#ИсторииИзЖизни

Последний полёт...

Увидев дочь на крыше сарая, Наталья похолодела. Катя стояла на черепице с раскрытым зонтиком и провожала сосредоточенным взглядом легкомоторный самолёт. Ручка ведра с набранной из колодца водой выскользнула из рук Натальи, ведро упало на бок и лужу в один миг впитала трава. Поза дочери напоминала стан дикого зверя, готового сделать решающий прыжок в сторону жертвы.
— Катя, ты что, очумела там, спускайся с крыши! Разобьешьси! Спускайся, кому говорят! Совсем не слышит меня, вздорная девчонка! Катя!
Но Катя и впрямь не слышала. Всё её существо стремилось в небо. Она родилась, чтобы летать. Мысли её были там, в вышине, а тело - всего лишь оболочка, не поспевающая за фантазией, но укрощённая бесстрашной шестилетней хозяйкой. Страха перед высотой у Кати не было и нет.
Два сына-школьника подбежали к матери.
— Опять она за своё. На той неделе сиганула с дерева, мало ей было пережечься крапивой, - сказал тот, что помладше.
Тем временем Катя подняла зонт ещё выше и расправила одну руку, как птица.
— Катя! Ох... Стёпка, чего стоишь? Лезь за ней на крышу, ты полегче!
Мальчишка рванул к приставленной сбоку от дома лестнице. Катя услышала его и почувствовала толчки по черепице. Три движения: раз, два, три! Ноги, ноги, напрягла корпус и вперёд... Рывок! Подпрыгнула!
Мать протяжно взвизгнула, а Катя лети-и-ит! Она замерла на земле под вывернутым в обратную сторону зонтом. Издалека Катя походила на сыроежку, зонт ведь был красным. Братья и мать устремились к Кате.
— Разбилась? Разбилась?
Катя встала, с негодованием откинула зонт и посмотрела на него разочарованно. Щёки её горели красным, в глазах - маниакальный блеск человека, знающего свою цель. Она никак почти не повредилась благодаря крепкому телосложению, способному вынести колоссальные нагрузки.
— Катя, ты же девочка! Разве так можно! И в кого ты такая бедовая! - ощупывала её мать. - Ногу не зашибла? Здесь не больно?
Катя вырвалась из материнского плена и побежала, прихрамывая, на луг за домом, в высокую траву, чтобы с завистью наблюдать оттуда за полётами птиц.
— И всё равно я буду летать! Буду! - крикнула она упрямо.
Слезам никогда не бывать на её лице, так что прочь, прочь, вода, она не какая-нибудь девочка-нюня, чтобы плакать! Она была настоящим сорванцом и интересовали её только мальчишеские забавы. Никаких кукол, пупсов и игр в дочки-матери! Машины! Танки! Самолёты! Состязания наравне с мальчишками в том, кто быстрее, сильнее, ловче! Постановка военного боя - вот что было её.
Она родилась в 1916 году десятым ребёнком в семье обычных крестьян. Годы были слишком неспокойными из-за войны и родители Кати решили перебраться с Волынской губернии в город Курск. Бойкая и отчаянная Катя грезила полётами с малых лет. Пролетавшие в небе самолёты завораживали девочку. Раскрыв рот, она сосредоточенно наблюдала за траекториями их полётов, но по мере взросления взгляд её становился острым, ястребиным и она глядела в небо с видом знатока.
— Р-1 летит.
— Да нет, это истребитель... - не соглашались друзья-мальчишки.
— У истребителя И-1 два крыла сразу над шасси, под кабиной пилота, а здесь двухместный биплан, видишь, у него две несущие поверхности, верхняя и нижняя.
Закончив семилетку, Катя поступила в Воронежский авиатехникум, хотя мечтала совсем о другом - она хотела летать. Однако в лётные училища девушек не принимали. В 1931 году по всему Советскому Союзу открывались аэроклубы. "Юноши и девушки, поступайте в Воронежский аэроклуб!". Увидев этот плакат, расклеенный на углу дома, Катя застыла. Это оно - то, к чему она стремилась с рождения - взмывать в небо, покорять высоту! Немедля Катя отправилась туда и поступила в числе первых.
— Катя, - протянула она руку одной из пяти поступивших вместе с ней девушек.
Девушка смешливо посмотрела на Катю. Перед ней стояла коротко остриженная, с угловатыми, но приятными чертами лица курсантка, крепко сбитая и чуть ниже ростом, чем она сама.
— Нина.
Они крепко пожали друг другу руки.
— Не узнаёшь? - спросила Катя.
— Нет, а должна?
— Мы учимся в одном техникуме, я видела тебя.
— Ну что ж, значит будем боевыми подругами.
Учёба для подруг началась непростой, особенно с наступлением весны когда, пройдя первые основы теории, курсанты приступили к практике. В три часа ночи - подъём. Они встречались на улице и вместе шли пешком через весь город к лётному полю. В четыре утра начинались полёты под руководством инструктора. Их обучали летать на лёгких и низкоскоростных бипланах У-2 и УТ-2, идеально подходящих для новичков. К девяти утра обе девушки уже сидели за партами техникума, а в два часа дня - постигали теорию в аэроклубе. И так каждый день в течение двух лет.
Последние дни учёбы. Катя видела, как к ней бежит по коридору Нина, в её глазах - блеск победы, точнее, надежда на неё. Нина пахнула на Катю коридорной прохладой и оттащила в сторону.
— Ты слышала кто приехал?
— По твоему виду можно подумать, что сам Молотов.
— Нет! Брось шутить! У нас здесь комиссия из Оренбургского училища лётчиков! Будут отбирать лучших курсантов!
— Нам-то что? Девушек в лётные училища не берут.
— Сказали, что будут брать лучших! Мы с тобой одни из лучших, Катя, особенно ты!
— Да ну...
Из шести девушек-курсантов приняли только двоих. Катя и Нина отправились по комсомольской путёвке в Оренбург.
Их поселили в одной комнатке и, хотя обучались девушки у разных инструкторов, Нина знала, что Катя усваивала программу намного быстрее, чем остальные. Она схватывала всё на лету, ей даже особо не требовалось готовится к занятиям. Это была её стихия - небо, самолёты, высота. Училась Катя на отлично и ничем не уступала юношам-курсантам.
Первый самостоятельный полёт был для Кати сродни новому рождению. Холодное утро февраля. Катя на аэродроме с остальными курсантами. Первый вылет с командиром, второй - личный. Густой пар изо рта, мёрзлые кончики пальцев и нос щипает мороз. Казалось, Катя всю жизнь ждала этого дня.
— По самолётам! - скомандовал главный инструктор.
Катя резким движением поднялась в кабину, пристегнула ремни, проверила датчики. Запустив двигатель, она вырулила на исполнительный старт, дала газ по команде командира и самолёт, разогнавшись, устремился в чистое небо. Земля отдалялась, холодный ветер хлестал Кате в лицо. Мир умещался на одной ладони. Её ладони. Только небо могло подарить Кате истинное счастье, только оно насыщало вкусом и смыслом её жизнь.
— Летаете хорошо. Теперь полетите одна, - сказал довольный командир.
— Есть лететь одной! - тяжело дыша, выпалила Катя.
Впервые сев в кабину в одиночестве, она испытывала настоящий триумф.

ГОЛОС МАТЕРИ (жизненная история)

А.Л.Ж.И.Р
Карагандинский ИТЛ. Акмолинская область. Казахстан.
Февраль 1940 г
Лида плакала, держа в руках младенца. Ее дочери всего месяц, она была настолько слаба, что плохо ела. Вот-вот, казалось, ее маленькая жизнь оборвется, толком не начавшись. В чем провинилась ее дочка Настенька, появившись на свет в этом ужасном лагере?
В том, что ее отец предал свою Родину... Говорят, дети за отцов не отвечают? Отвечают, так же, как и их матери.
Вихрем промелькнули в который раз воспоминания. Вот она узнает, что ее муж ходит в одну подпольную организацию, вот она со страхом каждый раз смотрит в окно, едва заслышав шум. Она просила, уговаривала его хотя бы ради будущего ребенка отказаться от своей затеи, но он с глупым упрямством твердил, что будущее за такими, как он.. Забыл, видно, годы революции, когда сам был ребенком.
Лида уехала тогда матери, побоявшись за свою жизнь, мать уговорила ее подать на развод, чтобы не накликать на себя беду. Выйдя из учреждения, где она написала заявление с просьбой развести ее с Иволгиным Сергеем Игнатьевичем, она направилась домой и вдруг, открыв дверь, увидела лицо испуганной матери и двух людей в форме.
Ее арестовали как жену изменника Родины. И доводы, что именно сегодня она подала заявление, были для них пустыми и ничего не значащими. На допросе они выяснили, какая причина побудила ее развестись, и наивная двадцатилетняя девушка, будучи в положении, рассказала все, как на духу. И не смогла ответить на логичный вопрос следователя:
- Почему же вы к нам сразу не пришли, раз все знали? Значит, покрываете его, и развод - это лишь формальность.
Она что-то бормотала про свою любовь к Родине, про любовь к Сереже, про ребенка, но на все это следователи лишь ухмылялись.
Сергею дали вышку, ей же, как беременной женщине, к тому же судья все же учла заявление о разводе, дали ей три года.
Шел пятый месяц беременности когда ее в холодном, битом забитом вагоне, везли в Акмолинский лагерь как члена семьи изменника Родины.
Лида была стойкой, но тем не менее, она каждой своей клеткой ощущала страх перед будущим, когда у нее родится ребенок. Это должно случиться в феврале, когда холодные степные ветра будут насквозь продувать лагерный барак.
Лида работала на заготовке камыша, которым поросло озеро, находящееся на территории лагеря, а в декабре ее перевели в швейный цех. Роды начались раньше, в конце января, девочка родилась слабенькой и едва дышала. Лиду отпускали из цеха, чтобы покормить ее в "мамкином доме", где за малышами присматривала Алевтина, нянечка, одна из заключенных имеющая медицинское образование.
Но девочка не набирала вес, она слабела и иногда принималась будто бы постанывать.
- Не выживет она у тебя, - Майя, ее соседка по бараку, сочувственно посмотрела на Лиду.
- А что мне делать? - заливаясь слезами, спросила Лида. - Ей материнское тепло нужно, ласка, а меня отпускают раз в три часа покормить ее и все, до вечера она лежит в детском бараке, никому не нужная. Знаешь, какой там холод? Дырки хоть и по затыкали, да с потолка дует. - Маечка, я так боюсь, что она не выживет.. Ей не место здесь, не место... Мама приедет только через три месяца, а вдруг я не успею ей ее отдать?
Лида рыдала в голос.
Когда Настенька родилась, начлаг разрешил послать матери весть и она ждала этого дня, трясясь в волнении.
Майя ворочалась всю ночь, а под утро, увидев Лиду, которая кормила девочку, тихо произнесла:
- Я могу помочь.
- Чем ты мне можешь помочь? - равнодушно спросила Лида. - У нас теперь кроме надежды ничего нет...
- Ты же знаешь, что через пять дней я выхожу на свободу, - Майя улыбнулась, а Лида завистливо вздохнула.
- И как ты мне поможешь?
- Ты ведь из соседнего города, из Ульяновска, вот я и отвезу Настеньку к твоим родителям.
Лида в страхе прижала девочку к себе, представив, что она может разлучиться с крошкой.
- Зачем тебе это?
- Моя дочь была такого же возраста, когда ее не стало в голодные тридцатые годы., - пояснила Майя. - Я не смогу жить нормально зная, что я вновь могла помочь крохотному человечку выжить, но не сделала этого.
- Я не могу, - покачала головой Лида. - Я боюсь.
- Выбор за тобой, - пожала плечами соседка. - Или она у тебя здесь обретет свое последнее пристанище на лагерном кладбище, либо у ребенка будет хоть малейшая возможность выжить. Решай сама...
Лиде было сложно, в голове крутились разные мысли, но она понимала, что Майя права - дочь слабела день ото дня, она то постанывала, то кричала, а врач качала головой и прямо говорила:
- Твоя девка не жилец.
За день до освобождения Майи, Лида пошла к начлагу и обратилась к нему с просьбой. Тот согласился отпустить ребенка с Майей, не хотел портить себе статистику.
Когда Майя с ребенком на руках выходила за ворота лагеря, Лида упала на землю и громко заплакала от жалости к себе и дочери. Но тут же подошла начальница швейного цеха и увела Лиду к начальнику лагеря.
- Осужденная Иволгина Лидия Павловна, вы переводитесь в строительную бригаду.
Лида молча и обреченно кивнула. Какая теперь разница? Территория лагеря постоянно расширялась, прибывали новые заключенные и строились новые бараки. Руками женщин, отбывающих наказание.
Ей нужно жить, выживать ради дочери. Два с половиной года еще потерпеть и она сможет вернуться домой и прижать к себе свою крошку. Какой она станет в этом возрасте? Выживет ли она? Хоть бы Майя благополучно добралась до матери.
Ей оставалось только ждать. Приедет ли теперь мама на побывку?
Переписка разрешалась, но только раз в полгода, и лишь одно письмо, это было написано в приговоре. Но свидание раз в год...
И вот май месяц, скоро должны прибыть родственники ЧСИР, Лида с надеждой ждала этого дня.
- Иволгина, в комнату для свиданий! - крикнул конвоир.
Лида вошла в комнату и развела руки, обняв свою похудевшую и быстро постаревшую мать.
- Мамочка, как я рада тебя видеть. - Лида заплакала, прижимая ее к себе.
- Я очень скучала, дочка. До сих пор не могу принять правду. Ну , а где же моя внучка? - она озиралась по сторонам. А у Лиды похолодело все внутри.
- Как? Я думала, я надеялась, что Майя привезет тебе мою дочь.
- Какая Майя? И где моя внучка? - сдвинув брови, спросила мать.
Женщины поговорили и выяснилось, что Майя не приезжала и не привозила никого.
- У меня адрес ее есть в Димитровграде. Может быть они там? - Лида обреченно провела рукой по уставшему лицу.
Мать печально кивнула, не надеясь, что найдет свою внучку.
А когда она уехала, Лида мерила шагами барак, думая о том, что же случилось? Вариантов было два - либо дочь не перенесла дорогу, либо с Майей что-то случилось. И тут вдруг в голове что-то застучало. А что если и третий вариант есть? Вдруг Майя решила девочку оставить себе? Но зачем? Сейчас не то время, сейчас лишний рот на счету.
Ответы на эти вопросы она найдет спустя годы... А пока...
В 1941 году многих женщин перевели в швейный цех, чтобы снабжать армию формой, а для этого ее надо было шить в большом количестве.
Ближе к осени в 1942 году Лида ежеминутно думала о том, что ей осталось недолго. Вот-вот и ее освободят. Начальник лагеря уже сказал как-то вскользь, что готовит документы на освобождение.
И вдруг у нее ломается старенькая швейная машинка. Мастер руками разводил, говоря, что прибор старый и уже нельзя починить, вышел из строя. Лида всю ночь пыталась сама машинку наладить, но куда уж ей, если даже мастер не справился?
За порчу имущества Лиде "накинули" еще год...