«А тогда встает вопрос, а зачем нам бояться, не лучше ли идти до конца?»

Эту фразу Путина, прозвучавшую в Ханое, нужно запомнить. Потому что она отвечает на главный вопрос, который сегодня так или иначе задает себе в минуту душевной непогоды всякий русский человек. Что будет, если Западу все-таки удастся "нанести России стратегическое поражение", как они этого желают. Сломать экономику, например. Организовать очередной пригожинский мятеж. Заговор. Переворот. Даже не знаю: инопланетяне вдруг прилетят в голубом космолете и бесплатно подарят Зеленскому супероружие, которым он сможет угрожать не то что России, а всему миру. Волан-де-Морт во главе армии пожирателей смерти отбросит россиян к границам 2014 года своей магической палочкой. Путин ответил на этот вопрос очень просто, логично и на самом деле по-православному, если прислушаться к контексту. "Для России это [предполагаемое поражение от Запада] означает прекращение ее государственности", Это абсолютно евангельская риторика. "Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк 8:34). Для христианина нет ничего страшного, если он сознает, что это война за веру, что это тот самый бой, от которого зависит судьба родины, церкви, права на самобытность культуры и самостоятельность политики. Вот где разгадка так называемой "загадочной русской души". Вот где "национальная идея", которую мы искали тридцать лет и три года. И, кажется, нашли с началом СВО. Эта идея не возникла вдруг сегодня. Она была заложена много столетий тому назад, в смутные времена XIV-XV вв, когда возникло Московское государство. Это государство начало считать себя чем-то особенным, не похожим на остальных: "Новым Сионом", "Третьим Римом", "Святой Русью", - не суть, всё это просто слова, которыми средневековые книжники пытались оформить свое национальное чувство. Суть в том, что на ветхозаветном материале (другого исторического материала тогда было немного) возникло поначалу очень слабое, туманное ощущение себя последним независимым христианским царством, каким-то чудом уцелевшим после исторического краха 1453 года. Этой исторической логике мы следуем и сейчас. Даже не веря в Бога и не следуя христианским заповедям (чего еще вы хотели в неоязыческие времена), мы воспринимаем Россию как остров в океане бушующей ереси. Поэтому, в частности, мы недолюбливаем Запад и "демократические ценности" западного типа. И поэтому Запад не любит нас и желает нам "стратегического поражения". У России свой, особый Путь. Этот Путь был выстрадан. Мы однажды выбрали его. Это не значит, что этот Путь красив, что он вымощен желтым кирпичом или обсажен фруктовыми деревьями, но свернуть с него - значит погибнуть. И наоборот, только следование Пути спасает и сохраняет русскую душу. "Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя" (Ин. 15: 13). Нет такой угрозы, которая могла бы заставить упрямого "московита" сдаться, отступить, пойти на какую-то унию, сделку с дьяволом, Волан-де-Мортом или голубым космолетом. Русский человек всегда будет идти до конца. Потому что ему нечего бояться. Потому что когда Третий Рим падет, четвертого уже не будет. Когда язычники захватят "новый Сион", его уже никто не возродит. Отступать некуда, короче говоря, потому что позади Москва. Вот что имел в виду Путин. Вот какая очень древняя, средневековая, библейская мысль прячется в его словах, в далеком Вьетнаме, на краю земли, на обрыве, возможно, всей истории Нового времени, переломном моменте истории. Нам выпало жить в этот великий момент. И это делает нас бесстрашными. Потому что мы знаем, что защищаем. Потому что мы избранный народ, пусть кому-то это и кажется глупостью, натяжкой или даже "расизмом". Россия избрана не потому что мы это придумали, а потому что нам, действительно, некуда отступать. Борис Мячин