Был июльский пятничный вечер. Сергей и Надежда уже были дома, а дети, как обычно в это время, гоняли с соседской детворой где-то в окрестных переулках. На дворе был 1985 год и жизнь текла спокойно и размеренно. Сергей, сидя за столом, просматривал свежекупленный журнал «Наука и жизнь», Надежда складывала в шифоньер стопки наглаженных вещей. Отложив в сторону журнал и выглянув в окно, за которым был потрясающе красивый южный закат, Сергей спросил:

– Надь, ты погоду сегодня не смотрела, что там на завтра обещают?
– Смотрела, как же, обещали местами по области дожди и грозы, а так переменная облачность…
– Может махнём завтра с утра в Рогожкино? С ночёвкой, а в воскресенье днём приедем? Что думаешь?
– Да можно… Там, наверное, уже трава по пояс, да и яблоки собрать надо, обсыпаются…
На веранде послышалась какая-то возня и в комнату влетела девочка 14 лет с криком:
– Мам, ну скажи этому козлу, чтобы он от меня отстал, не брала я его чёртов насос, сам его где-то потерял, а теперь ко мне добадывается!
Следом за ней влетел как разъярённая туча пацанёнок 8 лет.
– Это я козёл? Да это ты коза, ты специально насос от моего велика спрятала и колесо спустила, чтобы я за тобой не ездил… Анжелка, по-хорошему прошу – отдай! – и ринулся уже было в бой на сестру, но строгий голос отца оборвал его, что называется, в полёте.
– Отставить! Сын, ты чего в самом деле на сестру как козлёнок наскакиваешь? Не брала она твой насос, ты вчера гвоздь поймал в заднее колесо, а я увидел – вытащил, колесо спустило. Так что насос я прибрал, чтобы камеру накачать, когда будем пробоины искать. Надо ж выяснить, где прокол и заклеить сегодня вечерком, или тебе велик не нужен? – Сергей улыбнулся и потрепал кудрявую шевелюру озадаченного таким раскладом сына.
– Иди мой руки, покушаем, а потом займёмся твоим великом.

Глядя на них, Надя улыбалась. Их сын с измальства был обидчив, вспыльчив и задирист и даже внешне был похож на своего деда Евгена – отца Надежды. Но Сергею удивительно легко удавалось находить общий язык с этим забиячливым неслухом.
– Анжела, иди мой руки и за стол, после будешь телевизор смотреть!
– Ну мам… – пыталась было возразить Анжела, которой до чёртиков хотелось смотреть кино, но мать была настойчива и строга:
– Я тебе что сказала? Мыть руки и за стол, Десять раз греть и подавать не буду!
– Серёж, подрежь хлеба, пойду лапшичку принесу…
Через приоткрытую дверь кухни пахло свежесваренной лапшой, заправленной мелко нарезанной молодой петрушкой…
– Ма-а, лапша с потрошками? – Игорь в силу своего маленького (даже для своего возраста маленького) роста привстал на стуле, но отец тут же положил руку ему на плечо и усадил обратно:
– Сиди спокойно, мама сейчас всё принесёт. И не качайся на табуретке, от греха подальше, пока не упал.
– Это точно – выпалила Анжелка – а то помогу и скажу, «шо так и було» – пытаясь копировать голос и диалект своей бабки прощебетала она.
– Анжела! Прекрати! – урезонила её подоспевшая с кастрюлей лапши Надежда – А то потом опять будешь ныть, что он дерётся.
– Я? Да я ему… – хотела была сказать Анжелка, но мать оборвала её на полуслове:
– Я сказала всё! Пререкания окончены – плюхнув ей в тарелку половник свежей ароматной лапши, добавила – Ешь!

После ужина Сергей с Игорем ушли на веранду чинить велик, а Надежда с дочкой расположились у телевизора. Надежда заканчивала панно из макраме, ну и в полглаза посматривала кино. Через приоткрытое окно веранды были слышны голоса Сергея и Игоря.
Вооружившись отвёртками и велосипедными ключами, большой и маленький мужики сидели вокруг велосипеда «Школьник», заднее колесо которого предстояло освободить от цепи, демонтировать, снять покрышку и вытащить камеру. Неподалёку стоял заранее заготовленный эмалированный таз с водой, в котором Надежда обычно кипятила с отбеливателем белое бельё.
– Так, сына, придерживай заднее колесо, чтобы велик не катился – Сергей открутил гайки крепления и, чуть подав колесо вперёд, снял цепь.
Открученное колесо легко вытащилось из рамы.
– Ну вот сейчас покрышку снимем и будем искать, где прокол.
– Па-а, а чего его искать, в покрышке-то видно, где дырка? – непонимание на лице Игоря было настолько явным, что Сергей не выдержал и улыбнулся.
– Ну сейчас-то видно, а пока камеру вытащим, перекрутим всю и потом уже так просто не найдёшь. А кроме того, там же может быть ещё какой-нибудь прокол, надо же выяснить и, если что – заклеить все.
– Да ну – не унимал своего скептицизма Игорь – Чего там её перекручивать! Давай ручкой через дырку в покрышке наметим, а потом камеру вытащим, латку нашлёпнем, а утром я соберу и буду уже на велике гонять.
– Это вряд ли – с улыбкой возразил ему Сергей – спорим, ты завтра утром про велик даже не вспомнишь?

Игорь замер с неподдельным удивлением, сменившимся внезапно хмурым лицом:
– Это с чего бы, пап? Если Анжелка опять наябедничала, я ей…
– А что, есть на что наябедничать? – всё с той же улыбкой спросил отец сына.
– Ну па-а, что ты как маленький… Ты же знаешь, что всегда что-то есть… – по лицу Игоря пробежала усмешка и глаза его блеснули шальным огнём
– Расслабься, завтра тебя ждёт большая рыбалка в Рогожкино! Так что утром на речной вокзал, берём билеты на «Восход» и, возможно, к обеду, а может даже раньше – удочки, причал, рыбалка…
– Па-а-ап! – и Игорь бросился обнимать отца, едва не уронив его с маленькой скамеечки, на которой Сергей сидел, занимаясь велосипедным колесом сына.
Поскольку через открытое окно веранды разговор был хорошо слышен в комнате, Анжела, устроившись на кровати и обложившись подушками, не могла не вставить свой язвительный комментарий:
– Ма-а, ты слышишь? Нашему рыбанутому уже и велик не надо, вон как ликует, лилипут.
– Анжела, прекрати его обзывать, он тебя сейчас вообще никак ничем не задел.
– Ну ма-а, он… вредный… И… он меня достал…
– Нравится тебе или нет, но он твой младший брат и мириться Вам с ним придётся по любому. А что вредный – так тут ещё большой вопрос, кто из Вас вреднее. Ладно он ещё мелкий и дурной, но тебе ж 14, будь хоть ты умнее…
– Ладно…
– Точно?
– Да точно, точно… Но если он опять…

В этот момент Сергей с Игорем зашли в комнату с веранды.
Игорь, которому до усрачи хотелось похвастаться почином, с важным видом заявил:
– Колесо демонтировали, пробоину выявили, камеру обезжирили, латку наложили. К утру будет готово. А мы завтра пойдём на рыбалку…
Тут он как-то резко стих, лицо его стало взволнованным, и он с тревогой спросил отца:
– Па-а… а у нас там на двух удочках крючки пооборвались, а я же новые не купил (мелкий всегда безумно гордился тем, что всё своё рыбацкое снаряжение всегда покупал со своих карманных денег и проявлял всяческую самостоятельность в этом вопросе, а кое-что – какие-то поплавки, грузики – даже делал сам по образу и подобию, как показал ему дед)…
Сергей решил подколоть сына и с серьёзным лицом ответил:
– А что ж ты так? Вот теперь будем ловить лишь на одну оставшуюся удочку…
Игорь помрачнел… Видя это, Сергей улыбнулся и добавил:
– Да не дрейфь, шучу, конечно, а ну смотри сюда – и достал с шифоньера ещё одну новенькую двухколенчатую удочку и целый набор рыболовецких крючков на все случаи жизни – Вот, заехал после работы в «Охоту-Рыболовство», взял нам с тобой крючков и удочку ещё одну. Держи-ка!
– Удочку мне? – Игорь с вопросом и надеждой посмотрел на отца.
– Нет, ё-моё, Анжеле – Сергей громко рассмеялся – сын, ну сам подумай, кому же ещё?
Анжела, которая была не в восторге от поездок в деревню, взмолилась:
– Пап. А можно я с Вами в Рогожкино не поеду? Мы на завтра с Наташей и Таней…

Но тут мать резко прервала её:
– Ты же слышала, завтра все вместе едем в Рогожкино. С ночёвкой. Вернёмся только в воскресенье. Чего ты тут одна будешь куковать? Так что без разговоров, едешь с нами. И ещё… – Надежда посмотрела на сына и чуть повысив голос добавила:
– Тебя это тоже касается, оба-два помыли руки, ноги, умылись и спать. Завтра с утра-пораньше ехать на речной вокзал. Так что, Игорь, отложи свою удочку, займёшься ей на месте, в Рогожкино.
Утро выдалось солнечным. Хотявремя от времени по небу пробегали небольшие облачка. Сборы были не долгими, вещи в основном были все сложены с вечера и лишь Игорь в последний момент вспомнил, что хочет одеть в поездку синюю кепку с большим козырьком с красивыми надписями Речфлот, которую ему в прошлую поездку подарил моторист катера – пожилой мужчина, у которого внук был точно того же возраста, что и Игорь. Игорь был очень любознательным и всегда в таких поездках лип к экипажу судов. И вот когда малец стал в разговоре с мотористом (свободные уши которого нашёл на кормовой площадке) с упоением рассказывать, как он обязательно после 8 класса пойдёт в училище речников, а закончив его непременно с отличием – в Высшее мореходное училище, видя, как мальчишка буквально бредил морем и кораблями, старик-моторист растаял и подарил ему на память эту кепку, одну из тех, что выдавали речникам в составе летней экипировки. Кепка на Игоря, разумеется, была велика, на затылке имелся регулировочный ремешок, который подтянули до конца и до предела, кепка этим ремешком стягивалась на затылке в большую складку, но мелкого это не останавливало от слова совсем. Пожилой моторист был для него настоящим авторитетным морским волком, знавшим самого Флинта и капитана Врунгеля (ну по крайней мере так он сказал Игорю с серьёзным лицом), а потому подарком Игорь дорожил очень-очень. И без своей настоящей речной кепки плавать на катере считал просто невозможным.
– Ну что, собрались? Двинули! – сказал Сергей, который вместе с Надеждой и сумками уже стоял у порога.
– Погоди, пап, наш лилипут ещё возится – съязвила Анжела.
– Игорь, ну ты где, пора уже, обувайся и выходим – едва успела проговорить Надежда, как в проёме двери показался Игорь в своей синей речной кепке и с новой удочкой в руках.

– Пап, ты набор крючков взял?
– Да взял, взял, не переживай – улыбаясь ответил Сергей сыну
Глядя на сына, Надежда тяжело вздохнула сквозь улыбку:
– Ты себя видел? Ты сейчас реально издеваешься? Собрался через весь город ехать в трико с вытянутыми и заштопанными коленями?
– Ну мам, они удобные и я же на рыбалку…
– До рыбалки ещё доехать надо, так что быстро, прямо бегом пошёл взял брюки, что я оставила тебе на спинке кровати, переоделся и поехали. А триконы свои можешь взять с собой, если тебе без них никак, хотя я тебе взяла уже во что там переодеться.
Игорь вернулся в комнату и через пару минут вышел в светлых клетчатых брюках в мелкую серую клеточку с недовольным видом и вопросом:
– Ну и что, так лучше?
– Отлично, поехали уже…
Семейство живо высыпало со двора за калитку и направилось по переулку к главной улице.
Остановившись у обочины, Сергей поднял руку, чтобы поймать такси. И вот через пару минут перед ним остановилась белая 24-ка.
– Шеф, подкинешь до речного вокзала?
Водитель окинул семейство взглядом:
– Садитесь – и выйдя из машины открыл багажник для вещей.
24-ка была довольно ухоженной и, по всей видимости, относительно новой, так как блистала ещё свежей, нигде не затёртой заводской комплектацией – малиновый кожезам сидений и обшивок дверей, тонкий руль без всякой лепнины в виде разного рода обёрток, новенькая приборная панель, магнитофон с приёмником а на полу – свежее новенькое линолеумное покрытие. Ну вот, вещи погружены, Сергей сел спереди, Надежда с детьми сзади и машина помчалась по ростовским улицам к Дону.

Водитель достал из бардачка кассету, воткнул её в магнитофон и из динамиков полилось «Небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой, то мне страшно, то мне грустно, то теряю свой покой».
Игорю, который родился и рос в частном секторе на окраине города, слово «небоскрёбы» было совершенно непонятным. В их родном посёлке Чкалова, как и в соседнем Сельмаше преобладали максимум пятиэтажные застройки, но и они Игорю казались огромными по сравнению с одноэтажными частными домами и флигелями. И, распираемый любопытством, он спросил:
– Мам, а кто такие небоскрёбы? Это профессия такая?
Тут во весь голос рассмеялся таксист:
– Да нет, малец, это дома такие, очень большие… До самого неба дома
– Вот бы посмотреть! – восторженно воскликнул Игорь
– Ну как будешь в Америке – посмотришь – со смехом в голосе сказал таксист
– Дядя, а ты сам был в Америке?
Таксист перестал смеяться, окинул взглядом Сергея с Надеждой и уже с абсолютно серьёзным голосом ответил:
– Ты, малец, это… забудь про Америку, пошутил я, мы же в СССР живём, у нас всё советское лучшее в мире.
Удовлетворённый ответом, вдолбленным с детского сада и в школе, Игорь всё же вздохнул и с досадой в голосе сказал:
– А небоскрёбов нету…

Все в машине улыбнулись и продолжили рассматривать открывавшиеся через окна автомобиля картины летнего города. В салоне машины пахло новизной, одеколоном таксиста и немного табаком, настроение было отличное, в динамиках пел Вилли Токарев про кучерявый чубчик, поездка близилась к завершению и утро обещало быть добрым и солнечным.
Машина спустилась вниз по проспекту Будённовскому и остановилась на улице Береговой прямо напротив здания речного вокзала. Этим утром в здании речного вокзала было немноголюдно и даже стоявшие в холле игровые автоматы, у которых по обыкновению толпилась молодёжь, были свободны. И в любом другом месте они непременно бы в первую очередь привлекли бы внимание Игоря, особенно его любимый морской бой. Но… не здесь, не на речном вокзале. Как только Сергей с Надеждой взяли билеты, Игорь пулей вылетел к причалам, несмотря на громкое предостережение сестры. Причал, от которого должен был отплывать «Восход» до Рогожкино пока был пуст, но на других причалах уже стояли катера, и Игорь с восторгом носился мимо них, гордо прикладывыая руку к козырьку при встрече любого речника в форме, включая буфетчиц и стюардесс. Во время речных путешествий буфетчицы и стюардессы были чаще всего его основными собеседницами, поскольку остальной экипаж находился во время плавания в тех местах, куда пассажирам вообще и Игорю в частности ходить было строго запрещено. А если учесть, что пацанёнок он был очень общительный, пронырливый и при этом выглядел младше своего реального возраста, то девчата из речфлота всегда угощали его то конфетами, то шоколадкой… Мать, конечно, ругалась и не одобряла это, но каким-то странным образом конфеты и шоколадки нет-нет, да и оказывались в Игорёшкиных карманах.

В отличие от родителей и сестры, расположившихся под навесом речного вокзала, Игорь крутился у причалов, ожидая прибытия катера. Его не очень радовало, что плыть в Рогожкино им придётся на «Восходе», а не на «Ракете», так как в отличие от «Ракет», «Комет» и «Метеоров» на «Восходе» не было открытой кормовой площадки, на которой он так любил стоять, ощущая ветер, брызги речной воды и разглядывая окрестности Дона, но мысль о скорой рыбалке затмевала даже это. Судя по купленным билетам, в которые Игорь успел заглянуть, их места были в носовой части.
Неподадёку от причала, куда должен был пришвартоваться «Восход», рыбалил какой-то мужик, одетый в расстёгнутую цветастую шведку, тонкое изрядно растянутое трико и белую кепку с голубым прозрачным пластиковым козырьком. Рядом с рыбаком стояла пара пустых пивных бутылок от Жигулёвского. Лицо рыбака было напряжено, он всё время курил и поглядывал на поплавок. Нагонным ветерком нагоняло воду и поплавок всё время сносило в сторону подпорной береговой стены причала. Игорь, со свойственным ему ребяческим любопытством, подошёл поближе. Посмотрев с улыбкой на рыбака, решил заговорить первым:
– Здравствуйте!
Ответа не последовало.
– Ловится что-нибудь?
Тут рыбак, который, судя по всему, за всё это время так ещё ничего и не поймал, взорвался и обрушился на Игоря:
– Слышь, мелкий, а ну-ка вали отсюда, и так нихера не клюёт, а тут ты ещё…
– Ну и ладно – пробурчал обиженный таким ответом Игорь и побрёл снова к своему причалу.

Ветерок немного усилился, и переменная облачность наблюдалась во всей своей красе. Анжела, до того сидевшая вместе с родителями под навесом речного вокзала, решила сделать несколько кадров с видами Дона и и речного вокзала. Она стояла у причала с новеньким подаренным родителями фотоаппаратом Vilia на шее, футляр был открыт и, судя по всему, она в тот момент фотографировала Дон и его левый берег, а также носящихся в небе и орущих чаек. Игорь подошёл к сестре и молча стал рядом.
– Анжел, а можно…
– Фотоаппарат не дам. Мал ещё.
– Ну Анжел, я только разочек…
– Тебе же сказали, нет. Может быть, когда-нибудь, когда подрастёшь и… будешь себя хорошо вести… – Анжела улыбнулась – у тебя будет такая возможность. А пока… выдохни и забудь.
Лёгкий июльский ветерок усилился и солнце спряталось за вереницу принесённых им облаков. Воздух пах речной водой и камышом и ничего пока не предвещало беды…
На горизонте показался рассекающий речную гладь «Восход». Пассажиры и провожающие начали подтягиваться к причалу. Ещё пара минут и вот уже «Восход» пришвартовывался к причалу и помощник капитана, намотав пеньковый канат на кнехт, зафиксировал судно в максимально близком к причалу положении. Ещё минута и вот уже спущен трап, и стюардесса помогала пассажирам подняться по трапу в салон. Всё дружное семейство вместе с сумками и вещами поднялось на борт и прошло к своим местам. Это были 3 места в ряд в носовом отсеке и одно в ряду напротив.

Игоря, как самого младшего, хотели было усадить у окна, но эта идея, полностью исключающая его свободное передвижение по судну, Игорю сразу не понравилась, и он возмутился:
– А что это я у окна? Я не хочу, пусть там Анжела сядет…
– Да и пожалуйста, ответила Анжела, которой нравилось сидеть у окна, только потом чтобы не ныл и обратно не просился
– Ага, сейчас, я же не ты… – отпарировал Игорь.
– Так, не начинай! – сделала сыну замечание Надежда – договорились, сели и не ссорьтесь.
Послышался звук включившегося двигателя, за ним звук удара отброшенного с причала каната о палубу «Восхода» и судно плавно начало свой путь. Речная вода по обе стороны судна расходилась красивыми величавыми волнами, брызги воды, попадая на стёкла, играли в лучах пробивающегося сквозь облачность солнца, как бриллианты и вид из носового отсека «Восхода» открывался довольно фееричный. Плыть предстояло чуть менее часа, и Игорь на память помнил все населённый пункты от Ростова до хутора Рогожкино, в которых останавливались пассажирские катера. В салоне было немного жарко и через 10 минут после отплытия Сергей предложил домочадцам полакомиться чем-нибудь из буфета.

– Мне эскимо – сразу заявила Анжела
– Надя, тебе чего взять? – спросил Сергей, молча кивнув в ответ на заказ дочери.
– Да не знаю, Серёж… возьми, наверное, тоже эскимо – улыбнувшись негромко сказала Надежда.
Игорь, которому просто смотреть в окно было скучно, тут же не упустил случая:
– Пап, а можно я в буфет схожу? – идея пронырнуться по судну просто будоражила его мальчишеский мозг, а особенно – заглянуть в капитанскую рубку – святая святых любого судна, куда никому было нельзя, кроме экипажа.
– Да оно-то, конечно, можно – и с шуткой и всерьёз ответил отец – но как ты со своим ростом до верха буфетной стойки достанешь? Лишь макушкой?
Лицо Игоря погрустнело. Заметив это, Сергей добавил:
– Но, если хочешь, можешь пойти со мной, поможешь всё принести.
Игорь заметно повеселел от такой идеи. И через пару секунд уже едва не вприпрыжку шёл за отцом в основной салон, в конце которого (ближе к корме) располагался буфет. Стюардесса, а по совместительству и буфетчица – Галина, красивая статная молодая казачка со светло-русыми кудрями и выразительными карими глазами стояла за стойкой буфета, а по другую сторону стойки уже собралась небольшая очередь из 4 человек, жаждущих Жигулёвского, мороженного, соков и чёрт его знает чего ещё… Пока отец стоял в очереди, Игорь не упустил случая подкрасться поближе ко входу в капитанскую рубку. Глядя снизу вверх в помещение рубки, Игорь увидел двух мужчин в форме, один из которых был значительно постарше другого, судя по всему, это были капитан и помощник капитана.
– Михалыч, по рации штормовое предупреждение передали – сказал тот, что помоложе с улыбкой на лице.

Михалыч нахмурился, но промолчал.
– Они там совсем мышей не ловят, синоптики хреновы, хоть бы в окно выглянули, гляди погода какая стоит, какая там к чертям сегодня буря! – продолжил молодой помощник капитана.
– Ох, Саня, попомни моё слово, штормовое предупреждение в Приазовье – это тебе не дождик над Ростовом, чую, добром это не кончится – ответил Михалыч.
– Игорь, ну ты где? – послышался откуда-то из-за спины голос отца с явно раздражёнными нотками.
Михалыч и Саня, отреагировав на голос, посмотрели в сторону лестницы, внизу которой стоял любопытный пацанёнок. Михалыч, у которого, похоже, подобная ситуация была уже не в первой, улыбнулся и сказал Игорю:
– Беги давай, слышишь папка зовёт…
В этот момент подошёл Сергей, в руках которого были пара эскимо, пара бутылок ситро «Лимон-лайм» и любимое лакомство Игоря – кукурузные палочки.

По пути в носовой отсек Игорь решился поделиться с отцом услышанным:
– Пап, я пока возле рубки стоял, услышал, что штормовое предупреждение объявили всем судам…
– Да ну, сын, ты, наверное, что-то напутал, ты же сам видишь, какая погода за окном. Солнечно, спокойно, ну есть переменная облачность, но грозовых туч-то и близко не видно.
Они вернулись на свои места и раздали всем их угощения. У Игоря никак не получалось распечатать пакет с кукурузными палочками, и он уже было взялся сделать это зубами, как отец с усмешкой остановил его:
– Ну что ты делаешь, маленький дикарь, дай сюда – и взяв у сына пакет, вынул из кармана складной нож, раскрыл его и аккуратно прорезал им верх пакета. – На-ка вот, держи.
К этому моменту «Восход» уже подплывал к Азову. Ветер усилился и облака на небе стали сменяться тучами… Выйдя к посадочной площадке, Игорь обратил внимание, что стрижи и чайки, без умолку кричавшие с самого утра и носившиеся над водой, стихли и исчезли. Речная зеленоватая вода, как только солнце закрылось тучами, выглядела свинцовой. Судя по причалу, вода прибывала. Ветер нагонял воду из Азовского моря в Дон. Старые автомобильные покрышки, привязанные по периметру азовской пристани в качестве буферов для швартующихся судов, с каждым ударом усиливающихся волн били о пристань, издавая глухой низкий шум.

Ну вот высадка и посадка пассажиров в Азове закончена и «Восход» плавно отчалил. Зашумели двигатели и катер понёсся, рассекая свинцовые воды, вниз по Дону. Игорь хрустел своими кукурузными палочками и молча смотрел в окна. Где-то там, в дали за Доном уже бушевала гроза и были видны отблески молний. Песчаные плёсы, пляжи, весь пологий берег – всё уже было заполнено водой. Ещё через несколько минут на горизонте показался пирс рогожкинской пристани, а за ним пирсы рыболовецких пристаней, коих в Рогожкино – одном из крупнейших рыболовецких хозяйств не только Азовского района, но и области области в целом – было весьма не мало.
Сергей, Надя, Анжела и Игорь с вещами вышли на площадку перед выходом. К этому времени. Ветер усилился ещё больше и гнал довольно большие волны. Вода затапливала берег, а с неба срывался дождь. Гроза грохотала где-то совсем близко. Когда «Восход» швартовался, уровень воды в реке практически сравнялся с настилом пристани, отчего волны периодически омывали пристань, делая её довольно скользкой. Суля по всему, с подъёмом воды из камышей вынесло в реку чьи-то лодки, которые теперь несло бесконтрольно течением по форватеру… Находясь неподалёку от рубки, было слышно, как смачно выматерился капитан, видя происходящее:
– Что, б…ть, Саня, синоптики, говоришь, хреновы? Какая буря, б…ть? Вот, полюбуйся, хорошо, если без приключений вернёмся… Тут, видимо, Михалыч опомнился и поспешил закрыть дверь капитанской рубки.

Срывавшийся мелкий дождь успел превратиться в ливень. Сергей, Надя, Анжела и Игорь аккуратно при помощи помощника капитана Сани и стюардессы Галины сошли по мокрому трапу на пристань и, открыв зонт, который буквально мгновенно вывернуло ветром, пошли по пирсу на берег. Пытаясь вывернуть зонт обратно, Надежда обернулась и побледнев выкрикнула:
– Серёжа-а-а!!! Сморти-и-и…
На противоположном берегу в почерневшее небо упирался огромный движущийся столб, расширяющийся кверху и уходящий за тучи, вокруг которого всё летело, крушилось, падало… Это был смерч. Огромный смерч, сметавший всё на своём пути. И он двигался прямо на них. Видя происходящее, Сергей и Надя взяли детей за руки и уже бегом побежали по мокрому и периодически накрываемому волнами пирсу, забыв о возможности поскользнуться и упасть. Зонт, который всё ещё находился в руках Надежды, вырвало порывом ветра и понесло в сторону берега, а потом подняло и унесло куда-то ввысь, в быстро чернеющее небо. Спустившись по ступенькам с пирса, Надежда с Анжелой оказались по пояс в воде. Сергей подхватил Игоря на руки и шагнул следом. Путь от пирса до ближайшего здания рыбхоза, расположенного на возвышенности, уже полностью был затоплен. Пытаясь двигаться максимально быстро, Анжела потеряла кроссовок, увязший в смеси размокшего песка и речного ила.

– Маа.. сквозь слёзы прокричала она – подожди!!!
И попыталась в потоке воды найти пропажу, но видя надвигающийся смерч, Надежда лишь выкрикнула:
– Доча оставь, бежи-и-м!!!
Следом с Игорем в одной руке и пакетом с вещами в другой их догонял Сергей. На полиэтиленовом пакете с вещами, в который успела уже набраться вода, оборвалась одна ручка, часть вещей выпала и река вместе с потоком мусора, камыша, водорослей, ракушек и песка тут же унесла их куда-то… Смерч, бушевавший на противоположном берегу, переместился в реку. Дьявольская воронка втягивала в себя речную воду и уносила в небо, начался резкий обратный отток воды. До спасительной возвышенности оставалось уже метров 10, когда вода резко пошла назад вместе со всем, что сумела смыть с берега. В этот момент Сергей, споткнувшись обо что-то под толщей тёмной мутной воды, не удержал равновесия и вместе с Игорем, упал. Грязная речная вода тут же накрыла их с головой и понесла по направлению к смерчу.
Услышав за спиной всплеск, Надежда на бегу обернулась и увидела лишь руку Сергея, которой он пытался за шиворот удержать голову сына над водой, и быстро уносимые потоком воды выпавший из рук Сергея пакет с вещами и удочку Игоря.
– Се-рё-жа-а-а!!! – вскрикнула она…

Видя, как тонут отец и брат, Анжела плакала и кричала во весь голос…
В этот момент Сергею удалось, цепляясь освободившейся рукой за дно, перевернуться и встав на колени он поднял Игоря над головой. Возможно, именно это сработало как противовес движущейся воде, и Сергей смог подняться на ноги, не выпуская сына из рук. В этот момент Надежда и Анжела, поднявшись по ступеням, уже стояли наверху подпорной стены. Ещё несколько секунд, Сергей уже поднимался по ступенькам и тащил за руку сына. Промокшие до костей, грязные и напуганные они вбежали в тамбур здания рыбхоза.
В этот момент послышался грохот. Смерч, достигнув берега, на котором располагался хутор Рогожкино, разворотил часть пирса и понёсся по суше…
В приоткрытую дверь тамбура было видно происходящее снаружи. Смерч шёл буквально по пятам. Вокруг здания рыбхоза росли старые тополя. Огромные исполины более метра в диаметре ствола. Добравшись до них, смерч вырывал их из земли, как будто это были не вековые деревья, а какие-то спички, которые с дикой скоростью уносились вверх и их тут же поглощал столб грязи, воды, песка, каких-то обломков, мусора… Смерч бушевал настолько близко, что казалось, что до него можно дотянуться просто высунув руку в приоткрытую дверь…
Вдруг сильный удар сотряс землю и здание. Это одно из вырванных из земли деревьев смерч с силой швырнул в здание, проломив часть стены…

Надежда и Анжела вскрикнули. Сергей прижал сына к себе. Игорь, весь мокрый, грязный, со спутанными волосами, в которых запутался речной мусор, побелел, как стена, его зрачки были расширены, а глаза казались застывшими и стеклянными, он стоял сбивчиво дыша, приоткрыв рот и судорожно сжимал в руке свою уже не менее грязную кепку речника. С его кепки на пол струйками бежала вода. Игоря трясло мелкой дрожью.
Смерч понёсся дальше, срывая крыши домов и уродуя всё на своём пути, а сразу за ним с неба вновь обрушилась стена воды…
– Сын? Игорь!!! – Сергей тряс его за плечи, но мальчишка ни на что не реагировал, его дыхание оставалось сбивчивым, а взгляд застывшим и пустым, губы ребёнка начали чернеть… Тут же подскочившая Надежда схватила сына за руки. Они были ледяными

– Игорюша! Сынок! Сына!!! – кричала она… Анжела стояла рядом и плакала громко всхлипывая. Сергей подхватил сына на руки. Пудьс мальчишки не прощупывался. Было очевидно, что на фоне пережитого его сердце дало какой-то сбой и в данный момент отчаянно боролось за жизнь. Надежда бросилось было растирать кисти рук сына, но, похоже, что руку, в которой он сжимал свою кепку, свело судорогой, от чего никак не получалось разжать его маленькую ручонку. Оставив эти попытки, Надежда растирала кисть его другой руки и обратную сторону ладони той руки, что сжимала кепку. Потом хлестала сына по щекам, потом всё повторяла по новой, но вывести его из этого состояния не удавалось…
В подсознании малыша всё ещё бушевала буря. Ураганный ветер отрывал его от земли, он кричал, звал отца, что было силы пытаясь удержаться за его руку, но рёв бури заглушал его голос, а потом вдруг вода накрыла его с головой, что-то тяжёлое ударило в грудь и Игорь упустил отцовскую руку. Он задыхался, боль в груди и по всему телу безжалостно пронзала его и чёрная воронка, как адская бездна затягивала его внутрь, в ледяную рокочущую мглу…

Видя перепуганных до смерти родителей и умирающего брата, Анжела очень испугалась и пронзительно громко закричала.
В этот момент по телу Игоря, которого отец всё ещё держал на руках, пробежала судорога и сердце мальчишки слабенько стукнуло. Потом ещё, ещё… Сердцебиение было слабым и сбивчивым, но уже стало понятно, что сердце ребёнка входит в ритм. Оба родителя с облегчением вздохнули…
Игорь всё ещё был бледен, но зрачки его сузились, а лицо начинало приобретать живой естественный цвет. Послышался тихий шлепок – это разжавшаяся рука ребёнка уронила до этого зажатую в кулачке насквозь мокрую кепку…
А через приоткрытую дверь тамбура рыбхоза было видно, как стихала буря. И хоть дождь всё ещё лил, но ураганный ветер сменился обычным, характерным для Донских степей порывистым ветром… И через полчаса ураган сменился просто моросящим дождём.
Начавший приходить в себя Игорь, видимо, пришёл в сознание и встрепенулся. Не понимая, что происходит и как он оказался в этом месте пытался что-то сказать. Его губы и лицо напрягались, но у него не получалось выговорить ни единого слова, лишь сдавленные стоны срывались с его губ…
Преподняв свою маленькую ручонку, он указывал ею на дверь и явно пытался что-то сказать:
– Ббб-у… бб-у-у…

Мальчишка явно волновался и переживал, что речевой аппарат не слушался его, оттого дыхание и пульс его, на котором мать всё ещё держала свою руку, участились.
Анжела, учившая брата говорить и ходить, нянчившая его вместе с матерью, догадалась, о чём он хотел спросить:
– Буря кончилась, братик… Буря кончилась. Слава Богу ты живой! – и обняла абсолютно растерянного Игоря.
Выждав ещё минут 15, семейство, несмотря на моросящий дождь, посеменило к усадьбе. По пути жуткая картина предстала их взору: наиболее близкие к береговой зоне дворы и дома были затоплены практически по окна, на многих домах посрывало ураганом крыши, летевшим мусором ветками и обламками повыбивало стёкла в окнах некоторых домов, на некоторые дома попадали рядом росшие деревья, баржу рыбхоза, что стояла на якоре с прикормом для рыбы, сорвало с якоря и протаранило ей стену одного из ближайших к береговой линии домов. Молния, попавшая в высокую старую акацию, сожгла её практически дотла несмотря на ливень, оставив лишь дотлевающий кусок ствола высотой около полутора метров… Казалось, что снова война пришла на Донскую Землю, посеяв разрушения и хаос, принеся горе и слёзы…

Приблизительно минут через 10, едва живые, грязные, мокрые, потерявшие часть вещей Надежда, Анжела и Сергей, который, от греха подальше, всё ещё нёс сына на руках, дошли до усадьбы. Это был третий двор от Дона, а потому во дворе было почти по колено воды. Но за счёт высокого цоколя, дом затоплен не был. Сергей поправил уехавшую после падения набок поясную сумку, достал из неё ключ и вставил в замочную скважину. Ключ сделал четыре оборота в замке, и дверь дома плавно открылась. В доме было сухо, тепло и пахло побеленными стенами.
Порывшись в коробках с вещами, Сергей и Надежда нашли сухую чистую одежду себе и детям и всё семейство спешно переоделось. За окном всё ещё было пасмурно, и Сергей щёлкнул выключателем, чтобы включить свет. Но… свет не зажёгся. Видимо, ураганом оборвало где-то линии электропередачи и хутор был обесточен. Сергей вспомнил, что где-то в коробках должен быть радиоприёмник и батарейки к нему. Взяв коробку и подойдя с ней поближе к окну, где было больше света, он порылся в вещах и нашёл там Радиоприёмник «Альпинист». Покопавшись ещё немного, нашёл и необходимые для его работы батарейки. Сергей вставил батарейку в приёмник и, развернув антенну, поставил приёмник на окно. Он крутнул колёсико справа от шкалы и включившийся приёмник начал издавать шумы и треск. Переключив приёмник в средневолновой диапазон, Сергей начал поиск доступных радиостанций и практически сразу поймал местную ростовскую радиостанцию. Из динамика диктор радио с хорошо поставленной дикцией и спокойной интонацией передавала прогноз погоды: «В Ростове-на-Дону переменная облачность без осадков, по области возможны дожди, местами грозы…».
Рядом на застеленной кровати сидел всё ещё бледный Игорь, уставившись на приёмник и безмолвно шевеля губами, как будто пытался что-то сказать… Над левым виском 8-летнего мальчишки выделялась хорошо заметная светлая прядь седых волос…

Тогда ещё семья не знала, да и не могла знать, что наводнение блокировало и частично размыло дамбу, обеспечивающую сухопутное сообщение хутора Рогожкино с другими населёнными пунктами. Не знали они и о том, что ещё успел натворить смерч на своём пути. Не знали, что об этом событии, принесшим Приазовью столько беды сразу, не расскажут ни на телевидении, ни по радио, не напечатают в газетах… Да и сейчас, пережив такое потрясение, им это было не важно…
Благодаря любви и заботе всей семьи, нормальная речь к мальчишке вернётся уже через неделю, но память об этом событии он сохранит в своей памяти навсегда, как и эти слова диктора местного радио: «По области кратковременные дожди…»
#литературныйСалон