Эпидемия чумы в России середины XVII в.

Ч.-1
В XIV в. бóльшую часть Евразии, а также Египет в Африке, охватывала серия опустошительных эпидемий чумы, позже в европейской историографии получившая название Черной смерти. Особенно тяжелый удар пандемии пришелся тогда по Европе, население которой не имело ни навыков противостояния таким обширным поветриям, ни наследственного иммунитета к чуме. Вымерло около трети населения Европейского континента; массовая смертность оказала сильное влияние на историческое развитие европейских стран, их уклад жизни и культуру. Не обошла Черная смерть стороной и русские земли, особенно страшные опустошения произведя в западных русских городах. Вероятно, затронула она и Москву, тогда бывшую столицей одного из многочисленных русских княжеств, где, как сказано в летописи, от некой болезни умерли сам князь Симеон Гордый и два его малолетних сына. Собственно, Русь была конечной областью распространения основной эпидемии Черной смерти: двигаясь от западных русских земель на юг, зараза уперлась в редконаселенные степи Дикого Поля (степных областей современной Украины), где жили преимущественно кочевники, располагавшие свои стойбища далеко друг от друга, что препятствовало быстрому распространению чумного микроба.
С тех пор в течение нескольких столетий то одну, то другую европейскую страну потрясали локальные вспышки чумы, так как на Европейском континенте остались постоянные очаги болезни, из которых зараза время от времени распространялась в другие места. Этому способствовали низкий уровень развития медицины, отсутствие знаний об истинной природе заболевания, особенности быта европейцев старого времени, селившихся в городах очень тесно и скученно, пренебрегавших элементарными правилами гигиены и санитарии (они не знали, как важно для предотвращения заражения болезнями мыть руки, выбрасывать мусор строго в отведенные места, кипятить питьевую воду и бороться с городскими грызунами). Лечение чумы сводилось лишь к вскрытию и прижиганию бубонов – распухших и отечных лимфатических узлов, появление которых характерно для бубонной – самой распространенной, формы болезни, а противодействие эпидемиям – к карантинам и окуриванию улиц дымом от сгорания различных веществ, имеющих резкий и удушливый запах. По старинным представлениям, причинами поветрий был испорченный воздух, который таким способом «очищали» от «ядовитых испарений», но на самом деле полезный эффект от окуривания был, вероятно, вызван тем, что от удушливого запаха с улиц массово убегали переносившие зараженных чумным микробом блох крысы. Ущерб, причиняемый чумными эпидемиями, в старину мог превосходить ущерб, причиняемый войнами, не только вследствие высокой смертности от самой болезни: земледельцы и скотоводы, боясь заражения, прятались в своих домах и забрасывали сельскохозяйственные работы, города закрывали ворота перед купцами, да и сами торговцы опасались въезжать в населенные пункты, где, по их сведениям, находились больные чумой. Вслед за обширными эпидемиями всегда наступали эконономическая разруха, голод.
Чума является бактериальной инфекцией, вызываемой палочковидным микробом Yersinia pestis, постоянными носителями которого являются обитающие в дикой природе грызуны: они часто болеют чумой в хронической форме, долго не умирая, но заражая других животных, а также являясь способными заразить и человека. Человек же, несмотря на свои гигантские размеры по сравнению с полевкой или сусликом, восприимчив к чуме гораздо больше, чем грызуны: попав в человеческий организм даже в небольшом количестве, чумные бактерии начинают стремительно размножаться, поражая разные органы и биологические ткани: лимфатические узлы, кожу, легкие. В зависимости от того, какие органы и ткани наиболее поражены, медики выделяют несколько форм чумы, но при всех них в организм человека поступает множество ядовитых продуктов жизнедеятельности бактерий, вызывая тяжелейшее внутреннее отравление (интоксикацию), и существует высокая угроза прорыва микробов в кровь с ее общим заражением, без немедленного современного лечения всегда заканчивающимся смертью больного. Скорость размножения чумных бактерий в человеческом организме столь высока, что без лечения сильными антибиотиками, которых в XVII в. еще не существовало (да и сама причина заболевания чумой тогда людям не была известна), жизнедеятельность организма необратимо нарушается зачастую прежде, чем он успевает выработать специфический иммунитет к этой болезни, и погибает, в зависимости от ее формы, от 15 до 100 % заболевших. Другой характерной особенностью чумы является ее исключительно высокая заразность, обуславливающая стремительное распространение чумных эпидемий, опасность больных чумой людей для окружающих. Заражение чумой происходит через укусы блох, питавшихся на больном грызуне (наиболее часто, особенно в указанное время, когда во всех городах обитало множество крыс, заражавшихся друг от друга и от полевых зверьков), при вдыхании воздуха в непосредственной близости от больного легочной формой чумы (самая опасная и заразная, в некоторых случаях убивающая человека в течение нескольких часов после заражения), а также попадании через поврежденную кожу, оболочки глаз, носа, рта частиц выделений больных, крови и других жидкостей зараженных животных, употреблении в пищу мяса больных животных.
До Москвы с XIV в. триста лет чумные эпидемии практически не добирались. Об этом сообщали побывавшие в России путешественники и дипломаты разных стран и разных лет, например, Сигизмунд Герберштейн – посол Священной Римской империи, Адам Олеарий из Шлезвиг-Гольштейна, арабский православный священник Павел Алеппский. Но в середине XVII в. Россию, к тому времени уже два столетия бывшую единым государством с сильной централизованной властью царя, занимавшим треть площади Европейского континента и имевшим многочисленные опорные пункты в далекой суровой Сибири почти до самого Тихого океана, потрясло масштабное поветрие, центр распространения которого находился как раз в самой столице – Москве.
XVII в. был очень неспокойным временем для России. В начале его страну опустошали войны, вызванные династическим кризисом из-за пресечения издревле правившей всей Русью династии Рюриковичей (так называемое Смутное Время). При утвердившихся в конце концов на русском престоле царях из рода Романовых в России активно начал укреплеяться монархический абсолютизм; государство, возглавляемое царем, который почитался массами как божественный наместник, повелитель единственной в мире православной державы, все больше сфер жизни общества брало под свой контроль, что вызывало недовольство многих поборников старых социальных и политических традиций, основанных на независимости от государства церкви, внутреннем самоуправлении вотчин крупных аристократов – бояр, большой значимости в гражданских делах местных народных обычаев. Даже после окончания Смутного Времени до конца столетия обычным делом были для России всякого рода народные выступления и мятежи, из-за чего впоследствии XVII в. применительно к российской истории был прозван «бунташным». В 1654 – 1667 гг. Россия вела тяжелую войну с Речью Посполитой – монархической унией Польши и Литвы, стремясь вернуть некоторые свои западные территории, утраченные в ходе Смутного Времени, и приобрести новые.
В конце июня 1654 г., когда молодой царь Алексей Михайлович с войсками находился в стане под Смоленском, относившемся тогда к Речи Посполитой, в Москве в имении воеводы Василия Шереметева, тоже находившегося с царем в походе, от быстро прогрессировавшей болезни умерло тридцать человек. Затем все чаще и больше стали заболевать и умирать люди в других районах русской столицы. Эпидемические вспышки разных болезней: не только чумы, но и оспы, тифа, были обычным явлением для не знавших настоящих санитарных правил городов того времени. Если эпидемия не была слишком обширной, население могло даже не обратить на нее особого внимания, лишь оплакав тех, кому не повезло пасть ее жертвой. В Москве тоже поначалу не происходило каких-либо значительных волнений из-за возросшей смертности. Возможно, москвичи, мало знакомые с чумой, недооценили ее высокую эпидемиологическую опасность. Однако к концу июля заболеваемость стала принимать угрожающие масштабы, и патриарх Никон – глава Русской Православной церкви, в то время бывший ближайшим доверенным лицом царя и фактически руководивший государственным управлением на время отсутствия монарха, распорядился вывезти из столицы в монастырь под Сергиев-Посадом царскую семью. Москву покинули и семьи высших государственных сановников. Тогда началась паника и среди прочих слоев населения; люди бежали из столицы и вместе со скрывавшимися в их скарбе блохами разносили заразу по другим городам и селам.
1 августа начались первые случаи заболевания в Туле, 4 августа – в Торжке. Затем эпидемия охватила Калугу, Звенигород, Ржев, древний исторический центр Восточной Руси Суздаль, Соль Галичскую (современный Солигалич в Костромской области), в конце августа – Коломну и Нижний Новгород. 1 сентября чума появилась в Шуе, Вологде, Костроме, Белёве (современная Тульская область), Мценске (современная Орловская область). Затем в течение сентября поветрие охватило Дедилов и Малоярославец, Кашин, Городец, Ярославский, Тверской и Старицкий уезды. Как веером эпидемия распространялась от Москвы по остальной территории Центральной России, начав с юга, а затем вспыхнув на западе, севере, северо-востоке от столицы. О том, откуда и как чума проникла в саму Москву, историки не могут прийти к единому мнению. Около Москвы ее природных очагов быть не могло: во-первых, тогда москвичи регулярно болели бы ею и раньше, во-вторых, науке не известны чумные очаги севернее 50° северной широты. Отдельные летописи и церковные источники указывают, что еще до появления в Москве первые случаи заболевания чумой произошли в Рыбной слободе (будущий Рыбинск) и Угличе (современная Ярославская область), а в Казани чума началась до разгара ее свирепствования в Москве и, соответственно, до начала массового бегства москвичей. На Ярославщине эпидемия продолжалась недолго, прекратившись еще в июне после организованных молебнов горожан о прощении грехов и спасении. Учитывая эти географические данные, можно предположить, что чума проникла в Среднюю Россию с торговыми караванами, двигавшимися по Волге, была занесена в том числе и в Москву с какой-нибудь купеческой поклажей или чьей-то одеждой, а затем, при благоприятных условиях в виде особенно большой плотности населения в столице, начала распространяться в геометрической прогрессии, и уже с беженцами охватила бóльшую часть страны. Однако на Волгу – в область своего первоначального распространения по России, она могла попасть как из Азии, где и находится большинство природных очагов чумы, так и из Европы, в которой при тогдашнем развитии мануфактурного производства большое количество населения мигрировало в города, что спровоцировало чумные вспышки в разных европейских странах. Эпидемия не затронула Новгород – в то время главный пункт русской торговли с Европой, что наводит на мысль о ее азиатском происхождении, однако в Астрахани – главном пункте торговли России с Востоком, появилась намного позже, чем в Казани, хотя при движении чумы из азиатских стран должно было бы произойти наоборот. Кроме России, чума в это же время свирепствовала во входивших в состав Речи Посполитой, с которой Россия вела войну, Великом княжестве Литовском и Киеве. Там она появилась еще в 1653 г., что наводит на мысль о возможности занесения чумы в Поволжье и Москву с военными трофеями, которые были перевезены на боярские и купеческие дворы.
В XVII в. в России уже активно распространялось книгопечатание, а управлялась страна централизованным и разветвленным чиновничьим аппаратом. Поэтому события той эпидемии были достаточно подробно зафиксированы и в летописях, и в мемуарах очевидцев, и в государственных и церковных документах. Сохранились даже данные о конкретных людях, занесших болезнь в русские города. Так, в Городец (современная Нижегородская область) чуму занес некий торговец москательными товарами (мылом, клеем, химикатами и т.п.), прибывший из Москвы, а в Рыльском уезде (на территории современной Курской области) люди стали заболевать после того как в местное село явился уже больной москвич Гришка Лазарев, которого прогнали в лес, однако эпидемию этим предотвратить не удалось.
Почти всюду, где проходила болезнь, она оставляла страшные опустошения. Жители в ужасе бросали дома и хозяйство, убегали в поля и леса, надеясь там – подальше от разносящих заразу других людей, переждать поветрие. Однако многие там и умирали, оставляя свои тела на съедение диким зверям: кто-то уже был заражен, а кто-то, возможно, погибал от голода, не успев запастись на долгий срок съестными припасами или даже боясь прикасаться к продуктам, полагая, что они тоже могут содержать заразу. Свидетелем массовой гибели населения в окрестностях Москвы стал приезжавший в Россию на церковный собор патриарх Антиохийский Макарий III, по-национальности сирийский араб. Из-за разгула поветрия он долго не мог выехать из Коломны. В своих мемуарах он писал, что прежде плотно населенный город обезлюдел, пусты были и окрестные деревни, а в монастырях вымерли монахи. Домашний скот, свиньи, собаки, куры бродили по пустым дворам своих хозяев, по самому городу, заходили в вымершие или брошенные дома и в конце концов погибали от голода и жажды, так некому было за ними следить. Умерших людей хоронили в общих могилах по нескольку человек, не подготавливая тела к погребению: просто сбрасывали в яму с повозок в той же одежде, в какой их застала смерть. Макарий пишет, что привозили умерших к месту погребения мальчики без сопровождения взрослых, сидя верхом на лошади, тогда как тела находились в повозке. Возможно, взрослые, которые еще оставались живыми, были заняты погрузкой зараженных тел и потому опасались приближаться к детям и лошадям (лошадь, перевозившая все грузы, в то время была исключительно ценным имуществом, обеспечивавшим благосостояние всей семьи). Из-за массовой гибели священников оставшихся не хватало для обхода всех домов, где были умирающие, и совершения предсмертных церковных обрядов. Безнадежных больных свозили к церквям, где трудившиеся с утра до ночи духовники исповедовали и причащали их, но и это не полностью облегчало ситуацию: многие больные лежали перед храмом под открытым небом по два – три дня, пока до них доходила очередь. Макарий пишет, что некоторые люди, сами по себе здоровые, при виде всех происходящих вокруг ужасов тоже умирали – от страха.
Сын Макария III Павел Алеппский, вместе с отцом в то время находившийся в России, отмечает случаи, когда люди умирали от болезни мгновенно: внезапно падая на землю, сваливаясь с коня или повозки, на которых в данный момент ехал. После этого тело только что казавшегося здоровым человека вздувалось и чернело. Современной медицине известно такое явление при особенно быстром развитии септической формы чумы (заражения крови чумным микробом). Обычно же больные жаловались на головную боль, у них начинались жар и бред, состояние быстро ухудшалось. В монастыре Сергиева-Посада и его окрестностях, как сообщал отчет оттуда, умерло 417 человек, проболев 1 – 4 дня «с язвами», и 848 – проболев 4 – 7 дней «без язв». В этом отчете имеется некоторая странность. Как раз бубонная форма чумы, при которой на теле больного появляются «язвы» (т.е. бубоны), является наиболее распространенной и наименее тяжелой, то есть, больных «с язвами» должно было бы быть больше, и в живых они должны были бы оставаться дольше. Впрочем, возможно, что в монастырском документе под «язвами» имеются в виду не бубоны, а наблюдающееся в некоторых случаях чумы омертвение кожи больных. Не исключено также, что одновременно с чумой в России бушевали эпидемии и других смертельно опасных болезней, отдельного учета которых при низком уровне развития медицины того времени просто не велось. Власти в своих документах больше обращали внимание на области распространения эпидемии и на количество умерших, чем на этиологию болезни.