Мотив преследования небесной дичи стал известен многим народам Евразии в разных вариантах сказания. Cо временем сюжет о Дикой охоте (the Wild Hunt) подвергся существенной трансформации.  Например, у монголов Пояс Ориона зафиксировано название, которое переводится на русский язык как “Четыре маралухи”, что свидетельствует о включении в группу из трех ярких звезд еще одной небольшой звезды, расположенной рядом с ними.  С течением времени мифологические представления о Небесном стрелке в культуре разных народов изменялись, варьировали, став основой образа бога-громовержца, мечущего громовые стрелы-молнии (Нинурта, Зевс, Тин, Юпитер, Перун и др., рис. 7), а также иных богов, мифических героев и религиозных персонажей, обязательным атрибутом которых было такое оружие, как лук (Аполлон, Орион, рис. 7А, рис. 7Б) и даже копье (Георгий-Победоносец). Известны другие вариации их вооружения: каменный или металлический молот (у скандинавского Тора, рис. 7В), меч (у Укко в финской мифологии) и секира или меч (у Перкунаса из балтийской мифологии).

Рисунок 7. Перун – бог-громовержец славянского пантеона

Рисунок 7А. Аполлон – бог света, охранитель стад, дарующий благодатный дождь, покровитель музыкантов и поэтов в античной мифологии (вооружен серебряным луком и золотыми стрелами)

Рисунок 7Б. Творческий преобразованная фигура Ориона: вместо шкуры льва появился щит, а дубинку заменили мечом, который прежде висел у него на поясе (изначально в одной руке у небесного персонажа был лук, в другой – стрела)

Рисунок 7В. Тор (Thor) – могучий бог-громовник из скандинавской мифологии, вооруженный волшебным молотом. Перкунас также, как и Тор, с грохотом пересекает небо на двухколесной повозке, запряженной одним или двумя козлами. Их аналог: пророк Илья в славянской народной традиции – повелитель грома, небесного огня, дождя, покровитель урожая и плодородия. Святой ездит по Млечному пути на огненной (золотой) колеснице, запряжённой огненными (белыми, крылатыми) конями, отчего происходит гром. Зимой Илья ездит на санях, поэтому грозы и грома не бывает По алтайским народным представлениям, летней ночью на восточном краю неба видны: три благородных оленя (марала) – звезды Пояса Ориона, три собаки, две стрелы: одна – белая, другая в крови – красная, а далеко позади идет старик, охотник Кудай-берген. Как уже отмечалось, в старину казахи различали в этом созвездии трех архаров, самая последняя и маленькая их которых – самка (рис. 8). 

Рисунок 8. Созвездие Ориона (схема) Находящаяся справа и ниже от них голубая звезда именуется Kögalday-mergen’niη kök şaqpağı ‘Синий кремень стрелка Когалдая’ (Ригель – одна из ярких звезд Ориона), слева над ними – красная звезда, называемая словом Oq “стрела либо пуля, поразившая трех архаров” (Бетельгейзе), ниже к горизонту расположены менее яркие звезды – их общее название Mıltıq ~ Multıq, что свидетельствует о модификации космологических представлений, отражающих новые реалии в повседневной жизни: замене лука более эффективным средством охоты – ружьем.  Небольшая группа звезд слабой светимости – Tütin ‘дым’ (от ружейного выстрела), далее – сам охотник, за ним стоит его лошадь, привязанная поводьями к его руке. Однако, несмотря на поздние изменения в деталях, все еще считают, что в левой руке Когалдай держит острую стрелу. По словам сказителей, охотник увидел трех архаров и подстрелил их в свете Сириуса.

Рисунок 9. Сцена охоты на диких животных. Настенная фреска в одном из мавзолеев, Джамбульская область. Середина XIX века. Фото А.И. Тереножкина, 1936 г. На рисунке 9 мы вновь видим графическое воспроизведение древнейшего, восходящего к эпохе неолита этиологического мифа: на стене мавзолея, возведенного в середине XIX века, нарисован Mergen, букв. ‘Стрелец’, который держит в руках старинное ружье с сошками – qara mıltıq. На некотором расстоянии от него находятся дикие животные. Астральный охотник целится в самого ближнего из них. За ним стоит лошадь, привязанная поводьями к его правой руке. Тело стрелка развернуто в пол-оборота к зрителю.  Три фигуры животных сравнительно крупные, что позволяет соотнести их с тремя звездами Пояса Ориона. Зверь в нижнем ряду слева отличается меньшим размером, с короткими рогами, видимо, олицетворяет небольшую звезду, расположенную близ Перевясла (Пояса Ориона).  Как уже было сказано, число изображенных на фреске животных согласуется с вариантом монгольского названия созвездия Ориона – “Четыре маралухи”. Аналогичное число зверей мы видим на одном из алтайских петроглифов (рис. 10, рис. 10А). Среди вариантов древнего астрального мифа следует упомянуть марийский: охотник с собакой преследует космического лося с четырьмя детенышами, т.е. общее количество животных увеличилось до пяти особей.

Рисунок 10. Левая часть петроглифической композиции "Небесная охота".  

Рисунок 10А. Правая сторона композиции. Конный охотник преследует четырех самок оленей. Петроглифы Алтая На сибирских петроглифах охотника Когульдея обычно сопровождают одна или две собаки. Фигуру легендарного охотника, едущего верхом на коне, помещали в верхней части композиции рисунка, изображающего три мира на шаманских бубнах (рис. 11).

Рисунок 11. Фигура небесного всадника, находящегося в верхнем, небесном мире. Шаманский бубен, Сибирь Причину появления в прототюркской мифологии этиологической связи Ориона и Сириуса с образом астрального охотника можно объяснить возникновением ассоциации на основе временной близости восходов названных небесных светил к определенным природно-климатическим условиям, обуславливающим особенности ритма жизнедеятельности людей, проживающих на обширных территориях Великого степного пояса Евразии.  Появление над горизонтом на утренней заре созвездий Плеяд, Ориона и яркой звезды – Сириуса определялось как начало осени и наступление холодов. Известно, что когда наступает осенняя пора, в степях начинается сезон охоты номадов на диких животных (рис. 12). Küz bolıp Miyzan tüsse, qaytar kiyik. Когда наступит осень, в сентябре вернутся сайги. Mergender kiyik awlar, şoqay kiyip. Стрелки охотятся на них, одев легкую кожаную обувь (поэт Äji-niyaz)

Рисунок 12. Казахский охотник-беркутчи с конем, орлом и восточной борзой-tazı Небесный мир уподобляется полю в русской загадке “Поле не мерено, овцы не считаны, а пастух – рогатый”. Согласно тюркским космологическим преданиям в небе пасется пара иноходцев (Aqboz at, Kökboz at), двигаясь вокруг коновязи Temir qazıq (Полярной звезды); бегут от конного охотника, сопровождаемого собаками, три небесных архара (Üş arqar). Имя Kögalday со временем фонетически изменялось и было известно в вариантах: Kögalday ~ Kögöldey ~ Kögüdey ~ Kögütey ~ Kökede ~ Hüherdey ~ Höredoy ~ Höhöödey ~ Hühedey ~ Hügde. Вероятно, оно образовано от лексемы kögal ‘небольшой зеленый луг’ < kök ‘зеленый, голубой; небо’ + -day – вариант аффиксоида -tay < апеллятив tay ‘жеребенок’). Аффиксоид со значением ласкательности -tay (варианты: -day ~ tey ~ -dey ~ -toy ~ -doy) нередко выступает формантом мужских имен у скифов, тюрков и монголов: Tarğıtay, Amantay, Şahantay, Burunday, Çağatay ~ Çığatoy ~ Çaaday, Sartaqtay, Rahtay ~ Rahday > Rogday (у А.С. Пушкина) и т.д. Вторым компонентом имени является слово mergen, реже – mayman (алтайск. Kögöl-mayman). В старом шаманском пантеоне монголов и бурят известен один из деятельных небожителей – громовержец Hüherdey-mergen ~ Höhöödey-mergen. В монгольской космографии Höhödey – название созвездия Большого пса (α созвездия – Сириус, самая яркая звезда неба северного полушария), в котором усматриваются небесный охотник, считавшийся божеством грома и молнии, мечущим огненные стрелы, и его верный пес.

Рисунок 13. Скифский прием – стрельба из лука с бегущего коня  Касаясь генезиса образа небесного стрелка Mergen’а, превратившегося позже в бога-громовержца, следовательно, и в подателя небесной влаги (дождя), нужно отметить, что согласно сказочному сюжету, до своего восхождения на небо он был простым конным охотником (рис. 13). В мифах и эпических преданиях этот персонаж предстает богатырем, совершающим подвиги, и почитаемым далеким предком. Нельзя исключить, что когда-то, в очень далекие времена жил некий человек – искусный и удачливый стрелок (возможно, в раннем детстве в условиях межродовых столкновений он остался сиротой), запомнившийся благодаря конкретному случаю, произошедшему с ним во время предрассветной охоты на диких животных: может быть, пораженный его стрелой архар, падая вниз со скалы, сбил и увлек с собой еще двух овец (рис. 14). Этих диких животных затем увидели в трех ярких звездах, составляющих Пояс Ориона. Позже имя дожившего до преклонных лет весьма уважаемого человека стало обрастать легендами: он стал персонажем разных вариантов предания, в течение веков его образ настолько трансформировался, что в древнетюркской мифологии возникло божество, мечущее стрелы-молнии во время грозы.

Рисунок 14. Башкирский мерген – меткий стрелок из лука Hayk в армянской мифологии известен как первопредок, охотник-лучник, великан. Согласно древним представлениям, он является астральным героем: в армянском переводе Библии его именем называется созвездие Ориона. Ветхозаветный Яхве (Иегова), как он изображен в главе 3 книги пророка Аввакума, обнаруживает свою близость к образу небесного охотника-громовержца, управляющего колесницей и связанного с водной стихией: “Разве на реки воспылал, Господи, гнев твой? Разве на реки – негодование твое, или на море – ярость твоя, что ты вошел на коней твоих, на колесницы твои спасительные?” [3:8], “Ты обнажил лук твой по клятвенному обетованию, данную коленам. Ты потоками рассек землю” [3:9], “Солнце и луна остановились на месте своем пред светом летающих стрел твоих, пред сиянием сверкающих копьев твоих” [3:11], “Ты с конями твоими проложил путь по морю, чрез пучину великих вод” [3:15]. Он предстает создателем Адама и Евы, поэтому люди являются “сынами божьими”. Русское слово-библеизм Саваоф берет начало в словосочетании Yahwe Sаbaoth 'Бог воинств' – в нем второй компонент образован от глагола saba со значением 'воевать', которое могло быть заимствовано семитами у кедаров или другого киммерийского племени (ср. казахск. saba- 'бить, колотить; взбивать, трепать шерсть палочками', турецк. savaş- 'биться, драться, сражаться, воевать', savaş 'война, битва, бой, сражение').  На связь еврейского племенного божества Яхве (Иегова – YHWH) с образом бога-громовника указывает и следующая сцена из "Откровения Иоанна" (глава 4, стих 5): "И от престола исходили молнии и громы, и гласы, и семь светильников огненных горели перед престолом, которые суть семь духов Божиих". В течение тысячелетий популярный образ небесного стрелка распространялся по территории Старого света. Не только на евразийском континенте, но и в Африке божество-громовержец, мечущее небесный огонь, низводящее живительную влагу, считалось предком людей. В мифах африканского народа шона, проживающего в междуречье Лимпопо и Замбези, громовник Мвари (Мвали, Мнвали, Моари и т.д., букв. ‘отец’), податель дождя, способный наслать засуху, упоминается и как первопредок. Среди жителей Нового Света существовали аналогичные представления. Так, согласно фольклору индейцев племени дакота (Северная Америка), божество Человек-Гром представлял собой прекрасного юношу с волосами цвета золота; он мог летать по небу, будучи окутанным черной тучей, поражать живые существа своими острыми стрелами или метать огненные копья на скалистые вершины. В алтайском языке вариантом глагола ber- ‘дать’ является per- ‘дать; ударить’ (ср. казахск. per-, татарск. bär- ‘ударить’), от которого образованы слова perge ~ pergedji ‘ловкий’, pergen ‘ловкий; стрелок’ > mergen ‘стрелок’. Для исторической фонологии многих тюркских языков характерным является переход звука [b] ~ [p] > [m], например, казахск. *başaq > masaq ‘колос’, *boyun > moyın ‘шея’, *burun > murın ‘нос’, *tübän > tömen ‘низ; вниз; низкий’, *pışıq > mısıq ‘кошка’, *pahta > maqta ‘хлопок’, *paşşa > masa ‘комар’ и т.д. Будучи заимствованным монголами, слово mergen приобрело в их языке семантику ‘мудрый; искусный’ (mergen buuç ‘искусный стрелок’, ср. тувинск. mergen ‘мудрый’). У якутского слова bergen, в иных тюркских языках – в форме mergen появилось производное значение ‘меткий стрелок-охотник’. Уже в далекой древности Hühedey-mergen предстает не только первопредком некоторых народов Сибири, героем этиологического сюжета о происхождении Ориона, могучим громовержцем, но считается охотничьим и военным божеством.

Рисунок 15. Атака скифской кавалерии Обратимся к одному из западных прототюркских этносов, почитавших небесного стрелка Pergen'a (более поздняя форма: Mergen). Известно, что ужас, который скифы навеивали на другие племена, описан в Библии (рис. 15). В ветхозаветной книге пророка Иеремии, скифские племена выступали как Божия кара (как позже гунны во главе с Аттилой, прозванным "Бич Божий"): "Вот, я приведу на вас, дом Израилев, народ издалека, – говорит Господь, – народ сильный, народ древний, народ, которого языка ты не знаешь, и не будешь понимать, что оно говорит. Колчан его – как открытый гроб, все они – люди храбрые. И съедят они жатву твою и хлеб твой, ... разрушат мечом укреплённые города твои, на которые ты надеешься" [5:15]. 

Рисунок 16. Скифский короткий меч-акинак Известный русский фольклорист А.Н. Афанасьев на основе изучения древнегреческих источников писал следующее: “Скифы чтили своего молниеносного Дива (Pirchunis) под символом старого железного меча…” (рис. 16). В культуре прибалтийских народов Перкунас предстает главным из богов: литовск. diêvas, латышск. dievs, прусск. dews. Учитывая данное сообщение, нельзя исключить то, что одним из тюркских обозначений метателя “громовых (небесных, огненных) стрел” Дива-Pirchunis’а могло быть словосочетание *Dev-pergen ~ *Däw-mergen, букв. ‘Охотник-великан’ (In the Greek mythology, Orion was a giant huntsman whom Zeus (or perhaps Artemis) placed among the stars as the constellation of Orion). Далее ученый сообщает, по сути, о том же самом боге-громовнике, именуемом Ukko в финской мифологии, который имел меч с огненным лезвием. Люди считали, что от взмаха его меча порождалась яркая молния. К тюркскому слову pergen ~ bärgän ‘ловкий; мудрый; стрелок’ фонетически близким представляется имя древнеиндийского бога грозовой тучи, дождя и плодородия, громом поражающего демонов – Парджанья (при известном чередовании звуков [g] ~ [dj]). В устном народном творчестве индийских народов Земля часто называется матерью, а Парджанья (Parjanyas) – отцом, оплодотворяющим небесной влагой землю. Видимо, в глубокой древности из языка древних западных тюрков (киммерийцев, скифов либо сарматов) часть имени громовержца Kögalday-mergen ~ Mergen со значением ‘(небесный) охотник-стрелок’ в ранней форме произношения – pergen ~ *pergün было усвоено балтийскими и славянскими народами в виде вариантов слова: Perkun(as) ~ Perun ~ Peren, обозначающего бога грозы, мечущего молнии. Мифологии древних северогерманских племен был известен персонаж под именем Fiörgynn – отец богини Фригг; в албанском языке слово perëndia передает значения 'бог'. Формы слова pergen ~ bergen являются первичными для общетюркского mergen при историческом изменении звуков [b] ~ [p] > [m]. Замена гласного звука [a / e] > [u / ü] в аффиксе -gan ~ -gen наблюдается в ряде тюркских языков, например: казахск. ol kelgenşe ~ узбекск. u kelgünçä “до его прихода”; [k] и [g] фонологически являются одним и тем же звуком, различаясь между собой лишь по признаку глухости / звонкости; нередко звуки [g / k] в тюркских аффиксах утрачивается. Таким образом, варианты имени Perkun ~ Perun ~ Peren (< тюркск. pergen ~ *pergün) – закономерны. Древние славяне молились ему, чтобы уродилась на полях рожь и чтобы была удачной охота. Перун, по белорусскому преданию, в левой руке носит колчан стрел, а в правой – лук. Ч. Валиханов отметил следующий факт: казахи считали гром гневным гласом божьим, а молнию – стрелой, которой он поражает шайтанов.

Рисунок 17. Происхождение фразеологизма "метать громы и молнии" Одно из названий молнии в казахском языке nayzağay ~ диалектн. najağay, букв. ‘копьецо’, образовано от слова nayza ‘копье; пика’ с помощью аффикса деминутива (со значением уменьшительности и ласкательности) -qay ~ -key ~ -ğay ~ -gey. В русском народном заговоре “от грома и молнии” говорится следующее: “…стрелы огненные, небесные не тело палят, а в землю летят” (рис. 17). Стрелы небесного охотника Хухедей-мергена (zaday şuluun от тюркск. yada taş), попав в цель, остаются в земле и через три дня становятся каменными, в случае непопадания возвращаются на небо. Здесь уместно будет привести этимологию слова яшма, встречающегося во многих языках и ставшего интернациональным (рис. 18). Так, например, в персидском языке оно представлено в трех фонетических вариантах: yäşm ~ yäşb ~ yäşp; словосочетанием yäşm-i säbz, букв. ‘зеленая яшма’, называют нефрит и гагат, а гелиотроп именуется yäşm-i hitayi, букв. ‘китайская яшма’. Это слово проникло в европейские языки (русск. яшма, греческ. iaspis, ст.-русск. яспис, английск. jasper и т.д.).

Рисунок 18. Яшма – непрозрачный цветной минерал, полудрагоценный либо поделочный камень. В основе – кварц и халцедон, дополняемые примесями Фонетический облик данного слова и лексико-грамматическая модель словосочетания, в которой оно встречается в турецком языке – yeşim taşı, позволяет восстановить исходную форму рассматриваемой лексемы: тюркск. yäşin taşı, букв. ‘молниевый камень’ (ср. татарск. yäşin taşı) < yäşin ~ jasın ‘молния’ (при случающемся в ауслауте – конце ряда тюркских слов чередовании звуков [n] ~ [m], см., например, казахск. miyzan ~ miyzam ‘весы; созвездие Весов; месяц зодиакального календаря’). Вера в то, что громовые стрелы-молнии остаются на поверхности земли в виде прочных камней, проникла в культуру древних китайцев. Звезда Ригель, которая является ярким астрономическим объектом в созвездии – бетой Ориона, в казахской космологической системе обозначен описательно, как важный атрибут небесного охотника – Kögalday-mergen’niη kök şaqpağı, букв. ‘Синий кремень стрелка Когалдая’. Финны называют кремень ‘огневым камнем бога Ukko’ (Ukon kivi, Ukon pii), из него высекает он молнию. В мифах эвенков, орочей, ороков и других малых народов Дальнего Востока известен “хозяин грома и молнии” по имени Agdı, букв. ‘гром, гроза’. По представлениям эвенков, Agdı – небесный старик, который просыпается весной, высекает кресалом огонь, отчего на земле раздаются раскаты грома, а искры-молнии поражают злых духов. Ойраты и буряты считали, что мишенью являются белая сова, белка-летяга, колонок, хорек, бурундук, крот, тушканчик и др. Иногда громовая стрела оказывается направленной против демонов. В прежние времена во время грозы якуты сажали человека, страдающего эпилепсией или сошедшего с ума, на открытое место. Полагали, что если больной вздрагивал от удара грома, то он должен излечиться, так как сидящий в нем дух, испугавшись гнева Неба, покидал его тело. У русских существовало предание, что лешие, духи лесные, чрезвычайно боятся грома. По свидетельству А.Н. Афанасьева, в одной из летописей сообщалось об истукане Перуна, имеющего облик человека, держащего в руках огневой камень. Здесь можно указать на совпадение сущности мифологических образов: бог неба – громовержец Юпитер-Камень (Lapis) считался у древних римлян покровителем правопорядка и чтился на Капитолии в виде своего атрибута – кремневой глыбы. Обратимся к образу громовержца Ukko, верховного бога в прибалтийско-финской мифологии. Его именуют “стариком”, “небесным дедом”, что связывает его с культом предков. Иногда это имя используется в функции обращения к любому божеству. Нельзя исключить то, что этимологически имя Ukko ~ Ukon восходит к тюркскому субстантивированному прилагательному uğan ‘всемогущий’. Превратившись в грозного небесного бога, Kögalday-mergen, вполне мог величаться встречающимся в древнетюркских текстах словосочетанием uğan tängri ‘всемогущий бог’ либо через эпитет uğan ~ oğan (др.-тюркск. u- ‘мочь, быть в состоянии’ + аффикс -ğan). По старым представлениям прибалтийских народов, у бога Перкунаса (Перкона) есть сыновья: литовск. dievo sūneliai, латышск. Dieva dèli, Pērköna dèlı. В различных древнерусских письменных источниках, большей частью в сочинениях церковной литературы, божество Хорсъ ~ Хърсъ ~ Гурсъ нередко упоминается рядом с именем Перун.  Обратившись к бурятской мифологии, испытавшей большое влияние тюркской духовной культуры, мы найдем персонажа с похожим именем – Hursay-Sagan (Horso-mergen), который оказывается сыном бога-громовержца Hühedey-mergen’а. Вероятно, за пределами Руси у других славян Хорс не был известен ввиду своей малозначительности либо по причине его сравнительно позднего включения в восточнославянский языческий пантеон. В алтайской и казахской сказках старый охотник Kögalday-mergen известен как Quday-bergen, букв. ‘Богом данный’. В антропонимике народов Евразии нередки имена со значением ‘богом данный’: греческ. Theodot,Theodor, славянск. Богдан, тюркск.Tängir-berdi ~ Tängir-bergen, Tägri-berdi, Täri-verdi, Quday-berdi ~ Quday-bergen, Alla-verdi, Haq berdi > Aq-berdi ~ Ah-verdi, Egem-berdi, Egem-bergen, Iyem-berdi, Iyem-bergen,  и т.д. Это имя некоторое фонетическое сходство с вариантом имени Kögüdey-mergen и, может быть, первоначально имело значение ‘Божество-стрелок’ (рис. 19). В алтайской сказке Кудай-берген поражает одной стрелой трех маралух, которые однако остаются живыми и продолжают свой вечный бег в небесах от преследующего их старца.

Рисунок 19. Лучник, готовый к стрельбе По одной из казахских сказок, охотника, поразившего одним выстрелом трех архаров, именовали Sur-mergen (sur ‘серый; бледный; мрачный; смутный, тревожный’, что, видимо, обусловлено беспощадным отношением к зверям, которых во множестве уничтожал мифический персонаж). Quw şoqaylı quw mergen, Хитрый охотник, обутый в легкую кожаную обувь, Üş arqar atqan Sur-mergen… Застреливший трех архаров Сур-мерген…(из казахского фольклора) Мифологический сюжет о знаменитой охоте вставлен как отдельный эпизод в фабулу казахской сказки “Акбай”, среди деятельных персонажей которой встречается “известный охотник Сурмерген”. В горах он повстречал трех маралов и подстрелил из лука самого большого из них. Ряд обстоятельств указывают на волшебный характер диких животных: убитый олень оживает, но ни выпущенные стрелы, ни прирученный и натасканный на дичь беркут не могут причинить оленям вреда. Говорящие животные дают охотнику советы и предрекают судьбу. Похожий эпизод встречается в абазинской сказке “Хасан и Хабаля”: охотник Хасан убив козу, освежевал ее, вынул сердце и печень, зажарил мясо. Но коза вдруг ожила, вскочила, и сказав удивленному герою, что настоящее чудо случилось не с ним, а с Хабалей, убежала прочь. В “Младшей Эдде” встречается мотив воскрешения животных: козлы, везущие повозку скандинавского бога грома, бури и плодородия Тора, забиваются и служат источником его пищи во время остановки на ночлег, но затем возвращаются им к жизни.

Рисунок 20. Казахские охотники-беркутчи в начале 1900-х годов Отметим то, что практика степной охоты с беркутом (до сих пор этот способ ловли дичи существует в Казахстане, рис. 20) объясняет, почему орел в античной и тюркской мифологии считался священной птицей бога неба, громовержца – греческого Зевса, этрусского Тина, римского Юпитера и алтайского Ульгеня, мечущего огненные стрелы-молнии (их прототип – небесный охотник). Пирва, “воин молодой”, являвшийся древним хеттским божеством, изображался сидящим на лошади. Его священной птицей также был орел. По сообщению арабского географа XVI века Льва Африканского, в Северной Африке обычных орлов обучали охотиться на лис и волков. Возможно, это традиция восходит к культуре переселившихся сюда алан, выходцев из Западного Казахстана. Появление у казахов составного названия Üşarqar-Tarazı либо Tarazı, букв. ‘Весы’ (Tarazı juldızı) объясняется их знакомством с зодиакальным календарем. Арабское название месяца Miyzan, букв. ‘весы’, охватывающего период с 23 сентября по 22 октября под знаком созвездия Весов, было переведено на персидский язык словом Tärazu с аналогичным значением. Оба слова известны среди тюркских народов, входящих в Dar ul-Islam (мир мусульманской цивилизации). В указанное время в ночном небе хорошо видно восходящее над горизонтом созвездие Ориона. На метонимической основе, т.е. в результате возникновения ассоциативных связей между представлениями о совпадающих во времени астрономических явлениях, персидское название зодиакального знака Tarazı ‘Весы’ казахами было перенесено на Орион. Иногда три яркие звезды Пояса Ориона в народной астрономии именовались атрибутивными словосочетаниями Ülken tarazı ‘Большие весы’ либо Musılman tarazı ‘Весы правоверных’ и противопоставлялись трем звездочкам, расположенным ниже их – Kişi tarazı ‘Малые весы’ или Şaytan tarazı ‘Весы дьявола’. В античной астрономии звезды “Шайтан таразы” представлялись кинжалом (мечом), высящем на поясе мифического охотника Ориона. Возникновение регионального названия Пояса Ориона – Şider, букв. ‘Путы для стреноживания коня’ (Şider juldızı) мотивировано конфигурацией трех звезд, близко расположенных друг от друга в один ряд. #Илиуф #Astral_mythology #Turkic_mythology #Астральная_мифология #Тюркская_мифология