А. А. Голиков, 26 апреля 2015 года
Скоро исполнится 70 лет с тех пор, как закончилась страшная Вторая мировая война. В нашей стране не все знают, что ее конец мог быть совершенно иным, не случись геройского поступка советского летчика Михаила Девятаева. Тот, кто пережил эру протектората Богемии и Моравии, помнит, что Гитлер почти до самого конца войны был уверен и убеждал весь мир в том, что победит в этой войне, потому что будет иметь необычайное оружие.
Летной частью, которая осуществляла испытания новейшей техники,
командовал обладатель множества гитлеровских наград старший лейтенант Карл Хайнц Грауденц, летчик-ас. Однажды февральским днем он очень удивился, когда от работы в кабинете его отвлек телефонный звонок начальника противовоздушной обороны, который спросил, кто только что вылетел на его самолете. Грауденц со стопроцентной уверенностью ответил: «Никто! Вылететь на нем могу только я. Самолет стоит на полосе с чехлами на моторах».
Начальник ПВО посоветовал ему убедиться в этом самолично.
Грауденц тут же отправился на поле, где, к своему удивлению и ужасу, нашел
лишь чехлы и аккумуляторы. Немцы послали за беглым самолетом истребитель, пилотируемый старшим лейтенантом Гюнтером Даллом, обладателем
двух Железных крестов и золотого Немецкого креста. Казалось, «миссия была
невыполнима», потому что было неясно, кто и в каком направлении улетел на
самолете. Однако Даллу повезло: он нашел угнанный самолет и догнал его. Но
тут же преследователя постигла страшная неудача. Когда он навел прицел
на самолет и нажал пуск, ни один снаряд не был выпущен. Во время суматохи,
охватившей всех на аэродроме, перед вылетом никому в голову не пришло проверить вооружение, хотя по инструкции это было обязательно.
Ни у кого также не нашлось смелости сообщить об этом промахе в Берлин.
Прошло пять дней, прежде чем на это решился сам Грауденц. Герман Геринг
был в ярости.
Он немедленно вылетел на секретную базу вместе с Борманом. Вердикт звучал
однозначно: виновных повесить! Жизнь Грауденца спасли два обстоятельства:
его предыдущие заслуги, а также неубедительная ложь о том, что самолет
догнали и сбили над морем. Сначала немцы подозревали, что к делу причастны
англичане, которые больше всех страдали от налетов ракет V‑2. Но во время
поисков выяснилось, что военнопленные, которые в то время работали на
аэродроме, сломали заграждение, в результате чего сбежали десять русских,
в том числе Михаил Девятаев. О нем СС узнали, что он никакой не учитель, за
которого себя выдавал, а летчик.
Девятаев вместе с девятью другими военнопленными ликвидировал охрану,
захватил самолет и с большим риском улетел. Когда самолет перелетал линию
фронта, его повредила советская ПВО. Девятаеву пришлось сесть на брюхо.
Точные, стратегически важные данные, которые Девятаев передал советскому
командованию, позволили разбомбить не только стартовую базу V‑2 и аэродром,
но и подземные лаборатории, где работали над созданием урановой бомбы. Более
того, как оказалось, самолет He‑111 был фактически пультом управления для
ракет V‑2. Та, которую во время полета по чистой случайности выпустил Девятаев, была предназначена для последнего опытного испытания. Вместе с этим
была похоронена и последняя надежда Гитлера на перелом в войне и воплощение
его мечты об окончательной победе.
После окончания войны подвиг М. П. Девятаева позволил советскому командованию получить стратегически важные сведения о засекреченном ракетном центре и точные координаты стартовых установок ракет Фау. Именно это обеспечило успех в уничтожении немецкого военно-испытательного полигона сверхсекретного оружия на острове Узедом.
Михаил Девятаев родился 8 июля 1917 года в селе Торбеево Тамбовской губернии. В семье было 12 детей. После окончания школы Миша успешно окончил Казанский речной техникум, параллельно с обучением, в котором посещал Казанский аэроклуб Осоавиахима. Настоящая фамилия Михаила —«Девятайкин». Ошибочная «Девятаев» была внесена в документы юноши в Казани, во время его учебы. По окончании техникума Михаил Девятаев служил помощником капитана баркаса на Волге. В 1938 году был призван в ряды Красной армии. Мечтая стать летчиком, в 1940 году окончил Первое Чкаловское военное авиационное училище летчиков им. К. Е. Ворошилова в Оренбурге. В действующую армию попал 22 июня 1941 года.
А. А. Голиков, «Фронт»
Боевой счет [М. П. Девятаев] открыл 24 июня, сбив под Минском пикирующий бомбардировщик Junkers Ju‑87. Вскоре отличившихся в боях вызвали в Москву. Михаил Девятаев в числе других был награжден орденом Красного Знамени.
10 сентября 1941 года сбил Ju‑88 в районе севернее Ромен (на Як‑1 в составе 237 ИАП).
23 сентября 1941 года при возвращении с задания Девятаев был атакован немецкими
истребителями. Одного он сбил, но и сам получил ранение в левую ногу. После госпиталя
врачебная комиссия определила его в тихоходную авиацию. Он служил в ночном бомбардировочном полку, затем в санитарной авиации.
Из рапорта командира на Девятаева
После излечения в госпитале работал командиром звена связи, где произвел 280 вылетов на связь с войсками. С 19 августа 1943 года по май 1944 года служил командиром звена
в 1001 ОСАП (отдельный санитарный авиационный полк). Лично произвел 80 вылетов по
эвакуации раненых и спецзаданию. Эвакуировал с передовых госпиталей 120 раненых бойцов и офицеров, из них 5 генералов, доставил в передовые госпитали 600 л крови, 800 кг медикаментов, 700 кг прочего груза и 50 опермедработников, не имея ни единой поломки и вынужденной посадки. Летает смело и уверенно, лично дисциплинирован, требователен к себе и подчиненным, грамотно руководит подчиненными, достаточно проявляет о них заботу. Т. Девятаев отдает все свои силы для быстрейшего разгрома врага. За самоотверженное выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество и отвагу представляю т. Девятаева к правительственной награде орденом Красного Знамени.
А. А. Голиков, «Фронт»
Только после встречи в мае 1944 года с А. И. Покрышкиным он вновь стал истребителем. Командир звена 104‑го гвардейского истребительного авиационного полка (9‑я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 2‑я воздушная армия, 1‑й Украинский фронт) гвардии старший лейтенант Девятаев сбил в воздушных боях в общей сложности 9 вражеских самолетов. 13 июля 1944 года на самолете «Аэрокобра» в составе 104 гиап сбил FW‑190 в районе западнее Горохова.
А. А. Голиков, «Плен»
Вечером 13 июля 1944 года вылетел в составе группы истребителей P‑39 под командованием майора В. Боброва на отражение налета вражеской авиации. В воздушном бою в районе Львова самолет Девятаева был подбит и загорелся; в последний момент летчик покинул падающий истребитель с парашютом, но при прыжке ударился о стабилизатор самолета. Приземлившись в бессознательном состоянии на захваченной противником территории, Девятаев попал в плен. После допроса Михаила Девятаева перебросили в разведотдел абвера, оттуда — в Лодзинский лагерь военнопленных, откуда вместе с группой военнопленных летчиков он 13 августа 1944 года совершил первую попытку побега. Но беглецы были пойманы, объявлены смертниками и отправлены в лагерь смерти Заксенхаузен. Там с помощью лагерного парикмахера, подменившего нашивной номер на лагерной робе, Михаилу Девятаеву удалось сменить статус смертника на статус штрафника. Вскоре под именем Григория Степановича Никитенко он был отправлен на остров Узедом, где в ракетном центре Пенемюнде шли разработки нового оружия Третьего рейха — крылатых ракет Фау‑1 и баллистических ракет Фау‑2.
Михаил Девятаев. «Побег из ада»
Как выжил, не знаю. В бараке — 900 человек, нары в три этажа, 200 г хлеба, кружка
баланды и 3 картофелины — вся еда на день и изнурительная по тяжести работа. Но мне
повезло, когда самых крепких отобрали и отправили на остров Узедом, где в ракетном
центре Пенемюнде шли разработки крылатых ракет Фау‑1 и баллистических ракет Фау‑2. И в Пенемюнде, несмотря на особые условия содержания, я не оставлял мысль о побеге и начал подбирать людей для его осуществления.
Девятаев тайно подготовил группу советских военнопленных из десяти человек для
побега с острова на фашистском самолете. Обсуждался детальный план побега. И время
пришло. 8 февраля 1945 года, в 12 часов, благодаря точным действиям беглецов Heinkel
He 111 H‑22 вырулил на взлетную полосу. Пилотировал самолет сам Девятаев. Проявив
волю и мужество, он сумел поднять в воздух захваченный бомбардировщик. Как только
машина оторвалась от бетона, пленники поняли, что спасены! Весь полет занял 21 минуту.
Из воспоминаний А. В. Терехова, 8 мая 2018 года, Москва
Тридцать три года я никому не рассказывал и не публиковал запись истории, которую услышал из уст отважного летчика Михаила Девятаева. Настало время поделиться удивительными обстоятельствами легендарного побега советских военнопленных из фашистского плена в феврале 1945 года. Думаю, не стоит больше скрывать того, что должно стать достоянием Истории, — подвигов, о которых потомки должны знать во всех подробностях! С М. П. Девятаевым судьба свела меня весной 1985 года, во время подготовки к параду на Ходынском поле в честь 40‑летия Великой Победы. Девятаев внимательно посмотрел на меня и говорит: «Ладно, капитан. Вижу ты парень неплохой. Глаза у тебя добрые. И то, что ты служишь в войсках, от которых я пострадал сорок лет назад, мне не помеха. Сейчас другие времена, и ваша служба так же нужна, как и любая другая. Только держи язык за зубами. Хочу тебе рассказать то, что не вошло в мои официальные рассказы и никогда не будет опубликовано.
Побег.
Стриптиз на летном поле. Дело в том, что мы совершили побег, будучи абсолютно голыми! А как иначе мы подобрались бы к самолету? Охранник бы нас расстрелял за милую душу. А как залезть в самолет десятку заключенных в арестантской одежде на виду у часовых на вышках? У немцев топилась баня на летном поле, и я решил воспользоваться моментом. От воронки, которую мы засыпали, до нашего “Хейнкеля‑111” около 100 метров. Пройти это расстояние незамеченными невозможно. Скидываем с себя полосатую робу и изображаем вышедших из парилки фрицев. Начинаем дурачиться и гоняться друг за другом!
Так мы приблизились к охраннику, и Ваня Кривоногов сумел его обезвредить. Залезли
в бомбардировщик. Начинаю взлетать и не могу. Пока искал рычаг, который открывает
закрылки, меня начали дубасить по спине товарищи. Орут: “Взлетай, сволочь, или мы тебя здесь сами, своими руками кончим. Все равно погибать!”
Мороз и горячая встреча.
Наконец нашел этот чертов рычаг, и мы взлетели. Вздохнули
с облегчением и стали друг друга поздравлять! Но наша радость быстро закончилась— мы стали замерзать. Все раздетые, февраль месяц, за бортом минус 30 градусов. Ребята еще могли как-то двигаться в кабине, чтобы согреться. А я был буквально прикован к штурвалу тяжелого самолета. Мышцы занемели, их свела судорога! Тогда я сам уже попросил, чтобы меня поколотили. И товарищи с удовольствием весь полет меня колошматили и растирали — массировали мои руки как могли.
Но и это еще не все. За линией фронта нас подбили свои зенитки, и я пошел на вынужденную посадку. Я тебе скажу, что встреча с нашими бойцами не была такой радостной, о которой я привык официально рассказывать. Представьте себе наших солдат и офицеров, которые увидели голых фрицев, вылезавших из немецкого бомбардировщика. “Мать честная, да они на нас еще с прибором кладут?!” — прокричал кто-то из подбежавших воинов. Меня так фашисты не били, как от души прикладывались родные советские солдаты. Колотили нас со страшной силой. А мы не могли и слова сказать. Все закоченели до такой степени, что язык не шевелился и губы не могли разомкнуть. Наконец кому-то из моих друзей удалось произнести те слова, которые отличают каждого русского человека от другой нации. Все
стало на свои места, и избиение прекратилось. Ну а что произошло дальше, вы знаете из
публикаций в газетах и журналах…»
А. А. Голиков, «Побег на самолете»
8 февраля 1945 года группа советских военнопленных из десяти человек захватила
немецкий бомбардировщик Heinkel He 111 H‑22 и совершила на нем побег из концлагеря на
острове Узедом (Германия). Пилотировал его Девятаев. Немцы выслали вдогонку истребитель, пилотируемый обладателем двух Железных крестов и Немецкого креста в золоте обер-лейтенантом Гюнтером Хобомом (нем. Günter Hobohm), однако без знания курса самолета найти его можно было только случайно. Самолет был обнаружен воздушным асом полковником Вальтером Далем (нем. Walther Dahl), возвращающимся с задания, но приказ немецкого командования «сбить одинокий „Хейнкель“» он выполнить не мог из-за отсутствия боеприпасов. В районе линии фронта самолет обстреляли советские зенитные орудия, пришлось идти на вынужденную посадку. «Хейнкель» сел на брюхо южнее деревни Голлин (ныне предположительно Голина, Старгардский повят, Польша) в расположении артиллерийской части 61‑й армии. В итоге, пролетев чуть более 300 км, Девятаев доставил командованию стратегически важные сведения о засекреченном центре на Узедоме, где производилось и испытывалось ракетное оружие нацистского рейха, точные координаты стартовых установок Фау‑2, которые находились вдоль берега моря. Доставленные Девятаевым сведения оказались абсолютно точными и обеспечили успех воздушной атаки на полигон Узедом. Девятаев и его соратники были помещены в фильтрационный лагерь.
Двухмесячную проверку, которую ему пришлось пройти, он впоследствии характеризовал как «длительную и унизительную». После завершения проверки продолжил службу в рядах РККА.
В сентябре 1945 года его нашел С. П. Королев, назначенный руководить советской программой по освоению немецкой ракетной техники, и вызвал на Пенемюнде.
Здесь Девятаев показал советским специалистам места, где производились узлы ракет
и откуда они стартовали. За помощь в создании первой советской ракеты Р‑1 — копии
Фау‑2 — Королев только в 1957 году ходатайствовал о присвоении Девятаеву звания Героя. Продолжение следует.
Комментарии 5