Поскольку, нынче он не совсем здоров, я решила его поддержать.
"Татьяне пришлось задержаться на ферме после вечерней дойки. Пока подоила свою группу, а это пятнадцать голов, да руками, ану-ка... , пока натаскала и задала всем сено и силос, почистила навоз, напоила новорожденных телят, перетаскали с бабами сорокалитровые фляги с парным молоком в холодный тамбур...ну в общем, как обычно! Только вот тяжеловато на исходе девятого месяца беременности. А тут еще её любимая стельная "Майка" улеглась на свежепостеленную солому. Воды отошли. Телиться вздумала. Вот уже и ножки передние показались, а дальше - никак! Доярки бегают, суетяться, кричат! - Вярёвку быстрей дывайти! Щас зыдыхнётся тялёнок! - Накинули аккуратно петлю за ножки. Потихоньку потянули. Вытащили ядрёного бычка-белолобика. Продули ноздри, освободив от плёнки...,задышал!
А на улице метель-завируха завывает словно голодная волчица. Расходилась не на шутку! Пока ехали на дровнях с бабами до деревни, у Татьяны сильно схватило поясницу, и, уже довольно большой живот, тянуло то справа, то слева, то в паху. В хате навстречу выбежали трое ребятишек; Сашка, Вовка и Лёнька: - Мамка! Мамочка пришла! Ура! -
С трудом стащив с себя полушубок и валенки, Татьяна залезла на тёплую печь.
Тяжёлая деревянная, обитая войлоком, входная дверь в избу отворилась и вместе с клубами пара холодного воздуха вошла Матрёна, сестра Татьяны. - Бог мой! Такая пуржища! Крупка по шшекам так и хлещить, ажны глаз не продярешь! - Засовывая мокрые варежки в печурку, Матрене показалось что на печке раздаются какие-то приглушённые стоны. Она приподняла завесочку и ахнула: - Матушки мои! Да, у тибе ш уже воды аташли! - Накинув клетчатый шерстяной платок на голову, прямо раздетая побежала за соседкой бабкой Нюшей. Баба Нюша строго посмотрела, закачала отрицательно головой: - Не-не-не! Я ничаво ни знаю, ни умею, ну, в обчим - ни магу! - Я щас за Фёклой Сорокиной сбегаю! Она ишшо ды вайны павитухай была! - Постучала в окошко: - Феклиста! Собирайся скарей! Там у Мотьки авца никак акатиться не можить! - Баба Фёкла с порога: - Мотя, авца-то йде!? - Дык, вон ана, на печки! - Бабка поднялась по приступкам на печку, глянула, всплеснула руками и выпалила скороговоркой: - Да, кипит твоё молоко ни себе ни матери! Уже головка ребёнка показалась! Не-не! Я ня буду! - Вот как помрёть дитё, ни дай Бог! - с раздражением и напускной злостью произнесла Матрёна - я вас, старые, обеих у тюрьму засажу! Я у пасёлке, у начальника милиции полы мою и печку топлю! Он поможить! Бабки от страха побелели и перекрестились! - Няси простыня и став вадУ греть - выйдя из оцепенения произнесла баба Фёкла. Ничего не понимающие, притихшие мальчишки сидели возле затопленной печки и с испугом и любопытством наблюдали за происходящим. Вскоре раздался плач новорожденного. - Дывай ножницы надо пупок обрезать! - Только овечьи! - ответила Мотя - Дывай! Ды не забуть самагонкой обмыть.
Приехали на лошади врачи с посёлка. Осмотрели малыша, роженицу. Похвалили бабу Фёклу за правильно обрезанный и перевязанный кусочком марли пупок . - А новая простынка для ребёнка есть? - Матрёна было бросилась к комоду, да бабка Нюша шепчет ей в ухо: - Скажи нет! Новую, казённую дадут! -
И случилось это 4 февраля 1960 г.
Посвящаю это семейное предание
своей маме Чирковой(Егоровой) Татьяне Ивановне
тёте-маме Егоровой Матрёне Ивановне
Юрий Чирков 04.02.2022 г.
На фото, которое публикуется впервые, крайний справа во втором ряду, Юрка Чирков в 1964 г.
Всем спасибо за молитвы и поддержку!
Марина Чиркова.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 8