Часть 19. Дэвид Эванс и Дэвид Миннс "Это была реальная жизнь"

Глава II. "Попал под лавину". Майк Моран.

После «Time» Фредди прямо попросил меня поучаствовать в совместном продюсировании записи с ним. Он всегда хотел сделать кавер-версию, и остановился на «The Great Pretender», которую мы начали в студии у меня дома, а закончили в «The Townhouse».

Он был в затруднительном положении относительно того, как закончить песню... У меня было несколько идей, но когда я сыграл каждую из них, он просто безвольно произнес: «Очень хорошо, дорогой».
Я понял, что это не на высоте. Финал становился всё длиннее и длиннее и, казалось, никогда не будет конца. Он посоветовал мне: «сделать несколько ярких моментов, дорогой». Он любил всё технически виртуозное. Именно тогда он придумал Паганини… Это было ключом к проблеме. Исходя из этого, я выбрал аранжировку для скрипки, которая в конечном итоге и закончила запись.

В результате наши роли несколько поменялись местами. Продюсер Queen Дэйв Ричардс приехал в Лондон, чтобы свести трек в «Townhouse». Я нервничал и очень беспокоился о нашем совместном производстве. Смешение продолжалось, как и моё невротическое внимание к каждой крохотной детали. Снова, снова и снова, пока Фред не выдержал.
«Ради бога, оставь это в покое. Поехали ... домой, дорогой. Ты достал меня!"

Он был в восторге, когда пластинка попала прямо в пятерку лучших. «Это то, что мне нравится, дорогой. Прямо внутрь, наверх, а потом на выход!»
Он был в восторге. Для тех из вас, кто знаком с видео для «Pretender», я не скажу больше... Только Фредди мог сделать это.
Казалось, наступил сезон переизданий и каверов. Он был обеспокоен тем, что на него наклеят ярлык просто следующего за толпой. Конечно, опасности для этого не было, никакой опасности сравнения.

Как исполнитель он был абсолютно инстинктивным и оригинальным. Было потрясающе находиться на сцене с этой несколько миниатюрной фигурой. Он заставил вас думать, что он высокий и крупный мужчина. Перед выступлением Фредди часто паниковал. Люди не могли подойти к нему. Он сознательно настраивал себя, проводя целую вечность перед зеркалом, делая себя частью психического процесса. Когда Фредди был готов выйти на сцену, происходила невероятная трансформация. На сцене он генерировал и излучал огромную мощность. Если бы он, не дай Бог, заметил непорядок на сцене, он бы высветил вам «этот взгляд», и он был бы испепеляющим. Действительно устрашающе.

Репетируя «Барселону» на сцене с Монтсеррат Кабалье, Фредди забыл, что она тоже опытный исполнитель. В конечном итоге он был шокирован до глубины души, что ее крошечное присутствие, столь недооцененное на репетиции, посягало на его более масштабное, более широкое и экспансивное выступление. В начале репетиции он прошептал в мою сторону: «Я смягчу это, дорогой». Он и не подозревал, что она, как и все дивы, берегла себя для основного выступления. На представлении она оказалась на высоте, обретя форму и принимая колоссальное присутствие легенды. Мистер Меркьюри был шокирован. Он понял, что ему совершенно незачем её «прикрывать»…

Это выступление «Барселоны» на Ибице было широко разрекламировано, но никто не ожидал такого триумфа. Это было лето 87-го и в ночном клубе Ku все ожидали увидеть рок-концерт «Duran Duran», «Spandau Ballet». Никто не ожидать Монтсеррат и Фредди. Публика в итоге получила невероятную встречу этих двух легенд. Были плакавшие люди, слезы катились по лицам этой латинской толпы, это были чистые эмоции. Никто не мог надеяться на повторение этого действа. "Пусть попробуют повторить это!", - сказал Фредди, уходя со сцены.

Но я немного перепрыгнул в повествовании.
Эта часть моей жизни, посвященная Монтсеррат и Фредди, началась однажды около трех часов ночи. Я был в машине, когда Фредди связался со мной и сказал, что Монтсеррат Кабалье хочет с ним встретиться. Он настоял на том, чтобы я поехал вместе с ним. 

Мы договорились о встрече, чтобы улететь в Барселону. Встреча произошла потому, что он был ранее в Испании и объявил в испанских СМИ, что является большим поклонником Монтсеррат. Либо она сама, либо кто-то из её семьи слышали интервью и вот началось! Колёсики были приведены в движение. Теперь мы приземлялись в Барселоне и ехали в отель «Ритц», чтобы встретиться с ней.

Фредди был на пределе нервов. Он хотел взять что-нибудь, чтобы поиграть с ней, чего она ещё услышала бы от своих детей. Мы забронировали отдельную столовую в «Ritz». Монсеррат со свитой явилась почти как царица Савская. Поначалу было немного неловко, никто не знал друг друга, но Фредди тут же разрядил обстановку - такой смелый человек. Он сказал ей, что сейчас рассмешит её. Он поставил ей трек, который мы с ним написали и который был его впечатлением от её пения – трек со стороны B в «The Great Pretender». Она была поражена…
«Ты пел как меццо-сопрано, не так ли?»
«Спасибо, дорогая», - сказал Фредди.
"Eet eez you?"
«Это я», - признал Фредди.
«Замечательно, - с энтузиазмом сказала она, - я сделаю мировую премьеру этому треку через три недели в Ковент-Гардене…»

Наступила пауза, прежде чем она похлопала меня по плечу и объявила: «А ты будешь играть!»

Затем она потребовала, чтобы Фредди написал ей особую песню, только для неё, которую она спела бы в Барселоне для своей каталонской родины.
Официанты и персонал отеля «Ritz» не могли поверить в эту встречу двух таких суперзвезд. После нашей встречи я хотел написать что-нибудь для Монтсеррат, прежде, чем мы покинули «Ritz». Метрдотель сказал, что мы можем пользоваться роялем в ресторане. Было уже восемь часов вечера. Внезапно я заметил людей, слоняющихся со столовыми приборами и скатертью. Я уточнил у метрдотеля, что происходит и не мешаю ли я накрывать столы. Он спросил меня, действительно ли я тот самый джентльмен, сочиняющий музыку для «Ла Кабалье». Я ответил, что это я. «Тогда остальные могут подождать!», - он ответил.

Когда той ночью Монтсеррат вышла из отеля «Ritz», Фредди повернулся ко мне и сказал: «Что мы наделали, дорогой?»
"Мы?", - ответил я… «Что насчёт меня? Ради бога, я должен играть для неё в Ковент-Гардене!».

В Лондоне я написал ей партию перед концертом в Оперном театре. Накануне вечером мы видели её в одной из репетиционных залов Ковент-Гарден. Фредди очень и очень нервничал. Монтсеррат пробормотала песню, прочитав её с беспечным профессионализмом, странность материала не стала для неё препятствием. Не зная, где включить песню в её сет, Фредди предложил ей сделать это для выхода на бис.

"Который из?", - она величественно потребовала: «Я обычно делаю по меньшей мере шесть раз!» У Фредди заметно отвисла челюсть.

Ночью Фредди паниковал в моей гримерке. Он заставлял меня так нервничать, что я не выдержал и приказал ему выйти из моей комнаты.

На концерте Монтсеррат вывела меня на сцену, поклонившись. Даже со сцены я мог видеть Фредди, застывшего на месте, когда Монтсеррат объяснила, что ее следующая песня была той, которую я и Фредди Меркьюри написали для неё. Потом она спела, и всё прошло, как во сне. Все стояли и аплодировали.
После этого Фредди суетился вокруг неё, как старая курица, и не мог поверить, что я впервые смог вот так просто хладнокровно исполнить песню. Когда мы вернулись в дом Фредди, брат Монтсеррат, Карлос, объявил, что дива не должна оставаться долго... И в пять часов утра нам просто нужно было её выгнать.

Едва ли она могла дождаться, чтобы пообедать и сесть за рояль с Фредди. Мы играли всё, от Ареты Франклин до Дженнифер Холлидей, и Монтсеррат попробовала госпел так, как никогда раньше этого не делала! Она почувствовала невероятную творческую свободу, которую привнес в ее жизнь Фредди. Она сказала, что было чудесно находиться с людьми, для которых музыка была очень естественным выражением, а не ритуальным процессом.

Как только мы вернулись в Лондон из Барселоны, его сольный проект с моим участием был отложен. Фредди приступил к сочинению песни, которая превратилась в «Барселону», а затем в создание других песен для целого альбома.
«Она хочет кое-что о Барселоне, - сказал я, - что может стать хорошей отправной точкой?»
«Ну, дорогой, - сказал он, - я полагаю, мы должны просто спеть что-нибудь…», и он просто открыл рот и спел «Барселону…»
«О, - сказал я, - это неплохо». Вот таким очень простым было начало.

К концу дня у нас была основная тема песни. Как правило, Фредди затем всё дорабатывал, шлифовал до такой степени, что сейчас считается монументальной постановкой.

Фредди не мог поверить, что споёт с Монсеррат Кабалье. Я помню, как он был очень взволнован на обратном пути из Барселоны после первой встречи с ней. Мы начали серьёзно говорить о том, что нас ждёт впереди. Я ранее много работал с известными оперными певцами и пытался объяснить Фредди кое-что из ограничений, с которыми он собирался столкнуться. Ограничений того, как официально обученные певцы интерпретируют и выражают свои мысли.

Я предупреждал Фредди, что он никогда и за миллион лет не заставит Монтсеррат петь в каком-либо стиле, приближающемся к рок-н-роллу. Он очень скоро понял, что у нас очень трудное задание: писать песни, которые демонстрируют лучшее от обоих исполнителей, но без ущерба для их абсолютно противоположных стилей и техник. Написание и запись «Барселоны» - это одно. Написание целого альбома потребовало огромных усилий. Конечно, Фредди больше не хотел никаких последующих действий.
"Никогда больше, дорогой!" - с облегчением произнёс он, когда альбом, наконец, был готов.

Даже после того, как песни были написаны, вокал ставился совершенно отдельно. Фредди откладывал партию Монтсеррат для нашего удобства, напевая фальцетом, просто чтобы посмотреть, как это будет выглядеть.
«Fallen Priest» - это песня, которую я начал, когда Фредди записывал клип на «Pretender». Я сыграл ему «Fallen Priest» после одной из съемок «Pretender», и он был в восторге. Он понял, что проект Монсеррат действительно осуществим и был взволнован тем, что теперь он мог видеть общее направление развития альбома. После «Приста» он сыграл ещё одну идею, небольшой кусочек японизма, в который я вложил несколько гармоний и который превратился в «La Japonaise». Каз Ватанабэ помогал с японской частью записи и Фредди всегда исправлялся.

В студии я постоянно экспериментировал и никогда не записывал вещи на плёнку. В результате хорошие идеи могут, как песок, ускользать из рук, поскольку я часто временно забываю то, что я только что играл.
Фред был бы в ярости: «Ты всегда так поступаешь со мной! Вы играете все эти чудесные вещи и никогда не сможете их вспомнить!»

У него же была прекрасная память. Он мог запомнить каждую запись. У него даже была небольшая книжка, в которой он записывал всё, что было для него действительно важно, даже делал наброски. Он настаивал на том, чтобы определенные вещи были записаны. «Запиши это в книжке, дорогой!»

В альбоме «Montserrat» я вспоминаю замечательный пример превосходного знания Фредди и его чутья на гармонию и мелодию. Он, как обычно, искал чего-то другого, но внезапно обернулся и попросил меня перевернуть многодорожечную плёнку и воспроизвести ее в обратном порядке. Он не хотел повторять уже записанный фрагмент, но нуждался в доработке. Я сделал, как он просил, а затем он пошёл в студию и тут же полностью импровизированно поставил вокал поверх перевернутой ленты - и это фактически сохранившаяся мелодия на треке «The Fallen Priest».

Одна из самых больших трудностей при создании альбома «Monserrat» заключалась в том, что Монтсеррат не могла включить её в свой концертный график. Как известно, график оперных певцов расписан на много лет вперед. Она прилетела откуда-то по дороге в другое место и у нас было пару часов. Все кричали, чтобы альбом был закончен, нам надо серьезно заставить её посвятить себя определенным сессиям, а не перерывам между концертами.

Мы спросили Монси, племянницу Монтсеррат, которая исполняла обязанности ее персонального помощника, чем мадам будет заниматься в ту неделю, когда мы её хотели.
«У мадам должны быть концерты в России», - объявила Монси, сверяясь с дневником.
«Отмени Россию», - заявила дива, и мы, наконец-то, получили наши сеансы записи.

Фредди и Монтсеррат стали очень прочно связаны. Фредди и меня пригласили на вечер, посвященный Монтсеррат в Мадридском оперном театре. Меня попросили сыграть для неё «Ensueño». Это было похоже на оперу «Это твоя жизнь» и все без репетиций. Огромные светила должны были посетить вечер: Стефано, Каррерас, Хуан Понс. Меня объявили и я вышел на сцену с Монтсеррат, и она спела Энсуэно…

«Фредди здесь?», - прошипела она мне сценическим шёпотом, когда мы поклонились. «Да», - ответил я и указал на него.

В конце шоу она настояла, чтобы Фредди был с ней на сцене. Для него это было огромной радостью. Как и Монтсеррат, Фредди глубоко уважал талантливых людей, тех, кем он восхищался в любой сфере. 
Он всегда был готов отдать должное там, где причитается, а когда он был получателем – он был счастлив!"

Продолжение следует...
#Minns