука.
Прошли годы, дети повырастали, в ее семье царили любовь и гармония. Но это не значит, что все испытания в ее жизни были закончены. В ноябре 1941 года прислали весть о том, что ее двадцатилетний пасынок Илюша пал в боях под Москвой. Ей сердце разрывалось от такой потери, ведь Илюшку она любила так же, как и родных детей, хотя порой казалось, что даже сильнее.. Он же иначе как мамой ее не называл, сыном он был послушным, ласковым и заботливым.А спустя полгода узнала она, что ребенок девицы Катерины, которая жила на отшибе села, сын Илюши. Миловались они, но пожениться не успели. И в этот раз вспомнила она слова цыганки: "...каждая потеря даст тебе утешение, не дав слезам помутить разум твой."
Потеряв сына за правое дело, она обрела внука. Первого внука, названного в честь его отца...
Прожила она до глубокой старости, успев увидеть двоих правнуков. Никита ушел из жизни на год раньше нее...
Автор Хельга
из ФБ. стр. Limuza Ivanus
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 8