Из цикла «Житие-битие» ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
Хорошее это время – наше счастливое детство! Беззаботная пора: игры, шалости, кино, цирк и... конечно, друзья! Те самые, что до сих пор нам снятся по ночам.
* * *
— Можн...
БА-БАХХХ!!! Аж искры из глаз! Ой-ой-ой!!! Мама дорохххая!!! Вот таким салютом встретил меня дверной косяк Сенькиного дома.
Сенька... Как много с ним было связано тогда: футбол, хоккей, математические олимпиады, на которых мы с ним постоянно делили первые места. Даже первая школьная любовь у нас была одна двоих.
И вот, через много-много лет, приехав в гости к родителям на свою малую родину, по «наводке» одноклассников я пришёл к нему в гости. Через четверть века после Выпускного...
* * *
С моим-то ростом втиснуться в такую щель дверного проема? «Шишка» на неделю! Как, вообще, живой остался?!.
Нашёл я пристанище своего школьного друга без труда.
— Он, домик его, там один такой, серый и невзрачный, на окраине города, не ошибёшься! – сказали мне накануне те же одноклассники.
— Куринных ножек под ним только не хватает для полного совпадения с Лукоморьем.
На мой вежливый стук никто не откликнулся. Дверь оказалась незапертой, и я вошел. А тут и низкий дверной косяк в темноте! На громкий мой вопрос «Есть кто живой?» зашевелилось что-то среди тряпок на стоящей в углу кровати. Как из подземелья показалась всклокоченная лохматая голова:
— Ты хто?
Хриплый простуженный голос принадлежал Сеньке. И через четверть века я узнал его безошибочно!
— Хто ты?
— Дед Мороз! – и я царским жестом выставил на стол бутылку водки.
Увидев бутылку, Сенька забегал, засуетился, спотыкаясь о брошенные на полу сапоги:
— Садись, чего стоишь! Я щас...
Раздвинул на окнах замызганные бесцветные занавески, придвинул к столу табуретку, вытащил откуда-то из-под подушки два стакана, поставил на стол:
— Закуски, правда, нету...
От былого Сеньки-щеголя не осталось и следа: волосы соломенной скирдой на когда-то умной головушке, синие испуганные глаза, нос картошкой. Вылитый Антошка-лентяй из мультфильма! Веснушек только не хватает. Бегает вокруг меня, суетится. Вот это преображение! Только что лежал человек с умирающим видом и вдруг... Вот она, волшебная сила водки!
Сели мы за колченогий качающийся стол:
— Помнишь меня, Сенька?
Сенька нашел в себе силы сосредоточить взгляд на моём лице:
— Да вроде... Как бы...
Я назвал себя.
— Вспомнил?
Ответ меня убил:
— Не-а...
Я опешил!
— Как?! Мы же с тобой!!! За одной партой!!! Да на олимпиадах!!! А как за Светкой бегали? Сенька, ты что?! А КВНы помнишь? Сценарии вместе у нас дома писали?! – я взмолился: – Сеня!!! Ну!!! Вспомни!!!
А Сеня... Сеня не спускал взгляда с бутылки. И мой крик для него... Да, чего говорить...
Налил я в стаканы водки, полез в пакет за закуской, глаза поднимаю, а... Его стакан уже пустой!
— Ты куда торопишься? Я думал, что мы за встречу, как люди... Куда ты спешишь? Кто у тебя отберет?!
А он тупо смотрит на меня и ни слова. Я в шоке! Налил ещё. Выпили. Захрумкали чипсами какими-то.
— Ну чего? Вспомнил меня?
И вижу я, как вдруг, прямо на моих глазах, происходит превращение «из обезьяны в человека»! Без всякого многомиллионнолетнего процесса! Без всякого Энгельса с его «когда обезьяна взяла в руки палку». В данном случае помог простой стакан водки!
Вижу, как пот покрыл давно не мытый лоб Сеньки... И тут началось следующее: я что-то говорил, вспоминал, махал руками смеялся, а Сенька... Сенька кивал, пытался улыбнуться, поддакивал и... всё это время не сводил глаз с бутылки на столе. Это было нечто!
Мы выпили ещё. Было видно, что он пришёл в себя. Пот уже ручьями стекался по его вискам на подбородок.
Кивал он на слова «Светка»,
«олимпиада», «футбол».
— Ну, что, вспомнил?
— Конечно, Саня, ты что? Как такое забудешь? Светка. Футбол... Я и сегодня иной раз с пацанами стакан накачу и...
Я не стал даже и спрашивать, почему он вчера не был на встрече выпускников, и так всё было понятно. Но главное, вспомнил же он меня! И олимпиады! И футбол! И Светку! Как же хорошо стало на душе! Вспомнил Сенька!Вспомнил!!!
Выпили ещё.
— А помнишь, Сенька, как мы после хоккея пили вино впервые в жизни у меня на кухне в десятом классе? «Розовую шипучую», помнишь?
— Помню, Саня! Как такое забудешь?
— А помнишь, как ты эту «шипучку» открыл, бабахнула пробка, и вся жижа в потолок ушла? Стены малиновыми стали... Мать меня потом чуть не прибила! Все каникулы под её крики белил я нашу кухню.
— Помню, Саня! Как такое забудешь?
— А помнишь, как ты на олимпиаде решил все задачки, но написал не ручкой, а карандашом и тебе «ноль» поставили? Математичка Клавдия ещё орала на тебя, срамила на «линейке»?
— Клавдия? Помню! Как такое...
— А помнишь, как классная наша Раиска нас в классе замкнула на втором этаже за какую-то провинность, а ты умудрился весь класс на брючных ремнях в окно спустить... Она класс открывает, а он пустой! Она в обморок брык, помнишь? Тебя со школы чуть не исключили. И выгнали бы, если бы не Клавдия.
— Саня! Как такое...
Посмотрел я на стены домика, не белёные лет триста, на пол его горбатый, на Эвклида этого беззубого! И так мне не по себе стало! А чем я могу ему помочь? Он уже полтинник разменял, как и я. Чем? Впрочем... Достал я купюру покрупней:
— На, Сенька. На сколько хватит.
Видели бы вы его лицо в этот момент!
— Саня!!! Да я, да ты... Я верну, вот увидишь!!!
— Ладно, Сеня... Пойду я, дружище. Вон в бутылке остатки тебе на опохмел. Хорошо, что ты всё вспомнил.
И ведь легче мне стало! Расчувствовался я от того, что вспомнил он меня:
— И вот ещё что, Сеня... Когда будет совсем уж невмоготу, ну, когда припрёт уже во как, подойди к бате моему, я его сегодня предупрежу, он поможет, если что, выручит. Помнишь его?
— Конечно, Саня! Как такое...
— К мамке не подходи. Она, конечно, поможет, но лекциями своими тебя замучает, с батей проще. Помнишь, где они живут?
— Конечно, Саня! Как...
— Ну, бывай!
Обнялись мы. Согнулся я в три погибели, чтоб опять об косяк-то...
Проводил меня Сенька до того места, где когда-то была калитка. Прощаемся, а у меня слёзы на глазах, ком к горлу подступил, не могу ничего с собой поделать. Пошёл я. Обернулся. Вижу сквозь слёзы, как Сенька мне рукой машет:
— Эй!!! Погодь!!!
— Что такое?
Догоняет меня Сенька и... В глаза мне не смотрит.
— Ты чего, Сень?
Жмётся он:
— Прости меня, мужик. Вижу, ты честный... Добрый... Хороший ты мужик... Саня тебя зовут?
— Угу.
— Так вот, Саня...Ты не обижайся! Только это... Не помню я тебя! Не помню... Хоть убей! Прости...
©️ Александр Волков