Мать всех живущих (ко дню Великой Победы 9 мая)

Здравствуйте! К 9 мая решил опубликовать статью, написанную Подкосовым Леонидом Васильевичем (жителем Притобольного района, села Глядянского) о всех матерях, которым пришлось пережить смерти своих сыновей, ушедших на фронт в Великую Отечественную Войну. Это поистине страшно, когда приходится переживать смерть близких тебе людей. Никогда нельзя забывать, что происходило в 1941-1945 годах, какой ценой нам далась победа, и как мы должны ценить людей, которые отдали свои жизни, чтобы мы сейчас могли жить свободно, воспитывать детей. Почтить память.Отвлекитесь на пару минут, почтите память всех тех, кто отдал жизнь за наше настоящее, за тех, кто перенес на себе эти страдания.

Мать всех живущих                                                      Л.В Подкосов   

Подкосова Арина Захаровна родилась в 1895 году в селе Ершовка Притобопьного района. Мужа, Дмитрия Федоровича, похоронила перед войной. Отправила защищать Родину от гитлеровцев четырех своих сыновей. Иван погиб 23 января 1945 года, Константин - в сентябре 1943 года, Афанасий пропал без вести в ноябре 1942 года, Леонид погиб в ноябре 1943 года в Гомельской области. Она еще вырастила сына Василия и дочерей Евдокию, Зою и Полину. Умерла Арина Захаровна 28 марта 1973 года. Похоронена на кладбище села Гладковское. Даже мое первое осознание самого себя связано с ней - с моей бабой Ариной. Мне три года, мы лежим на ее кровати в деревенской избе, и она меня успокаивает. В горнице какая - то суета, голоса, потом крик и она мне говорит: «У тебя родился братик». Еще одна картинка детства, как вспышка зарницы: лето, зной, я на ворохе зерна, а женщины крутят ручку веялки, а баба Арина рядом со мной. Она, все мое по-настоящему счастливое детство, была со мной рядом, с того самого мгновения, когда меня, уже не дышавшего, от маминых тяжелых родов, отшлепала к жизни деревенский фельдшер Анна Степановна Ефимова, которой мы с мамой обязаны жизнью. Я не успел при жизни сказать за это даже спасибо. Совсем недавно, в День Победы, не стало Анны Степановны, и нет, наверно, в наших трех деревнях ни одного человека, который не был бы ей благодарен, - вечная ей память. Потом, как я остался жить, баба Арина сказала моим родителям: "Пусть он будет Леня". Ровно через неделю мама пошла учить ребятишек в нашей школе - не знали тогда декретных отпусков. И прибегала на переменах, чтобы накормить меня грудью. Так я вырос у бабы Арины на руках, да в деревенской люльке. Я не был обижен любовью: ни материнской, ни отцовской, не обижен ей и сейчас, став отцом и дедом. Но через все эти годы слышу голос бабушки, как она зовет меня: "Леня, сынок, не надо так делать Леня, мама твоя будет нас ругать..." И уже если совсем со мной не пособиться: "Леня, вот ужо отцу расскажу". Но и тогда я знал, я чувствовал, что она меня жалеет и любит как-то по-другому, почти болезненно. Я для нее был и тем Леней, навеки семнадцатилетним, красивым, темноглазым деревенским парнем, ушедшим на фронт в лютый февральский мороз и не вернувшимся с проклятой войны. Лет пять мне было, когда я храбро кинулся в речку с обрыва, решив искупаться, как взрослые парни, и едва не утонул. Насмерть напуганного меня вытащил Коля Подкосов - Николай Константинович – единственный и последний сын Константина Дмитриевича Подкосова, погибшего где-то под Оршей. Рванул я с перепугу в лопухи и там и спрятался. Баба Арина испугалась еще больше, бросилась меня искать, но я сидел там молча, дрожа от пережитого страха. Тогда она, обессилев, села на землю и запричитала в голос: "Леня, сынок, чтобы я отцу с матерью сказала, если бы ты утонул". Вылез я из лопухов, и сидели мы с ней потом, а она обнимала меня, всё плакала, и плакала, причитая в голос онлайн своих погибших сынах, поминая их всех поименно: Ваня, Костя, Афоня, Леня… Они ушли от нее один за другим, затерялись за плакучей печалью берез, занесла их след февральская поземка. Навсегда, навеки!