РАССКАЗ.

Деревенька моя
Телеграмма пришла во второй половине дня.
Всего два слова " умер отец.", а как больно ударили они по подсознанию, словно бичом по голому торсу прошлись.
Выехать сразу я не смог, понадобилось время уладить дела на работе.
Примерно на неделю бросать фирму без сдачи дел я не имел права,ищи - свищи потом виноватого.
Да еще дома подзадержался, пока жена собирала в дорогу, нянчился с малыми внуками: родители улетели в отпуск, оставив их нам на попечение.
И из-за этого пришлось ехать одному. Не везти же малых детей в дальнюю дорогу.
Выехал еще засветло, намереваясь к середине ночи попасть на место.
Веселая музыка, доносившаяся из приемника, раздражала ,не давала сосредоточиться на своих мыслях.
Сначала сделал потише, а потом и вовсе убрал звук: совсем уж не по теме.
Раньше вот думал, что чувствует человек ,спешащий на похороны близкого человека.
А теперь понял, что ничего он не чувствует, как и я сейчас.
Нечем у него чувствовать, пусто внутри, будто вымерло все.Словно что-то в груди сожгли, вымели и пол помыли.
"Эх,батя",- выдохнул ,протяжно с болью ,из меня второй Я.
Этот, второй, был в моей душе еще ребенком ,только начинающим осознавать большую потерю. Отец был ,ну вот уже говорю был, прекрасным столяром в их селе.
Резные добротные комоды, кухонные буфеты с фигурными стеклами в дверках, веранды и мансарды с голубями и заморскими цветами - да много чего еще долго будет напоминать людям о моем бате.
Дорога вывела из многоликого ,шумного города, и я сел посвободнее, ловя высунутой в окно рукой встречные потоки воздуха.
Разогретый за день воздух приятно обволакивал руку, и думать о плохом случившимся ,ох как не хотелось .
Воспоминания об отце разворошили осадок в моей душе, подняв со дна теплоту отношений и не досказанную к нему любовь.
За любые мальчишечьи провинности меня отчитывала всегда мама.
От отца хватало одного взгляда, чтобы понять и оценить свой проступок.
В детстве я любил приходить к нему в сарайчик, где у него была столярная мастерская и ,сидя в углу,на ворохе стружек, с упоением следил за его действиями.
В конце верстака стоял самодельный деревянный станок, наверное сантиметров шестьдесят длиною.
Я видел, как отец прикреплял к нему выстроганную круглую, похожую на черенок лопаты, кругляшку. Потом вытащив из-за уха химический карандаш , наносил на неë свои разметки.
Следом начиналась ювелирная часть работы: придерживая левой рукой одну из фигурных стамесок, упертую в намеченный рисунок и помогая телом, он правой прокручивал с силой ручку станка.
Стамеска ,сдирая из кругляшки витиеватые стружки, .оставляла на ней форму нанесенного рисунка.
Стружка, выползавшая из-под стамески ,была в зависимости от ее фигурного углубления. Я любил разглядывать стружки, угадывая от какой стамески ,она произошла.
Запах свежей стружки действовал на меня, как хорошее снотворное.
Просыпался я уже от мужского гомона, заботливо укрытый батей старым пальто. Вынырнув с неохотой со сна, через смеженные веки наблюдал за мужиками ,пришедшими к бате на "посиденьки".
Уж очень много знал он разных историй: то ли из его жизни были, то ли из книжек, которые читал запоями, а может что и сам придумывал.
Да кто теперь скажет ...Эх,батя,батя.
Небо за окном начало сереть, будто прознав о моем горе ,прониклось ко мне сочувствием.
В ответ на эти мысли запершило в горле ,и мне пришлось даже прокашляться, чтобы взять себя в руки.
Село, в котором я жил с родителями, было небольшое, но как говорил батя "добротное". Имелись две школы ,начальная и средняя, даже из двух близлежащих сел детей возили автобусом.
Детсад, кишащий неугомонной малышней ,с разноцветным штакетником, добавляющим праздности центральной улице.
Имелся свой клуб, вмещающий в себя в праздники все наше село. "Веселое было время",- с теплотой подумал я.
Дорога не была оживленной, после городской даже как-то не привычно было.
Эх, мало я по ней ездил ....Все чертовы проблемы, нехватка свободного времени. Какая-то обида на самого себя ,перехватив дыхание ,тоскливо сдавила грудь.
Захотелось,как маленькому, закричать в голос, размазывая по щекам свои слезы.
Трясущимися руками я выбил щелчком сигарету из пачки и прикурил, с жадностью затягиваясь.
Я редко прибегаю к такому успокоительному процессу, а сейчас было как раз его время.
Я никогда не видел, чтобы родители ругались.
Правда изредка отец закуривал сигарету, как он говорил " надо поставить нервы на место", а мама ходила немножко задумчивой, но не придавал этому большого значения. Через некоторое время на кружевной скатерти ,на столе в зале, в зависимости от времени года, стоял маленький букетик .
Весной, это могли быть желтые одуванчики, веточка цветущей яблони или вишни.
Летом, простые незамысловатые цветы, благо луг был через дорогу. Из палисадника ,называя его маминым плацдармом, отец цветов никогда не рвал.
Зимой в простой бутылке с водой могли стоять зимние веточки березы или тополя, распускавшиеся, через некоторое время к большой маминой радости .
Дорога свернула на грунтовку. Я немного переживал: удастся ли проехать ее без проблем ,но фары высвечивали ровно накатанную , с обкошенной травой по обочине ." Ты смотри-ка,захолустье, а дорожная служба исправно работает", с улыбкой подумал я.
Вдруг ,метрах двух от машины ,дорогу перебежал заяц ,прытко скрывшись в кустах росших вдоль дороги.
Мне пришлось резко затормозить, чтобы не сбить ночного гуляку.
Эта езда, с прокручиваемым в голове фильмом из детства, приносила моей душе какое-то раздвоение личности.
Вторая ,несправедливо глубоко запрятанная в душе и поднятая с ее дна волной воспоминаний, настойчиво напоминала первой, сидящей за рулем машины, о не сделанных, забытых, не додуманных вещах.
У меня болела душа.Теперь я знаю ,как она болит. Больно болит .И не опишешь ведь одним словом. Эх,батя...
Отрешенно, даже без всяких мыслей, я смотрел на дорогу, на выплывающие в свете фар побочные силуэты.
Езды оставалось примерно на час,а может и меньше. А память выудила из прошлого еще один эпизод.
Отец узнав, что я хочу расстаться со своей девушкой, беременной от меня ( ну так сложились наши отношения) , сказал тогда не повышая голоса: " Я не допущу, чтобы моих внуков воспитывали чужие люди...и из дома уйдешь ты, а не она...ты просто дурак еще, не видишь в ней хорошую жену и мать своих детей".
И ведь ,как в воду глядел, все у меня с женой замечательно.
Двоих сыновей вырастили, внуков вот теперь нянчим. Даже страшно подумать, что было бы,если бы не отец.
А тогда выскочил из дома, громко хлопнув дверью, сердясь на отца за непонимание.
Пять лет назад умерла мама. Как -то тихо умерла, не болея даже.
Это я теперь понимаю, что терпела она свою боль, не хотела, как всегда, расстраивать нас. Такая уж она была.
Раньше я никогда не видел отца в таком расстройстве, даже боялся за него, чтобы и с ним ничего не случилось.
На него было страшно смотреть, весь какой-то скукоженный, стал даже ростом поменьше.
На мои просьбы переехать к нему ответил категорически -" Вот так вот сразу мать бросить и все по- твоему...ишь умник нашелся...езжай уже, коль приспичило".
Пришлось попросить соседку, еще не старую женщину, присматривать за ним.
Поначалу раза два-три на год приезжали к нему,помогая продуктами, деньгами.
А потом этот чертов бизнес, отнимавший почти все свободное время.
Оставалась годовщина матери, да день рождение бати.
Приезжая в эти дни, я с каждым разом удивлялся быстрому разорению села.
Заросли амброзии в пустующих дворах, заколоченные окна еще добротных домов, средняя школа зияющая глазницами пустых окон ,наводили ужас приносящий боль душе.
Какое ведь село было и сколько их таких вокруг, позабытых, позаброшенных.
Целые кладбища сел, по другому не скажешь.
Незаметно пролетело время отмеренное на дорогу. С горестными думами въезжал я в свое когда-то село.
Вокруг было тихо и пустынно, даже лая собак не слышно.
Батин дом ,один на всю улицу, светился окнами ,а возле неосвещенных ступенек мигал огонек сигареты .
Я вылез из машины и захватив из багажника две большие сумки, прошел в открытую калитку во двор. Эх,батя...батя..
М. К.