Предыдущая публикация
А.П.Чехов скончался 15 июля 1904 г. в немецком городе Баденвейлере.
22 июля 1904 г. состоялись похороны писателя в Москве.
«22 июля Россия будет помнить всегда… Смерть Чехова всколыхнула всё то, что было чуткого в обществе, что любило красоту, лелеяло идеалы, тосковало по лучшим временам, – всё, для чего Чехов был каким-то таинственным воплощением и красоты, и изящества, и чудесной народной печали»
В.Г. Короленко
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 19
Вежливый доктор с улыбкой застенчиво-кроткой,
Как мне ни странно и как ни печально, увы,
Старый мой доктор, я старше сегодня, чем вы.
Грустная старая лампа в окне мезонина,
Чай на веранде, вечерних теней мешанина.
Белые бабочки вьются над желтым огнем,
Дом заколочен, и все позабыли о нем.
Пахнет грозою, в погоде видна перемена.
Это ружье еще выстрелит – о, непременно!
Съедутся гости – покинутый дом оживет.
Маятник медный качнется, струна запоет…
Дышит в саду запустелом прохлада,
Мы старомодны, как запах вишневого сада.
Сад тот Россией был Чеховым назван
И сохранить его каждый обязан!
Вежливый доктор в старинном пенсне и с бородкой,
Вежливый доктор с улыбкой застенчиво-кроткой,
Как мне ни странно и как ни печально, увы,
Старый мой доктор, я старше сегодня, чем вы...
Замечательный стих,лучше и не скажешь!
Вежливый доктор в старинном пенсне и с бородкой,
вежливый доктор с улыбкой застенчиво-кроткой,
как мне ни странно и как ни печально, увы —
старый мой доктор, я старше сегодня, чем вы.
Годы проходят, и, как говорится,— сик транзит
глория мунди,— и все-таки это нас дразнит.
Годы куда-то уносятся, чайки летят.
Ружья на стенах висят, да стрелять не хотят.
Грустная желтая лампа в окне мезонина.
Чай на веранде, вечерних теней мешанина.
Белые бабочки вьются над желтым огнем.
Дом заколочен, и все позабыли о нем.
Дом заколочен, и нас в этом доме забыли.
Мы еще будем когда-то, но мы уже были.
Письма на полке пылятся — забыли прочесть.
Мы уже были когда-то, но мы еще есть.
Пахнет грозою, в погоде видна перемена.
Это ружье еще выстрелит — о, непременно!
Съедутся гости, покинутый дом оживет.
Маятник медный качнется, струна запоет...
Дышит в саду запустелом ночная прохлада.
Мы старомодны, как запах вишневого сада.
Нет ни гостей, ни хозяев, покинутый дом....ЕщёЯлтинский домик.
Вежливый доктор в старинном пенсне и с бородкой,
вежливый доктор с улыбкой застенчиво-кроткой,
как мне ни странно и как ни печально, увы —
старый мой доктор, я старше сегодня, чем вы.
Годы проходят, и, как говорится,— сик транзит
глория мунди,— и все-таки это нас дразнит.
Годы куда-то уносятся, чайки летят.
Ружья на стенах висят, да стрелять не хотят.
Грустная желтая лампа в окне мезонина.
Чай на веранде, вечерних теней мешанина.
Белые бабочки вьются над желтым огнем.
Дом заколочен, и все позабыли о нем.
Дом заколочен, и нас в этом доме забыли.
Мы еще будем когда-то, но мы уже были.
Письма на полке пылятся — забыли прочесть.
Мы уже были когда-то, но мы еще есть.
Пахнет грозою, в погоде видна перемена.
Это ружье еще выстрелит — о, непременно!
Съедутся гости, покинутый дом оживет.
Маятник медный качнется, струна запоет...
Дышит в саду запустелом ночная прохлада.
Мы старомодны, как запах вишневого сада.
Нет ни гостей, ни хозяев, покинутый дом.
Мы уже были, но мы еще будем потом.
Старые ружья на выцветших старых обоях.
Двое идут по аллее — мне жаль их обоих.
Тихий, спросонья, гудок парохода в порту.
Зелень крыжовника, вкус кисловатый во рту.
<1976>
Юрий Левитанский. Когда-нибудь после меня.
Поэтическая библиотека.
Москва: Изд-во Х.Г.С., ГФ Полиграфресурсы, 1998.