Витраж

— Ну что, пойдем? — заговорщически шепнул Вадик. — Заросло тут все, конечно…
Заброшенное монастырское подворье густо поросло амброзией и пыреем. Дверь маленького белого храма была закрыта на два замка: старый амбарный, тяжелый и ржавый, и новенький, с хитро сделанным механизмом. Храм казался ребятам не особо интересным. Их больше интересовали бывшие жилые здания.
— Как-то нехорошо это все, — дернула плечами Лика. — Тут церковь, монахи жили.
— Да ладно тебе! — фыркнул Денис. — Давно уже нет никого. Интересно же!
— Ой, ну решили ведь уже, — нетерпеливо подпрыгнула Ася. — Пойдем, пойдем, а то стемнеет совсем.
Стайка подростков пробралась через поломанный штакетник и направилась к одному из небольших домиков, где размещали когда-то паломников. Фасад сильно пострадал от времени, но крыльцо оказалось крепким. Кованые перила оплетал вьюнок с нежными синими цветами.
— Красота какая! — ахнула Лика.
Ребят встретила радушно распахнутая дверь. На полу у самого входа танцевали разноцветные блики. Друзья переглянулись и по очереди поднялись по шатким ступенькам.
Внутри оказалось затхло и пыльно, как обычно бывает в заброшенном помещении. Железные остовы пружинных кроватей, посеревшие деревянные полки, клочья паутины - все говорило о том, что здесь давно никто не живет. За давностью лет вся обстановка обесцветилась, лишь витраж в прихожей выделялся ярким пятном. На лице святого, выложенном из кусочков цветного стекла, застыло выражение, весьма далекое от милосердного.
— Витражи разве не только в храмах делают? — протянула Ася. — Какой-то он… брезгливый.
— Скорее надменный, — заметил Вадик.
— Неприятный, в общем, — резюмировал Дэн.
Ничего интересного в домике не обнаружилось. Ребята прошлись по всем комнатам и даже попрыгали по кроватям, но никак не могли отделаться от ощущения, что за ними кто-то смотрит. Блики от витража в прихожей долетали едва ли не в каждую комнату, и подростки вздрагивали, когда тени в углах оживали от слабых отсветов.
— Отстой какой-то, — проворчала Лика. — Пойдемте хоть в другой дом.
— Да, тут нечего делать. Я надеялась, хоть что-то интересное найдется, — вздохнула Ася. — Сундуки какие-нибудь или… ну там… книги. Иконы старые.
— Еще витраж этот дурацкий, — кивнул Вадик. — А мы разве закрывали за собой дверь?
Он подергал за ручку, но дверь даже не пошевелилась.
***
— Богородице дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах…
Паломник шептал едва слышно. Зима выдалась морозная и вьюжная, и он застудил в пути горло. На столике у окна дымился отвар, заботливо принесенный братом Сергием. Чабрец. “От чабреца что ли на сердце так неспокойно, — простуженный искоса взглянул на чашку. — Тревожный аромат, сильный больно. Голова кружится…”
Дверь скрипнула. От входа дохнуло морозом.
— Отец Иннокентий, я вот вам жиру барсучьего принесла…
Девушка ойкнула, увидев витраж. Ярко-голубые глаза, подсвеченные рассветом, пронзали ее насквозь и казались живыми.
Отец Иннокентий закончил молитву и повернулся к девушке.
— Спасибо, Марфуша, — просипел он. — Твоими стараниями да с Божьей помощью, глядишь, быстро поправлюсь.
— Вы уж поправляйтесь, батюшка, — прощебетала девушка, не отрывая взгляда от витража. — Пойду, еще работы много.
— Ступай Марфа, ступай. Господь с тобой.
Святой отец чинно допил отвар и пошел в прихожую за коробочкой с жиром.
— Да где ж она ее оставила? — недоумевал он. — Уронила что ли…
Иннокентий подошел ближе к окну. Взгляд мужчины упал витраж, и в то же мгновенье в груди заполыхало, кашель рвал легкие, как железная щетка. У паломника перед глазами заплясало мутное разноцветье, в котором четко выделялись два колких, холодных блика.
Он оперся рукой на стеллаж, но кашель душил все больше. Иннокентий Петрович согнулся пополам и кое-как прошаркал к двери. Открыть ее он не смог. Ручка не поддавалась.
Снаружи дворовый пес услышал стук и истошно залаял.
— Да уймись ты, окаянный! — прикрикнула на него стряпуха. Пес скакал у двери и царапал ее когтями. — Да что такое!
Женщина подошла к двери и наконец услышала то же, что и пес — отчаянный стук. Она рывком открыла дверь и вскрикнула. Отец Иннокентий вывалился на свежий воздух, но вдохнуть его уже не сумел. На бороде паломника алыми сгустками застыла кровь.
***
— Дурацкая дверь, — пнул дерево Вадик. — Заклинило!
— Может, выломать? — с надеждой спросила Ася.
— Ага. Только черт знает, чем, — вздохнул Денис.
Прошел почти час. Дверь никак не поддавалась. У Лики сильно щипало в носу — то ли от пыли, то ли от того, что с закатом стало холодать. Вадик начал кашлять. Денис отдал свою куртку Асе и теперь дрожал от холода.
— Может попробуем через окно? — предложила Лика. — Родители ведь искать будут.
В комнате раздался громкий стук. Ребята вздрогнули и зашли снова в комнату.
— Через окно, говоришь? — тонко выкрикнула Ася.
— Чертовщина какая-то… — прошептала Лика.
Окно закрылось невесть откуда взявшимися ставнями. Изнутри.
***
— Говорю тебе, он прямо взбесился! — плакала Марфа. — Передник с меня содрал, под юбку лез…
— Полно тебе, так врать-то, — фыркнула кухарка. — Божий человек ведь. На постриг идет.
— Да чтоб его бесы взяли! — выкрикнула судомойка. — Вон как Полкан на него лает.
— Так он же пес, он всегда лает, — кухарка развела руками. — Отца Иннокентия вон только похоронили. Наверное, крыльцо еще кровью пахнет, вот он и лает на Павла, когда тот в дом заходит.
Марфа замолчала, опустила голову. Вдруг подняла и спросила:
— Катерина Львовна, а зачем в жилом доме стекла цветные?
— Витраж что ль? — кухарка вытерла руки о фартук. — Так подарок же. Мирянин тут кантовался несколько дней какой-то, оборванец. Сказал, мастер оконный. Он там окно и заменил. Брат Сергий сомневался, не святотатство ли, но от подарка отказаться тоже грех.
— Дурной глаз с него смотрит, — буркнула Марфа. — Вроде святой лик, а ужас берет.
— Мне тоже не нравится, — вздохнула Катерина. — А что поделать?
***
— Это твоя идея! — крикнул Денис. — Теперь не выберемся отсюда…
— А чего вы за мной поперлись? — огрызнулся Вадик. — Сидели бы у мамок дома в тепле!
— Мальчики, прекратите! — бросилась к ним Ася.
Лику скрутило приступом кашля. Она завороженно смотрела на витраж в прихожей. Солнечный свет, проходя через стекла, днем окрашивался разноцветьем, но сейчас все лучи казались алыми. Лишь глаза святого бликовали голубым.
— Разобьем витраж, — предложила она и снова закашлялась. Ее не услышали.
— Дурак!
— Трус!
Денис бросился на Вадима с кулаками. Тот шагнул назад, уворачиваясь, и ударил в ответ. Денис закричал и пнул приятеля в колено. Вадик упал, но тут же вскочил и ломанулся к противнику. Денис, превосходивший тощего Вадика по габаритам, обхватил последнего обеими руками, но мальчишка словно взбесился и размахивал руками во все стороны.
— Перестаньте! — снова крикнула Ася и попыталась разнять драчунов, но взбесившийся Вадим очередным случайным ударом попал девочке в нос. Она взвизгнула и отшатнулась.
“Разбить витраж, — решила Лика. — Так будет проще всего выбраться. Хоть бы палка какая попалась!” Она оглянулась по сторонам, но не увидела ничего подходящего.
Сцепившиеся мальчишки вывалились в прихожую. Денис, продолжавший держать Вадима, оказался совсем близко к витражу, и тут Лику осенило. Она извернулась и поставила Денису подножку. Денис и беснующийся Вадим впечатались прямо в витраж. Стекло с тревожным звоном опало на пол радужными осколками.
Дэн и Вадик упали, едва не напоровшись на осколки, и оба схватились за головы, хотя и не ударились. Ася перестала всхлипывать. Приступ кашля у Лики закончился так же быстро, как начался.
— Ребята, вы как? — Лика подошла к мальчикам. — Не поранились? Ой…
Она нигде не увидела и следа стекла. Даже в раме не заметила осколков.
— Пойдем отсюда, — простонал Вадим. — Родаки прибьют…
— Вот что я скажу тебе, Вадик, — проговорила Лика, открывая без усилий дверь, — уж лучше родаки, чем какая-то чертовщина.
Вадим нервно хохотнул и поспешил выйти из злополучного дома следом за Ликой.
— Денис, закрой дверь, — попросила Лика. — А еще лучше, давайте камнем подопрем. Как-то мне не по себе. Как будто из дома кто выпрыгнуть может или… не знаю.
— Хорошо, — спокойно отозвался Денис, пряча в карман кусочек цветного стекла.
Глаза у него ярко светились голубым.