Предыдущая публикация
КРИМИНАЛЬНЫЕ НОВОСТИ
Убийца — скамейка?!
Родственники погибшего в Караганде мотоциклиста второй год добиваются объективного расследования ДТП, которое произошло летом 2013 года. У них сложилось впечатление, что точку в уголовном деле не ставят намеренно — чтобы потом закрыть его за давностью преступления.
Напомним, страшная авария произошла 5 августа в центре Караганды. В мотоциклиста, ехавшего по улице Воинов-интернационалистов, врезалась легковая машина, делавшая разворот с нарушением правил. Молодой мужчина на байке получил несовместимые с жизнью травмы и скончался в карете «скорой помощи».
Очевидцы уверяли, что виновником катастрофы стал водитель «Ниссана-Альмеро», который, двигаясь по крайней левой полосе в районе бульвара Мира, решил свернуть к новому драмтеатру и при этом столкнулся с «Ямахой». С их слов получалось, что молодой человек, который сидел за рулем «Ниссана», до аварии предпринимал несколько безуспешных попыток припарковаться, пытаясь повернуть то налево — к парку, то направо. Наконец, автомобиль начал выполнять маневр, однако водитель при этом не включил сигнальные огни и не убедился в безопасности движения. По крайней правой полосе в это время в одном направлении, но несколько позади него ехал мотоциклист, для которого поворот «Ниссана» стал полной неожиданностью. Байкер не успел ни затормозить, ни уйти от удара, который пришелся в заднее колесо его двухколесного транспорта.
— Сразу после аварии дело попытались представить таким образом, что виноват в случившемся мой муж, Федор Доморацкий, — говорит вдова Татьяна Доморацкая. — К отцу Федора, который первым из нас оказался на месте ДТП, подходили какие-то люди и предлагали за нужные показания урегулировать все на месте. В газетах тоже написали, что ДТП спровоцировал именно мотоциклист — видимо, сказался стереотип, что байкеры гоняют и не соблюдают правил дорожного движения.
По словам родственников и друзей Федора Доморацкого, к числу лихачей он никогда не относился. Да, он очень любил байк, можно сказать, бредил им, приобрел его, уже будучи женатым человеком. Но при этом, как единодушно отмечают приятели и знакомые погибшего мужчины, более дисциплинированного мотоциклиста надо было еще поискать.
— Федор вообще был очень ответственным и правильным человеком, — сказал один из друзей Доморацкого, — причем не только на дороге — вообще в жизни. Расстраивать родителей было не в его правилах, поэтому он всегда предупреждал их, где находится, когда придет, и всегда выполнял обещания. Эти же качества проявились и в браке. Он оберегал жену от любых тревог, с трепетом ждал рождения ребенка. Еще до УЗИ сообщил, что это будет дочка и назовут ее Софийкой. Все так и произошло. Правда, сам он до этого момента не дожил.
Поначалу всем казалось, что в этом ДТП, закончившемся так страшно, нет ничего не ясного. Есть свидетели, показания которых подтверждаются характером полученных мужчиной травм и повреждений мотоцикла, имеется камера наружного наблюдения, установленная возле драмтеатра, да и сам водитель «Ниссана» вину свою поначалу не отрицал. Татьяна рассказывает, что в течение первых десяти дней родственники парня, сбившего Федора, регулярно ходили к нам, извинялись и просили: «Вы простите его. Раз уже так получилось, зачем калечить судьбу и нашему сыну?».
— Они предлагали деньги, обещали, что будут помогать — я вот-вот должна была родить. Мы по-человечески понимали их чувства, были готовы простить неопытного паренька, и отец Федора даже поехал на встречу, чтобы решить конфликт мирным путем. Однако настроения родственников парня резко переменились: «Наш сын не виноват! Мы докажем это! Никаких денег вы от нас не дождетесь!». Было очень неприятно, что нас выставили вымогателями, ведь мы ничего не просили у них. Просто, когда эти люди начали уговаривать пойти на мировую, наши родственники убедили, что для всех будет лучше не становиться в позу. Речь шла о возмещение расходов на погребение и установку памятника. Но вышло так, словно мы преследуем корыстные цели. В общем, люди повели себя некрасиво.
Только через пять месяцев Доморацких признали потерпевшими, завели уголовное дело. Однако для того, чтобы расследование началось, Доморацким пришлось обить немало порогов и исписать немало бумаги.
— Нас уже знают во всех отделах полиции, в судах и прокуратурах, — говорит Татьяна, — везде удивляются: в чем загвоздка? Рядовое ДТП, а разобраться не могут до сих пор. Уже и следователь наш, и начальник дознания, которые до этого твердо уверяли нас, что дело дойдет до суда, разводят руками. Но городская прокуратура стоит на своем: сначала там вынесли решение, что нет состава преступления, затем, когда следователь все же настоял на передаче материалов дела в суд, отправили его на доследование.
После этого, говорит Татьяна, они уже написали и в Генеральную прокуратуру, и на сайт Президента заходили, оставили обращение.
— Наконец, в ДВД области нам дали другого следователя, кстати, очень толкового специалиста. Благодаря ему в мае 2014 года дело было передано в суд. И тут затормозилось вновь. На процессе выяснилось, что у ответчика новый адвокат, который подал массу ходатайств. Защитник, к примеру, усомнилась, что Федор получил несовместимые с жизнью травмы в результате столкновения с машиной, и потребовала проведения повторной судебно-медицинской экспертизы, а когда мы возмутились и выступили против эксгумации, заявила, что, значит, не будет и доказательств, от чего именно скончался мой муж.
Помимо этого адвокат потребовала и других повторных экспертиз, в частности кинетической, попросила представить вещественные доказательства.
— В частности у нас затребовали спидометр с мотоцикла, — говорит Татьяна Доморацкая, — что вызвало недоумение даже у следователя: после полуторагодичного таскания по кабинетам прибора на его шкале уже ничего не возможно разобрать. В заключении экспертизы, сделанной по горячим следам, черным по белому сказано, что муж ехал со скоростью 52,2 км в час. Что касается всего остального, то ни о каких пробелах не может идти и речи. Мы буквально по секундам, по сантиметрам восстановили картину того ДТП. У нас есть справки из акимата, управления дорожной полиции и других ведомств, в которых содержатся сведения о состоянии на тот момент дороги, работы светофоров, наличии дорожных знаков и указателей, ширины обеих полос, месте расположения легкового автомобиля и мотоцикла в момент столкновения и прочих сведений, имеющих отношение к ДТП.
Татьяна рассказывает, что, когда их попросили повторить ситуационную экспертизу, выяснилось, что аварийную машину хозяин давно отремонтировал и продал, хотя не имел права этого делать до окончания следствия, о чем его предупреждали.
— Впервые ознакомившись с делом, мы вообще были сильно удивлены ответами и поступками этого парня. Все свои первоначальные показания он в ходе процесса резко поменял. В частности по поводу продажи машины молодой человек пояснил, что продал ее он, потому что понадобились деньги. «Вы же давали расписку, что не станете предпринимать никаких действий с автотранспортным средством», — напомнил следователь, на что парень заявил, что он об этом забыл напрочь. Когда его спросили, с кем он ехал, ответил, что один, хотя в деле имеется протокол допроса его спутницы, где девушка указывает, что в момент аварии находилась в салоне «Ниссана» и что через десять минут после случившегося уехала с места происшествия на такси. Еще парень стал утверждать, что поворотники он все же включал, а вот мотоциклиста не видел.
В общем, чтобы провести повторную ситуационную экспертизу, Татьяне пришлось обзвонить всех знакомых, облазить все сайты по продаже машин, чтобы найти точно такой же «Ниссан-Альмеро» того же года выпуска.
— Модели по году выпуска могут отличаться формой зеркал и фар, то есть масса нюансов, которые нам надо было соблюсти. Но мы нашли точно такую же машину, останавливали на дороге водителей, просили их поучаствовать в эксперименте. Все эти люди подтвердили, что мотоциклиста было хорошо видно и с расстояния в сто метров, и при пятидесяти, и даже при десяти метрах между ними — в так называемой мертвой зоне.
Но и эти доказательства не произвели должного эффекта.
— Теперь защитница ответчика пытается представить дело так, что Федор убился сам: после удара налетел на бордюр, вылетел из седла на дорогу, ударился о скамейку и от этого скончался. То есть, по логике защиты, убийца — скамейка. И чтобы доказать это, нас склоняют эксгумировать тело и отдать его на повторную СМЭ. Но ведь это абсурд и кощунство! Существует ведь причинно-следственная связь: если бы водитель «Ниссана» не нарушил правила дорожного движения и из-за этого не произошло бы столкновения, мой муж и не погиб бы.
Женщина признается, что очень устала — по сути, за полтора года им пришлось проделать половину работы за сотрудников правоохранительных органов: добиваться записи видеокамеры, искать свидетелей, машину, проводить эксперимент и много еще чего.
— Понимаю, что Федора не нарочно сбили, но ведь должна же быть ответственность за проступки, иначе наступит хаос. Слышу, у нас в городе за семечки, за окурки штрафуют, а тут речь идет о смертельном случае, и – ничего! Виновный человек ходит на свободе, веселится, давно ездит на новой машине, словом, радуется жизни. Обидно просто. Раньше думала, что могу простить, а теперь противно становится: неужели ничего святого у людей не осталось? Руки уже опускаются от всего этого беспредела и несправедливости. Софочку я почти не кормила грудью — молоко от переживаний исчезло, потому что помимо того, что мы добиваемся расследования ДТП, столкнулись по ходу с массой других бюрократических препон и неприятностей.
Татьяна рассказывает, что в ЦОНе при выдаче свидетельства о рождении дочку не хотели регистрировать под фамилией и отчеством Федора Доморацкого.
— Предложили сделать нам генетическую экспертизу на установление отцовства. Я объясняю, что отец ребенка уже в земле лежит, не откапывать же его? «Ну, тогда мы вам в графе «отец» прочерк поставим», — отвечают мне. Я в слезы: «Как же так, я состояла в законном браке, забеременела, когда Федор был жив-здоров. Единственное — дочка родилась уже после его смерти, но это не означает, что ее отец не известен. Лучшее доказательство тому их сходство».
Женщина показывает фотографии, которые специально взяла с собой:
— Это Софийка, а это Федор. У них не просто одни черты лица, у них мимика одинаковая. Вот здесь они оба улыбаются, и не сразу разберешь, где Федя в детстве, а где Софийка — одно лицо!
— Короче, даже отцовство пришлось доказывать, потрепали нервы. Про остальное и говорить не хочется, — признается Татьяна. — Хорошо, что есть родители, свекровь со свекром, дочурка, рядом с которой про все забываешь. Хорошо, что у Феди оказалось много хороших друзей.
Именно приятели мужа, по словам молодой женщины, здорово поддержали их и морально, и материально.
— Они не забывают нас и каждый месяц поздравляют мою дочурку с очередным днем рождения. Нам уже больше годика, и мы вовсю бегаем. А Фединой душе, наверное, и на том свете нет покоя. Эксгумация вот потребовалась. Зачем, спрашивается? Чтобы подольше поглумиться над нами?
Татьяна ЛЕБЕДЕВА
Фото из семейного архива
Следующая публикация
Нет комментариев