В Государственном архиве Псковской области (ГАПО), — точно не помню, когда это было, я познакомился с Евгением Марковичем Тиме. Как оказалось, он — потомок создателей турбинного завода на реке Кудке в селе Захино. Евгений Маркович прислал воспоминания тети Елены Эдуардовны, свои воспоминания о поездке на малую родину, некоторые фотографии прошлого века Он разрешил опубликовать их. Изучая историю Пушкинского края, сотрудники Пушкинского Заповедника бывали в деревне Захино, на кладбище в деревне Утретки, где была Введенская церковь, «...деревянная построена в 1681 г. тщанием прихожан...». Ныне кладбище сохранилось, там есть, конечно, и новые захоронения. Село Захино расположено на пути из Пушкинских Гор в Опочку, до революции находилось в составе Опочецкого уезда, а ныне — Пушкиногорского района, в 30 км от райцентра. Как и все деревни Псковщины, оно пострадало в годы Великой Отечественной войны. Завод был разрушен и восстановить его не пытались, а затем здесь все заросло. Построенные в советское время здания: почта, магазин, дом культуры, там же контора бывшего СПК «Захино», начальная школа — все ныне закрыто. Но в деревне еще насчитывается 29 дворов, как сообщила заведующая Пушкиногорским районным архивом Алла Витальевна Васильева. Как будет жить дальше деревня — одному Богу известно. В. Г. Никифоров (Пушкинские Горы)

Е. Левин На родине предков в Захино (2008 год) Идея поездки в Захино возникла у меня очень давно. Однако, что значит — поехать? Как и когда, а главное, что я там увижу? С детства моя бабушка рассказывала мне, что в ее родной деревне ничего не сохранилось: дом разрушен, сад погиб, вымерз в войну. Рассматривая фотографии Захина начала прошлого века, я воспринимал их как безвозвратно ушедшую жизнь, как параллельный мир, в который нам не дано попасть, как не дано попасть внутрь литературного произведения. И все же... и все же... Когда то я упросил свою двоюродную бабушку Евгению Эдуардовну Тиме написать хоть что-нибудь про детство в Захино. Когда же появились воспоминания Л. А. Тиме, дополненные схемами и планами, вычерченными столь твердой рукой, что не оставалось сомнения в их подлинности, я понял — надо ехать! Но куда спешить? Так думал я. Не осталось ничего, так просто увидеть места, о которых много говорилось в нашей семье (интересно, что мне не запомнились рассказы других моих родственников об их детстве), можно и не спешить. Да как — то и оказии не находилось. И что-то дрогнуло во мне, когда на берегу Финского залива, во время празднования дня рождения Пети и Юли, кто-то предложил съездить в Пушкинские Горы. Сейчас или никогда — мелькнуло у меня в голове. И хотя, как это и бывает, компания по поездке благополучно распалась, я с Таней, Петя с Юлей и мама, 12 июля 2008 года катили по Киевскому шоссе в сторону Опочки. Посещение Пушкинских Гор оставим для другого случая, оно достойно отдельного рассказа, хотя уже там начались некие знаковые события и неслучайные встречи, которые вели нас к цели. Пока утомленные экскурсией по Святогорскому монастырю мои родственники пили кофе, жалуясь на плохой «Эспрессо», я решил уточнить дорогу у кого-нибудь из местных жителей. Вокруг же, как на грех, слонялись одни (дядя Лева написал бы «одне») туристы. Все же я углядел взбирающихся в гору двух пожилых женщин явно не приезжего вида. — Тысяча извинений, — сказал я — Вы можете и не знать такую деревню Захино, но мне очень нужно туда попасть. — Почему же не знаю, — с достоинством сказала одна женщина и дальше произнесла такое, что у меня рот раскрылся, — у меня там на мельнице работал дядя! — И пока я переваривал эту информацию, неспешно продолжала, что вот, мол, мельник Иван Сынков, спас нас с матерью в войну от голода. Мать к нему на мельницу приезжала с пол-мешком ржи, а уезжала с полным мешком муки. — Да ехать туда просто - добавила она, махнув рукой в сторону предполагаемого Захина. — Едете по Пушкинской улице за Святогорский монастырь, только крутой поворот, осторожно, спуститесь под гору, а у зеленой остановки — налево по большаку, по улице Молодых Патриотов на деревню Ритицу . Населения в Пушкинских Горах летом с приезжими, наверное, тысяч шесть-семь, поэтому встретить на улице человека, имеющего отношение (да какое!) к цели нашего путешествия, составляет ровно одну сотую часть процента. Могло ли это быть случайным?! Утром 14 июня мы выехали на верном «Гоше» в сторону Захино. GPS-навигатор подвирал, как это ему положено. Ехали по карте, впрочем, не особо ей доверяя. Асфальт закончился в деревне Поляне вместе с цивилизацией. Редкие и пустые автобусные остановки — единственное, что являлось для нас хоть какими-то вехами. Через некоторое время на пыльном большаке мы увидели одинокую старушку, бредущею по тракту. Мы подкрались к ней сзади с вопросом — бабушка, сами мы не местные, заблудились. Где же тут деревенька с названием Захино? — А я туда и иду — ответила старушка — на почту, за пенсией. А дед мой, вон, вперед ушагал, бросил меня старую, хромую. — Конечно, мы посадили ее в машину и, «сделав нос» старику, потому что семерых в наш «Гетц» не посадишь, продолжили путешествие. Попутно мы узнали, что в Захино почта есть, а магазина нету, последнюю продавщицу уволили за растрату; что кладбище захинское в Утретках направо, и вполне сохранилось. О нашей семье, увы, ничего выяснить не удалось. Пути наши разошлись у моста через реку Кудку в Захине. Старушка побрела на почту, а мы растерялись. Мост, неширокая мутная речка, дома сельчан, кирпичное складского вида здание у речки, за ним заросли. Налево меж тем отходила асфальтовая дорожка привлекательного вида. Что-то нас потянуло туда... Метров через сто у реки открылся домик с сараем и садом. Я постучался в домик. Открывшая дверь бабушка на мою маловразумительную речь о братьях Тиме, кликнула мужа. Вышел старик и, услышав слова «мельница» и «Тиме», дрогнул голосом. — Папу моего, сиротку, Эдвард, ведь, вырастил.., тут они и жили за рекой.., да там и дома еще остались, я покажу — он даже, кажется, всплакнул. Однако тут к старику приехали гости, которые живо вступили в разговор, заметили — А вы почитайте в газете, тут журналисты про вашего предка писали... месяца три назад. Они увлекли нашего дедулю, увели его в дом, на этом разговор наш и окончился, как мне думалось, навсегда. Мы сели в машину и вернулись к мосту. Проехав мост, по проселочной грунтовке свернули налево, за кирпичное здание, которое видели раньше, и ахнули — с обратной стороны стена была выложена между кирпичными столбами гранитной забутовкой, с рисунком столь характерным, что не оставалось сомнения, что это не колхозная постройка. Сверились со схемой Л. А. Тиме, — на этом месте должен располагаться амбар. Неужели стоит? Подошли поближе — кладка старая, доски с коваными гвоздями. Петя прошел правее в заросли... За кустами и крапивой открылось разрушенное здание красного кирпича, торцовые стены еще держатся, местами еще сохранились деревянные оконные блоки. По схеме — это цех завода на второй протоке. От этой протоки осталось только сухое русло. Кирпич осыпается, но контуры стен еще видны. 

Среди обломков нахожу кирпич с выдавленными при формовке буквами «АТ». Идем дальше, и в нескольких метрах выходим на здание основного корпуса завода. Оно сохранилось чуть лучше, видно, что было трехэтажным. Внутри, в подземной части видны монолитные камеры со стальными скобами в стенках. Петя спускается вниз… Конечно, от турбин и следа не осталось. Наверху, у стены еще лежат каменные жернова. Вокруг крапива, чертополох, сорный лес. Ни следа от окружающей завод сто лет назад застройки не сохранилось. Плотина разрушена начисто, в речке только несколько камней. Вода ушла, и все заросло. Мы вернулись на проселок в некоторой растерянности.

Прошли еще несколько шагов по дороге — в кустах стоит кирпичное одноэтажное здание со столь затейливой кладкой, что у нас сомнений не осталось, что это постройки наших предков. Уже позже, в городе, сверяясь со старыми фотографиями, мы поняли, что это — бывшая столовая для рабочих. Комплекс жилых домов Тиме к началу прошлого века состоял из дома братьев Эдуарда и Альберта, дома их отца, кухни и той самой столовой с комнатой кухарки, которую единственную мы обнаружили в относительно целом виде. Но, повторюсь, это все мы осознали потом, а пока... Мы поняли только одно — скромное одноэтажное здание, заросшее лесом и сорной травой, в котором, по уверению местных жителей, еще недавно размещалась ветеринарная аптека — точно относится к усадьбе Тиме. Значит, надо идти дальше. И мы пошли, метров через десять вышли на крестьянский дом, злобно залаяла собака. Мы остановились и попятились. После короткого совещания мы решили ехать в Утретки. Еще от встреченной нами селянки мы знали, что кладбище сохранилось. Шансов же найти могилы семьи Тиме, конечно, практически не было. Итак, что мы имели? План кладбища, нарисованной по памяти Л. А. Тиме. Если уж от капитальных строений почти ничего не осталось, что говорить о могилах! Нет, едем, все равно! Снова — через мост, снова — сразу поворот, теперь налево. Проехали школу, почему-то закрытую, частные дома, впрочем, не многочисленные, и выехали на берег реки Великой. Дорога раздвоилась, взяли левей, замелькали деревья, дорожка сузилась. Еще левее, по берегу появились ограды могил вполне современных. Кладбище, вернее, их оказалось два, было достаточно протяженным и уж, конечно, не было похоже на схему дяди Левы. Мы растерялись. Но и тут повезло. Мы попали в родительскую субботу, перед Троицей. У могил было полно людей. И только вошли мы на дальнее кладбище, как нас окликнул тот знакомый старик по Захину с берега речки Кудки — дядя Толя, Толяй, как звали его односельчане. Он тоже навещал могилы своих родственников. Он спокойно, как будто это происходило каждый день, подвел нас к ограде, за которой похоронены наши предки. Могилы располагались точно так, как их изобразил дядя Лева: слева А. Ф. Тиме и Антонина, рядом А. Тиме, два неизвестных захоронения и справа — Е. Руднева. Крест сохранился только у могилы моего прапрадеда. Тут нас ждало еще одно потрясение: несмотря на то, что в Захине не осталось ни одного нашего родственника или знакомого, за могилами явно кто-то ухаживал! Ограда покрашена, внутри подметено, а у двух правых захоронений — живые цветы. При этом само кладбище ухоженным назвать нельзя: полно заброшенных могил, мусора, вокруг заросли, от строений, указанных на схеме дяди Левы, в лучшем случае остались одни фундаменты. В багажнике нашей машины лежали цветы ирисы, собранные Петей на берегу озера Маленец под Михайловском, мы положили их на могилы и вернулись в Захино. Вернулись не к развалинам усадьбы, а к домику дяди Толи, на левом берегу Кудки. Растроганный воспоминаниями, старик повел нас к речке, продолжая рассказ. Речь его была несколько косноязычна, если можно так сказать, он перенес два инсульта, но понять было можно. На берегу Кудки когда-то стояла баня для рабочих завода, и после омовения Эдуард наливал мужикам по стопке водки. Сметливые работники выливали на себя по тазу воды и выскакивали за угощением. Это не понравилось прадеду — мойтесь по часу, а не то угощения не будет! — вспоминал дядя Толя выражение прадеда. Такая вот притча, правда или нет? Но банька-то в этом самом месте показана на схеме дяди Левы. Меж тем, рассказы продолжались. Анатолий провел нас к самой воде. У моста еще угадывались остатки плотины, в темной воде виднелись камни, по заросшим берегам можно было видеть гранитные валуны, некогда составлявшие набережную. Старик, увлеченно размахивая руками, показывал, как отходила от речки первая протока, на которой стояло здание завода, но, честное слово, мы представить себе этого не могли: так обмелела Кудка и зарос берег. Вернувшись на уже знакомое нам место, на правом берегу речки, за амбаром мы с удивлением обнаружили черную иномарку с псковскими номерами. Возле нее прохаживались мужчина и женщина. Трудно было предположить, что заросли крапивы и битого кирпича могли заинтересовать кого — то, кроме родственников, и мы прошествовали мимо, влекомые все тем же дядей Толей. Он торопился рассказать и показать нам все, что знает, и вел нас к дому братьев Тиме. Дорога привела к крестьянской усадьбе все с той же злобной псиной. Не доходя до собаки, на которую он не обращал никакого внимания, наш проводник указал на ряд камней среди молодых деревьев, промолвив — фундамент, это все, что осталось от дома, а вон там в кустах подвал. — Действительно, поодаль, в зелени было заметно углубление в земле, со стенкой из каменной кладки. Петя в этот момент поотстал, я почему — то подумал, что он свернул направо в бывший сад, вымерзший в военную зиму, где, быть может, сохранились остатки строений. Я же, оставив наверху маму, Таню и Юлю, вместе с дядей Толей прошел мимо разрушенного подвала в надежде увидеть фрагменты асфальтовой площадки, что была перед домом Тиме. Эту площадку в конце 1940-х годов видела мама, когда вместе с моей бабушкой они приезжали в Захино. Никакого асфальта я не нашел, попав в сплошной бурелом. Земля круто пошла вниз, и я спустился в широкий ров, заросший сорным лесом. Стало влажно и полутемно. Внизу, в непролазной чаще, стояла бревенчатая банька. Дверь ее была распахнута, на сломанной крыше лежал ствол упавшего дерева. Была ли это баня семейства Тиме, некогда стоявшая на берегу реки? Едва ли! Бревна, из которых сложена банька, были пронумерованы краской, значит, сруб где-то изготовили, раскатали, обозначили и собрали здесь заново. Сколько же лет простояло это нехитрое сооружение, если река ушла, а вокруг вырос и состарился лес? Я пошел дальше по высохшему дну рукава речки Кудки к мосту. Слева вверху снова мелькнуло каменное зданьице столовой для рабочих завода. Идти стало трудно, под ногами появилась вода, упавшие деревья преграждали путь. Я свернул направо и вышел на луг. За кустами сверкала узкая полоса речки. Пока я бродил в чащобе, события развивались своим чередом. Женщины с нашим провожатым пошли вперед, к крестьянскому дому, откуда выскочил мальчишка на велосипеде, а за ним хозяйка, внимательно на нас посмотревшая. - Марья!- крикнул заметно оживившийся Анатолий, — вот старых хозяев веду, выселять вас будем! - На лице хозяйки одобрения не читалось... Наша компания шла дальше, а «сарафанное радио» уже разнесло по деревне информацию о прибывших наследниках. Меж тем, Петя вовсе не бродил по саду, он вернулся назад к машине и встреченному нами местному мужику. — Вижу, интересуетесь здешними местами? — будто бы невзначай обронил мужик. — Так не желаете ли землицы прикупить по сходной цене? Вот этим сараем (взмах рукой в сторону амбара) уже интересовался один художник. Эти развалины (кивок в сторону заводских стен) конечно надо снести. Построить тут новый дом! — В завязавшемся разговоре выяснилось, что ушлый товарищ по дешевке скупает земли у разорившихся колхозов и продает их по частям. С этой печальной для нас информацией Петя вернулся к женщинам и Анатолию. К ним с другой стороны зарослей, обогнув их лугом, вышел и я. Мы встретились на тропе за крестьянской усадьбой, на краю огорода и полей, уходящих в сторону Опочки. На опушке, заросшей молодым лесом, стояли две могучие лиственницы, посаженные нашими предками. Наше появление в Захине не прошло незамеченным. Подскочил на велосипеде уже знакомый нам мальчишка. Подошел, прихрамывая, старый дед в роговых очках. От крестьянского дома, улыбаясь, будто бы и не к нам, а по своим делам, подошли два мужика. — Сергей, — протягивая руку, представился один из них. — Евгений — ответил я, и, видя, что пауза затягивается, добавил — Приехали навестить места, где жили наши предки. — И что намереваетесь делать? — Подобравшись, спросил Сергей, продолжая улыбаться. Я развел руками — Ничего! Постояв минут десять с местным населением и удовлетворив его любопытство, мы с Анатолием пошли назад. У амбара, где стояла наша машина, все еще топтался ушлый продавец земельных угодий. Анатолий погрустнел. Наверное, у него сложилось впечатление, что появление псковского коммерсанта как-то связано с нами. Я, как мог, уверял его в обратном. Прощались мы тепло. Пыльным большаком мы выехали из Захино в сторону Опочки, сфотографировавшись на прощание на фоне дорожного знака с названием деревни.

 Километров через десять дорога вывела нас в деревню Барабаны, на Киевское шоссе. Я вел машину, борясь с двумя чувствами. Конечно, был рад, что побывал на родине предков. Захино, присутствовавшее в моей голове как литературный, почти мифологический факт, обрело теперь плоть и кровь, стало частью и моей биографии. С другой стороны, меня не покидало чувство горечи. Разрушить жизнь целой семьи, многих людей, отобрать у них все, чем они жили десятки лет, и не только в материальном смысле, но и в духовном — ради того, чтобы пустить все по ветру? Развалины завода, заросшие бурьяном, и пронырливый скупщик земли, готовящийся дорушить то, что пощадило время... Может быть, думал я, лучше бы и не видеть, не знать того, что мы узнали за этот длинный день, ведь исправить ничего мы не в силах... Но кирпич с выдавленными буквами «АТ» я вез в своем багажнике в Петербург. Евгений Левин (Санкт-Петербург, июнь-июль 2008 г.)

Источник: журнал "Псков" № 45 #завод_Тиме #турбинный_завод #воспоминания #история