Дело не в дороге, которую мы выбираем, то, что внутри нас заставляет нас выбирать дорогу.

О. Генри
Живопись Ренуара — это доброта. В музеях, устав от залов тяжеловесной тёмной академической живописи, вдруг переходишь в
зал с его работами — и как будто в закрытом помещении распахнулось
какое-то окно. В сердце врывается свежесть; заметно, что у других
посетителей тоже теплеют глаза. А уж если приведётся попасть к Ренуару после изломов искусства ХХ века, то какой же это благословенный отдых!
Читая биографии Ренуара, прежде всего обращаешь внимание на его
прямодушность, простосердечие. В Париже в богемной среде его здоровая грубоватость изрядно удивляла окружающих. А уж после общения с людьми богатыми и знатными, без которого трудно обойтись серьёзному художнику, такие люди о Ренуаре твердили как о господине невоспитанном, вопиюще несветском, странном.
В жизни Ренуар — это юморок, неприятие всякой сложности и
вычурности, любовь к простому люду (без всяких социальных
мотивов: просто по родственности мировоззрений), это даже наивность.
Опять же, удивительно, когда человек воспитывался созерцанием собрания Лувра — и остался этаким провинциалом, для которого, пожалуй, «утончённость» была бы словом ругательным.
Он и вправду родился в провинции и происходил из небогатой семьи. Но всё же с трёхлетнего возраста Огюст Ренуар жил в Париже; при этом художественный талант обнаружился у Огюста чуть ли не с рождения. С тринадцатилетнего возраста он работал на фабрике фарфора, вызывая восхищение своей росписью сервизов. Через несколько лет начал расписывать ткани евангельскими и житийными сюжетами (переносные часовни для миссионеров). Затем, наконец, учился в школе при Академии художеств и быстро стал профессиональным живописцем. Даже в других областях искусства Огюста хвалили с детства — когда он был юным певчим приходской католической
церкви, композитор Шарль Гуно прочил ему блестящую музыкальную карьеру.
Согласитесь, поводов возгордиться, обрести известную позу и манеры,
да хотя бы заразиться «мудрыми рефлексиями» о себе и о мире у Ренуара было более чем достаточно. Но между тем, на всех этапах жизни этот парижанин обстоятельства и картины жизни воспринимал «по-деревенски», как неожиданное угощение. И немедленно вкушал (и рисовал) жизнь с удовольствием, а то и жадно. Без церемоний и уж точно без рефлексий, простецки и добродушно. Гордый человек, наверное, так не умеет.
Кроме того, в мировоззрении Ренуара ярко прослеживается замечательное чувство — ощущение справедливости всего посылаемого нам «негатива».
Мемуаристы и биографы в один голос свидетельствуют, что художник ни на минуту не задумывался о немалых собственных тяготах, мгновенно примиряясь и роднясь с ними. Конечно, у него были свои терзания, страдания, мучительные поиски. Но одновременно с этим его непрерывно посещало детское чистое «чувство подарка» от каждого проявления красоты мира или человека. Восторг от красоты у Ренуара не зависел от обстоятельств, событий, перебивал любые мысли, перекрывал любые настроения.
Видимо, умение всегда и везде восхищаться было вложено в него, дано ему как задание. И думается, что задание это Огюст Ренуар с честью выполнил.