Предыдущая публикация
***
У новой ведьмы в старом сундуке
хранятся карамельные рассветы,
усни-звезда, полезные советы,
бутылка недопитого саке.
В углу чихает верный домовой
(при дамах — кот). Опять же суть не в этом.
На крыше сквозняки поют дуэтом
для призрака с медвежьей головой.
Обыденный размеренный уклад.
Суббота без особых потрясений.
Звук пятницы, мотивы воскресений,
по вторникам летающий халат.
Хотя предотвратил армагеддон —
бесформен, скромен, производит ропот.
По четвергам, имея некий опыт,
приходит к ведьме игуанодон.
Инкогнито, а как ему идти,
когда он вроде вымер, но не слишком.
Питает тягу к шляпам и манишкам
в количестве не более пяти.
Иначе — неприличный перебор.
Умеренность — во всём, везде и сразу:
стучать бы сердцу, радоваться глазу,
хвостом давать унынию отпор.
При виде первобытных шаровар
вздыхают нецелованные жабы.
Выносит ведьма стол под баобабы,
хлопочет, раздувает самовар.
И в предвкушеньи нервом трепеща,
разглаживает складки самобранки.
Вот на столе — и сушки, и баранки,
и баночка солёного хвоща,
и сковородка жареных дробей,
и вазочка повышенного тона.
Похвально слово игуанодона.
У новой ведьмы слово воробей,
лежачий камень, праздничный наряд
плюс дело, незаконченное мавром.
Сидят до ночи ведьма с динозавром,
и о тебе, конечно, говорят.
Потом, когда встаёт усни-звезда,
и наступает время расставаться,
то отступает лëгкая бравадца.
Вдали бегут по рельсам поезда,
вблизи пищат морзянкой комары,
друг друга без конца перебивая.
У ведьмы точно скорбь не мировая,
зато кругом прекрасные миры,
где лешие разводят политес,
где страхи исчезают в одночасье.
Живи теперь, как ведьма. Чтобы счастье.
И чтобы шляпа, полная чудес.
Незримая космическая нить
протянута сквозь окна детских спален.
Печальный трицератопс уникален.
Ему куда-то надо приходить.
Резная Свирельхранятся карамельные рассветы,
усни-звезда, полезные советы,
бутылка недопитого саке.
В углу чихает верный домовой
(при дамах — кот). Опять же суть не в этом.
На крыше сквозняки поют дуэтом
для призрака с медвежьей головой.
Обыденный размеренный уклад.
Суббота без особых потрясений.
Звук пятницы, мотивы воскресений,
по вторникам летающий халат.
Хотя предотвратил армагеддон —
бесформен, скромен, производит ропот.
По четвергам, имея некий опыт,
приходит к ведьме игуанодон.
Инкогнито, а как ему идти,
когда он вроде вымер, но не слишком.
Питает тягу к шляпам и манишкам
в количестве не более пяти.
Иначе — неприличный перебор.
Умеренность — во всём, везде и сразу:
стучать бы сердцу, радоваться глазу,
хвостом давать унынию отпор.
При виде первобытных шаровар
вздыхают нецелованные жабы.
Выносит ведьма стол под баобабы,
хлопочет, раздувает самовар.
И в предвкушеньи нервом трепеща,
разглаживает складки самобранки.
Вот на столе — и сушки, и баранки,
и баночка солёного хвоща,
и сковородка жареных дробей,
и вазочка повышенного тона.
Похвально слово игуанодона.
У новой ведьмы слово воробей,
лежачий камень, праздничный наряд
плюс дело, незаконченное мавром.
Сидят до ночи ведьма с динозавром,
и о тебе, конечно, говорят.
Потом, когда встаёт усни-звезда,
и наступает время расставаться,
то отступает лëгкая бравадца.
Вдали бегут по рельсам поезда,
вблизи пищат морзянкой комары,
друг друга без конца перебивая.
У ведьмы точно скорбь не мировая,
зато кругом прекрасные миры,
где лешие разводят политес,
где страхи исчезают в одночасье.
Живи теперь, как ведьма. Чтобы счастье.
И чтобы шляпа, полная чудес.
Незримая космическая нить
протянута сквозь окна детских спален.
Печальный трицератопс уникален.
Ему куда-то надо приходить.
#поэзия
Следующая публикация
Комментарии 2