В 1936‒1937 годах в Москве и Ленинграде вышли издания, посвящённые Пушкинскому Заповеднику и проиллюстрированные гравюрами и акварелями Л.С. Хижинского. Гравюры в альбоме «Пушкинские места» (Л., 1936), несмотря на известную стилизацию, овеяны пушкинским колоритом: старинная липовая аллея в Михайловском, два озера и лесистый холм заставляют вспомнить строки Пушкина. Пушкину в Михайловском посвящена и небольшая книга В.Ф. Широкого, изящно изданная с гравюрами М.Н. Орловой-Мочаловой в 1937 году. Стоит перечислить и живописные полотна 1930-х годов, запечатлевшие природу пушкинских мест и хранящиеся в фондах Пушкинского Заповедника: это работы К.Е. Максимова «Святогорский монастырь» и «Святогорский монастырь. Успенский собор» (1936), работы А.Г. Шибанова «Домик няни» (1936) и М.М. Гохштейна «Тригорское. Пруд в парке» (1937), работы Б.В. Щербакова («Святогорский монастырь» (1936), «Могила А.С. Пушкина» (1937), «Михайловское. Липовая аллея» (1936), «Тригорское. Деревня Воронич» (1936), «Сороть летом. Михайловское» (1935), «Тригорское» (1935).

В 1937 году в связи с подготовкой к вековой годовщине смерти поэта в Пушкинском Заповеднике проводились реставрационные работы: реконструировался дом Пушкина, восстанавливались сады и парки, каменная лестница и балюстрада в Святогорском монастыре. Заповедник электрифицировался, строились экскурсионная база в Вороничах, новый вокзал в Тригорском. Значительно вырос поток туристов. Этому посвящены газетные статьи 1936–1937 годов. В периодике того времени читаем: «Реставрационные работы в Пушкинском заповеднике продолжаются. Возводится крыша на доме А.С. Пушкина. Реставрируют 3 пруда, 2 плотины в Михайловской усадьбе, восстановлен «Остров уединения», берёзовая и липовая аллеи. На территории 38 гектаров посажены молодые сосны на месте уничтоженных михайловских рощ. Заложено два питомника садово-парковых деревьев для восстановления аллей в Петровском. В Тригорском восстанавливаются «солнечные часы», приводятся в порядок могилы Вульф-Осиповых. Восстановлены фруктовые сады в Михайловском и Тригорском. Пушкинский государственный заповедник деятельно готовится к 100-летию со дня смерти великого поэта». «В Пушкинском заповеднике АН СССР (с. Михайловское) заканчиваются последние приготовления к пушкинским празднествам. На днях здесь закончено строительство нового здания для дома-музея А.С. Пушкина. Оно построено на месте сгоревшего дома Пушкиных. Заканчивается реставрация каменной лестницы, ведущей к могильному Холму (в бывшем Святогорском монастыре), и каменной балюстрады, окружающей холм. Заповедник электрифицируется. К юбилейным дням в с. Михайловском закончится строительство электростанции. В селе Вороничах (около Тригорского парка) оборудована экскурсионная база. На станции Тригорская, через которую в Заповедник прибывают экскурсанты, начаты подготовительные работы к строительству нового вокзала. Перед вокзалом будет установлена большая статуя А.С. Пушкина». 23 января 1936 года была открыта туристическая база Ленинградского туристско-экскурсионного бюро: «Пушкинские Горы. В с. Вороничах, около Тригорского парка, ленинградский облпрофсовет оборудовал туристскую базу для экскурсантов, приезжающих в Пушкинский заповедник. База рассчитана на одновременное обслуживание 25 человек. Кроме общежития, в доме базы имеется специальная комната отдыха экскурсантов. Все места в этой базе на 3 месяца вперёд забронировали за собой различные ленинградские организации». В 1937 году в Пушкинском Заповеднике побывал К.Г. Паустовский. Охватившее его в Михайловских рощах лирическое настроение подтверждают письма, которые он в июле 1937 года отсылает из Пушкинских Гор: «Здесь, в Михайловском, очень хорошо — много озёр, рощ, холмов, песчаных дорог. В Михайловском и Тригорском (в 3 километрах от Михайловского) громадные парки, пруды, масса вековых лип. В Михайловском парке осталась от времён Пушкина еловая аллея, — ей больше 200 лет, — таких елей я ещё никогда не видел в жизни. Очень славный домик няни, единственная постройка, уцелевшая от пушкинской усадьбы, — все остальные сгорели в 1918 году. Я живу около Тригорского в погосте Воронине — рядом с маленькой покосившейся церковью, где Пушкин служил панихиду по Байрону… В лугах за рекой Соротью против Михайловского парка среди цветов и трав стоит громадный портрет Пушкина (копия портрета Тропинина)… Целую тебя крепко. Папа», — пишет он своему сыну Вадиму. В других письмах: «Здесь, в заповеднике, всё полно Пушкиным… Твой Пауст.»; «…Места здесь чудесные — много озёр, холмов (это — отроги Валдайских гор), парков, сосновых рощ, цветов и рек». В письме Р.И. Фраерману 8 июля 1937 года: «Здесь, в Михайловском, всё полно громадного «неизъяснимого» очарования, и теперь понятно, почему Пушкин так любил эти места. Ничего более живописного, чем эти места, я не видел в жизни, — корабельные сосновые леса, озёра, холмы, пески, вереск, чистые реки, травы, и главное — очень прозрачный и душистый воздух. (Здесь много пчёл и пасек.) Заповедник почти безлюден, но охраняется очень строго — даже в лесах можно ходить только по дорожкам, нельзя рвать цветы в лугах и т. п., и потому растительность здесь пышная и девственная, цапли на озёрах подпускают к себе почти вплотную, в озёрах масса рыбы (ловить разрешают). В самых глухих местах, в лесах, на косогорах, на берегах озера стоят почти закрытые травой и цветами таблицы с пушкинскими стихами — так здесь отмечены все любимые пушкинские места. Впечатление очень неожиданное и очень грустное — это напоминает слова Пастернака: «Поэзия рядом, она в траве, надо только нагнуться». Целую вас. Коста». Главной в отношении Паустовского к Заповеднику является мысль о ценности «вечной природы». В Книге впечатлений музея 2 июля 1937 года он оставляет следующую запись: «Михайловские рощи, холмы и парки — весь комплекс здешней мягкой и по-северному немного печальной природы — полны громадной лирической силы, и в этом в значительной мере лежит разгадка прелести пушкинских стихов, написанных здесь. Сейчас от Пушкина здесь осталось самое ценное — не дома и ограды, мосты и беседки, а природа, только природа, и величайшая заслуга работников Заповедника заключается в том, что они поняли это и прежде всего охраняют и воссоздают природу, любимую Пушкиным». Паустовский умел чувствовать природу, видеть её красоту, быть к ней внимательным, чутким, заинтересованным, — отсюда и необыкновенная поэтичность его повествования. И написанные им «Михайловские рощи» — замечательный лирический этюд: «Я изъездил почти всю страну, видел много мест, удивительных и сжимающих сердце, но ни одно из них не обладало такой внезапной лирической силой, как Михайловское. Там было пустынно и тихо. В вышине шли облака. Под ними, по зелёным холмам, по озёрам, по дорожкам столетнего парка, проходили тени. Только гудение пчёл нарушало безмолвие». Замечательно описание парков, сделанное Паустовским: «В Пушкинском заповеднике три огромных парка: Михайловский, Тригорский и Петровский. Все они отличаются друг от друга так же, как отличались их владельцы. Тригорский парк пропитан солнцем. Такое впечатление остаётся от него почему-то даже в пасмурные дни. Свет лежит золотыми полянами на весёлой траве, зелени лип, обрывах над Соротъю и на скамье Евгения Онегина. От этих солнечных пятен глубина парка, погружённая в летний дым, кажется таинственной и нереальной. Этот парк как будто создан для семейных праздников, дружеских бесед, для танцев при свечах под чёрными шатрами листьев, девичьего смеха и шутливых признаний. Он полон Пушкиным и Языковым… Михайловский парк — приют отшельника. Это парк, где трудно веселиться. Он создан для одиночества и размышлений. Он немного угрюм со своими вековыми елями, высок, молчалив и незаметно переходит в такие же величественные, как и он сам, столетние и пустынные леса. Только на окраинах парка сквозь сумрак, всегда присутствующий под сводами старых деревьев, вдруг откроется поляна, заросшая блестящими лютиками, и пруд с тихой водой. В него десятками сыплются маленькие лягушки. Главная прелесть Михайловского парка — в обрыве над Соротью и в домике няни Арины Родионовны, единственном домике, оставшемся от времён Пушкина. Домик так мал и трогателен, что даже страшно подняться на его ветхое крыльцо. А с обрыва над Соротъю видны два синих озера, лесистый холм и наше вековечное скромное небо с уснувшими на нём облаками… В Петровском парке был дом пушкинского деда — строптивого и мрачного Ганнибала. Петровский парк хорошо виден из Михайловского за озером Кучане (оно же Петровское). Он чёрен, сыр, зарос лопухами, в него входишь, как в погреб. В лопухах пасутся стреноженные лошади. Крапива глушит цветы, а по вечерам парк стонет от гомона лягушек. На вершинах тёмных деревьев гнездятся хриплые галки».

В этом контексте интересна статья директора Пушкинского Заповедника Василия Голубева о реконструкции Михайловского парка, напечатанная в «Пролетарской правде» 15 июля 1936 года: «…Первым и наиболее старым парком с его широкими парадными, солнечными залами и тёмными коридорами, хорошо сочетающимися с видами на озеро, несомненно, является Петровское… В Михайловском парке, расположенном по соседству с Петровским, на берегу озера Кучане, нет такой геометрической строгости форм, в нём чувствуется некоторый провинциализм. Правда, по сохранившимся аллеям, пням запущенных аллей, прудам и их соотношениям мы легко себе представляем центральную ось парка, которая есть и в Петровском… Петровский парк с точки зрения парадно-дворцового быта эпохи более выдержан… Старому Ганнибалу, очевидно не было особой нужды создавать такой же парк и в с. Михайловском, и в отличие от Петровского в него было перенесено самое малое количество лип, клёнов; остальные породы — сосна, берёза, ель — были включены в парк из имеющегося вокруг усадьбы леса… В архитектурный замысел Михайловского парка входили принципы французской планировки. Так, еловая аллея, являясь центральной осью парка, проходит через усадьбу, заканчиваясь большим зелёным круглым ковром и замыкается видом на дом. Сквозь центральную часть дома можно было видеть часть холмистого пейзажа правого берега Сороти. С обеих сторон дома были симметрично расположены: сохранившиеся до сих пор «Домик няни» и, очевидно, кухня с девичьей. По обеим сторонам еловой аллеи так же симметрично расположены пруды. Липовой аллее с левой стороны соответствовала зимняя дорога с правой. Эта дорога идёт далее мимо большого пруда, которому с левой стороны соответствует пруд с искусственно сделанным «Островом уединения». На этом острове сохранились до сих пор 150‒180-летние сосны. Озеру Маленец с противоположной стороны парка соответствует большой, реставрированный в настоящее время, пруд. Вода из этого пруда и из озера Маленец поступает в реку Сороть. Михайловский парк, таким образом, представляет собой квадрат, северной границей которого служит река Сороть, западной — озеро Маленец, южной — Ганнибаловская дорога от Маленца на деревню Косохново и с восточной — система прудов, идущая, в основном, под прямым углом от Ганнибаловской дороги. Основная площадь парка, (8 гектаров), расположившегося по сторонам еловой аллеи, густо заросла еловым лесом возрастом 50–70 лет. И только кое-где встречаются старые 150-летние сосны. Посреди этих елей и сосен много старых сгнивших пней. Они, с точки зрения реставрационных задач, имеют огромное значение. По этим пням можно легко представить целую систему берёзовых аллей, связанных между собой одним общим центром. Основное затруднение в реставрационной работе — это скудость данных. Если о доме Пушкина есть воспоминания современников, опись опеки 1838 года и литографированное изображение, то о парке нет совершенно никаких документов. Поэтому все детали, оставшиеся от старины: холмы, пни, старые деревья, следы запущенных аллей, клумб и дорог, представляются реставратору ценнейшим руководством при восстановлении всего комплекса с. Михайловского, где каждый уголок связан с поэзией и жизнью А.С. Пушкина». И вновь обращаемся к тексту Паустовского: «В нескольких километрах от Михайловского, на высоком бугре стоит Святогорский монастырь… К могиле Пушкина надо идти через пустынные монастырские дворы и подыматься по выветренной каменной лестнице. Лестница приводит на вершину холма, к обветшалым стенам собора. Под этими стенами, над крутым обрывом, в тени лип… белеет могила Пушкина. Короткая надпись «Александр Сергеевич Пушкин», безлюдье, стук телег внизу под косогором и облака, задумавшиеся в невысоком небе, — это всё. Здесь конец блистательной, взволнованной и гениальной жизни. Здесь могила, известная всему человечеству, здесь тот «милый предел», о котором Пушкин говорил ещё при жизни». На свете есть многое, что мы любим, к чему стремимся, в чём находим отдохновение. Но, пожалуй, главное среди этого многого — природа. И никакие блага цивилизации не сравнятся с её ценностью. «Михайловские рощи» Паустовского — это «дань признательной любви» благословенным пушкинским местам, восхищение великолепием природы и благоговейный трепет от ощущения сопричастности к поэтическому миру Пушкина. «Чтобы почувствовать Пушкина, как говорят, «до конца», — надо побывать в пушкинских местах. Медленное очарование пустынных вековых парков, цветущих лип, светлой Сороти, туманов над полями входит в сознание на всю жизнь, сливается с поэзией Пушкина».

Пурвинь Л.В. — ведущий специалист отдела краеведения, истории и археологии Пушкинского Заповедника Источник: «Михайловская Пушкиниана» выпуск 73 фотографии - альбом группы "Пушкиногорье" #история #Пушкинский_заповедник