Предыдущая публикация
Аннушка.
Глава 9.
Через несколько дней в округе Елошного появилась банда, грабившая крестьян из разных сёл. Состояла она из недовольной советской власти крестьян, в основном кулаков и середняков, запасы зерна которых основательно вычистила власть по директиве сверху.
Начало истории
Бабы на вечёрках болтали, что разъезжает банда на подводах, с флагами и надписями на белых простынях «Долой коммунистов, да здравствует Учредительное Собрание!». В селах заарестовывают большевиков и расстреливают на месте. В Елошном спешно создали отряд из комсомольцев и коммунистов, вошли сюда и неравнодушные люди для того, чтобы дать бандитам отпор, но просчитались. К февралю численность банд выросла и у маленького елошенского отряда не было шанса противостоять ей.
Вечерело. Анна хлопала половики, Васятка на подмоге-сыпал на них снег и сметал его веником, когда мимо них проехал шумный конный поезд, состоявший из десятка саней и подвод. Играла гармонь, смеялись бабы, сопровождавшие обоз.
-Ей, колченогонькая –крикнул какой-то мужик Анне, успокаивая рукой лошадь, гарцевавшую под ним и заглядывая за хлипкий забор, -прыгай к нам, замуж возьму!
-Если жена позволит –громко выкрикнула из саней какая –то бабенка, рассмеявшись, остальные подхватили, и кавалькада промчалась прочь.
-Аннушка, я сбегаю, посмотрю, кто это? –предложил Васятка, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения.
-А ну быстро в дом! –скомандовала она, хватаясь рукой за сердце, показалось ей, что мелькнуло в поезде знакомое лицо мужа, сидевшего на подводе.
-Возьмёшь Нюрку и пересидите в бане, домой не ходите, пока не позову-наказывала она Васе, закутывая дочь, -если что страшное увидишь неси её в лес, -продолжила она, укрывая платком его шею и засовывая в карман тулупчика хлеб и сало, завернутые в тряпицу.
-По сугробам? -удивился мальчик.
-По сугробам, милый, по сугробам! Бежите что было сил и не оглядывайтесь, а как стихнет всё, возвертайтесь назад.
-А как я узнаю, что надо бежать?
-Узнаешь, мой хороший, как огонь над домом увидишь, значит бежать надо! Анна торопливо собрала узел, увязав теплые вещи и взяв на руки Нюрку.
-А дядя Семен?
-А ему придется сразу в лес уйти, вот сейчас от колодца придёт и отправлю-ответила ему девушка, провожая детей и слушая, как сухие выстрелы вспарывают морозный воздух за её спиной, где-то в центре Елошного шёл бой.
В бане, стоявшей в конце огорода было стыло и студено. Анна зажгла свечу, застелила полок овчинкой.
-Как стемнеет, чуток подтопим, в ночи дыма не видать будет, а пока потерпите мои милые. Смотри, чтобы Нюра не разокуталась и ты варежки не снимай-Анна поцеловала детей, уверенная, что Яков непременно заявится в дом.
Вернувшегося Семена, задами вывела она узкую тропинку, натоптанную людьми и ведущую в соседнее село.
-Лошади здесь не пройдут-сказала она ему, - а ты пешком, потихоньку дойдешь. Схоронишься у моей сестры, держи, платок покажешь, она и поймёт, что от меня, сам-то и слова сказать не сможешь. Там переждешь, пока гости село не покинут, сдаётся мне, что надолго они здесь не задержатся. Дай Бог, свидимся ещё –Анна перекрестила его и не оглядываясь поспешила прочь. Могла ли она уйти с детьми тоже? Нет. Ходила она худо, быстро уставала, присаживаясь, а тут хоть небольшой шанс для детей, но есть, баня не самое надежное место, но замерзнуть в пути вместе с детьми ещё страшнее.
Через час раздались в Елошном вновь раздались выстрелы, а ещё через час в дом ввалился Яков. Был от тощ, лыс и зол и пахло от него кровью.
-Я смотрю жива-здорова ты, Анна Егоровна, хотя что ведьме сделается?
-Вашими молитвами Яков Лексеич-спокойно ответила ему Анна, стараясь не показывать того, как страшно ей стало.
-Чем угощать будешь, хозяюшка?
-Нет вам места в моём доме, Яков Лексееич, стало быть и угощать не придётся.
-Отчего же, али рожей не вышел? Али кого ещё нашла? При живом-то муже? –не снимая с ног валенок и тулупа он прошёлся по дому, осматриваясь и как будто принюхиваясь. Затем бросил тулуп на скамью возле входной двери, взяв в руку котомку сел у стола, доставая хлеб, сало, сахар кусками, колечко кровяной колбасы с чесноком, от которой по дому сразу пошел съестной дух, бутылку с самогоном.
-А нас не надо угощать, мы сами себя угостить можем- сказал он, кромсая колбасу, нарезая сало и хлеб и плеская в кружку самогон. Анна, продолжала стоять, прижавшись спиной к печи.
-Че встала, садись, отужинай со мной-сказал Яков, поднося кружку ко рту.
-Сытая я-ответила девушка.
-Знаем, какие вы в Елошном сытые, зерно государству сдали и последний –он выругался матерно, - доедаете. Ешь, тебе говорят!
-Не могу-смело ответила ему Анна,- ты кровью пахнешь и смертью.
-Немудрено-ответил ей Яков, пережевывая хлеб и сало крепкими зубами, -скольких большевичков сейчас почикали, человек шесть на окраине бросили, остальные ускользнули, но ничего, утром догоним. Там и наши есть, елошные. Колька Дятлов, к примеру, вот никогда мне он не нравился, гниль человечишка. Степан Мочалкин, Гришка Соловцов- продолжил гость, не замечая того, как сбелела от его слов хозяйка.
Хоть и хвалился, и красовался перед Анной Яков, в душе он трусил, сомневаясь ту ли дорогу он выбрал. Тогда, после болот, плутал он меж деревнями несколько дней пока не вышел на своих, красногвардейцев. Встретили его неласково, более того, учинили допрос, видя в нём вражеского лазутчика. Как ни клялся он том, что с новой властью давно, не поверили и приговорили к расстрелу. Отряд красной армии, на который он наткнулся стоял в большом селе, штаб находился при церкви, здесь же в сарае держали пленных. Якову повезло, ночью завязался бой, отряд из села спешно отступил, а его освободили белые и по утру он уже числился в их отряде, как «несправедливо пострадавший» от большевиков. Чуть позже, когда белых разбили, укрылся он на одном из хуторов вместе с сыном хозяев, с которым сдружился в отряде. Здесь познакомился с дочерью хозяев, одинокой вдовой, горячей, смазливой бабенкой, да и притих на время.
Хозяев хутора пока не трогали, лишь выгребли подчистую зерно, да время от времени требовали сдачи мяса, яиц, муки. А вот обозленный на новую власть хозяин создал банду, промышлявшую грабежами, сколотив её из таких же недовольных крестьян. Ушлый Яков чувствовал, что осталось им гарствовать недолго и уже присматривал возможные пути отхода. Елошное было последним из сёл, после которого он хотел, прихватив награбленное, скрыться в городе, где остались ещё знакомые из прошлой жизни, чтобы вновь подвязаться в партийных рядах советской власти.
-Ну рассказывай, как жила? Как мужа ждала, - сказал он Анне, сытно отрыгиваясь и смотря на неё цепкими, внимательными глазами.
-Да разве ты муж? Так, болонь поросячья –дерзко ответила она, сжимая под фартуком кулаки.
-Вон оно что- привстал со стула Яков, но тут же плюхнулся обратно, допитая бутылка самогона тянула его назад.
-Осоловел я что-то в тепле-удивленно сказал он, -сгоноши-ка мне чайку покрепче, да кинь туда ягод, травки добавь, чтобы уд мой молодцом был, любить тебя стану, -и громко икнул. -Чтоб тебя! «Икота, икота, сойди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого, а со всякого, и с Федота, и с Якова уходи ты икота, к себе на болота, поклонись ты тине, в глубокой трясине», –забормотал он, пытаясь справиться с начавшейся икотой.
Волна ненависти накрыла Анну с головой, её руки сами собой потянулись к темной банке, из которой, когда она отвернула крышку, словно дыхнуло смертью, хранила она в себе особо опасные травы, щепотка которых могла в миг отправить человека в иной мир. Спокойно, словно это делала не она, кинула щепоть в кружку, залила кипятком, ожидая, когда замороженная клюква даст аромат, перебив вкус приближающейся смерти и твердой рукой плюхнула кружку перед гостем. Тот, понюхав пар, шедший от чая, закатил глаза от удовольствия и мелкими глотками, не спеша, влил в себя её содержимое. Посидел пару минут, пытаясь понять, что происходит внутри него и вдруг, враз, догадался, запересекал ногами, завыпучивал глаза, успел даже вскочить, выкрикнуть: «Отравить решила, ведьма!» и рухнул бесформенным кулем к её ногам отдав Богу душу.
-Господи, грех-то какой-подумала она, глядя как корчится его тело у её ног. Слезы залили её лицо, она вытирала их фартуком и ей было так больно, как не было никогда раньше. Боль выкручивала руки, перехватывала дыхание, огненными спицами вонзалась в мозг. Та, что принимала роды, давая жизнь слабым, недоношенным младенцам, только что забрала её.
-Убийца! Я-убийца, -шептала она, -прости меня, Господи, взяла грех на душу. Хлопнула дверь в сенках, Анна вздрогнула со страхом глядя на вход и облегченно выдохнула, увидев Семёна.
-Ты не ушёл? Остался? Где ж ты был всё это время,-глядя на его обмётанные изморозью брови и ресницы. Семён попытался жестами показать, но ему это не удалось и он, махнув рукой уставился на мертвого Якова.
-Семён, мне нужно помочь, его надо одеть и вывезти в село, иначе его хватятся и начнут искать, нужно действовать быстро, дети в бане, замерли уже небось. Скинув шубенки мужчина, перевернув труп на спину спешно натянул на него валенки, тулуп, оглядел и жестами попросил у Анны бутылку, стоявшую на столе. Вылил остатки жидкости из неё на Якова, сунув бутылку в карман тулупа. Девушка в это время собрала остатки еды, безжалостно отправляя в котомку заманчиво пахнущие продукты.
-Ничего от тебя не надо, Яков Лексееч,- шептала она.
Вдвоём они вынесли его на улицу и уложили на сани, на которых Анна возила дрова, привязав веревкой.
-Вывези его за ограду и жди, я за детьми-сказала она, спеша в баню. Вася и Нюра, укрывшись сверху тряпьем, спали на полке, мальчик прижимал к себе кроху, согревая её своим телом.
-Василечек, просыпайся, идём домой-потрясла его за плечо Анна.
-Беляки ушли? -спросил сонный мальчишка.
-Пока нет, но и здесь оставаться нельзя, замерзнете напрочь.
В доме она разокутала дочь, чтобы убедиться в её целости, осмотрела мальчика.
-Аннушка, я есть хочу-прохныкал тот.
-Сейчас, милый,-отозвалась она,-возьми, и Нюрочку покорми, укачай после, а мне ненадолго нужно уйти, я быстро- сказала она, надевая валенки и выходя из дома.
Мороз давил, не давал дышать, в Елошном было тихо, было лишь как скрипит снег под полозьями саней. От снега и луны было светло, почти как днём.
Им никто не встретился на пути, и они благополучно добрались до церкви, оставив тело Якова возле неё.
-Он говорил, что сегодня много ребят погибло, они их на краю села оставили, за домом Осокиных, там Гриша, я не могу его там оставить- сказала Анна, обращаясь к Семёну, -у него только мама, она старенькая совсем, у Кольки Дятлова жена брюхатая, детей мал мала меньше, давай их заберём? Беляки и сжечь могут поутру, кто знает, что у них на уме?
Тот согласно кивнул, и они отправились к дому Осокиных. Безжалостная луна равнодушно освещала страшную кучу, сваленные в кучу трупы белели в её свете исподним. Крестясь и шепча молитвы, они отделяли тела друг от друга, укладывая в ряд, чтобы потом развести к домам, где они жили. Подходя к избам Анна стучала в окна, мало кто спал в эту ночь, передавая тела родителям, женам, братьям. Гришу Анна привезла домой. Согревшись, занесли его в дом, уложив на скамью, обмыли. Будучи повитухой Анна не имела права прикасаться к покойному, таковы были правила, всё делал Семён. Бандиты жестоко избили Гришу, перебив пальцы рук, сломав нос.
-Как же тебе досталось, сердешный-слезы так и лились из её глаз, а причеты, что она напевала могли разорвать сердце даже самому черствому человеку.
Переночевавшая в селе банда, умелась из Елошного к вечеру. Поначалу рыскали по домам, разыскивая пропавшие трупы, спрятанные родственниками в сараях и снегу, после, пронеслись в поисках зерна и продуктов, минуя дом Анны, хотели было ещё задержаться, но ворвавшийся в село отряд Красной армии спутал все их планы, и они бежали, побросав своих раненных и убитых. Трупы погибших бандитов в том числе и Якова, собрали и похоронили в одной, безымянной яме. А вот погибшие красноармейцы были захоронены со всеми почестями прямо возле церкви. Стоя на краю могилы Анна не сдерживала слез, жалея рано ушедшего из жизни Гришу.
Город требовал всё больше еды и поборы с крестьян Елошного усилились. Для решения проблемы голода они должны были сдавать картофель, овощи, мясо, яйца, табак, домашнюю птицу, в ход шла шерсть, лен, овчина, кожи, сено. Никого не интересовало, есть ли у человека такая возможность, сдавать продукты должны были все.
Анны выбивалась из сил, все запасы зерна были сданы, картошки оставалось с ведро, они подъели даже семенную. Спасала крапива и лебеда, взошедшая по весне. Из неё варили подобие супчика, изредка забеливая его молоком или яйцом. Анна исхудала, отдавая последнее детям, а ещё её мучали кошмары, в которых приходил покойный Яков. Она просыпалась в холодном поту и до утра лежала не в силах сомкнуть глаз. Её спасал Семён, взявший на себя часть забот о хозяйстве. Молча он брался за самую тяжелую работу, рыбачил, обеспечивая их рыбой, охотился и собирал на болотах яйца диких птиц. Так и жили, вернее выживали, спасаясь знаниями Анны, позволяющими с помощью трав сохранять детей, которых становилось в Елошном всё меньше.
Однажды, когда они с Семёном пытались вспахать огород, впрягая его вместо лошади, а старенькая тетка Агафья, которую Анна приютила после смерти сына, грела косточки на весеннем солнышке, по улице пропылила бричка и остановилась возле дома. Поскрипывая кожаными сапогами и поправляя выцветшую гимнастерку под ремнем во двор зашёл Макар.
Анна смотрела, как загребая новенькими сапогами свежевспаханную землю он идёт им навстречу.
-Здравствуйте, родные мои-сказал гость, обнимая подбежавшего брата и глядя ей прямо в глаза, -вот и довелось встретиться, -похлопал он Семёна по спине.
-Где ж вас носило столько времени Макар Кондратьевич? –спросила она, снимая с головы серый от пыли платок и вытирая чистой стороной своё мокрое лицо.
-То тут, то там-уклонился он от ответа и добавил: зови в дом, хозяйка, не то всех галок в округе переполошим, а ты, братка, почему молчишь али не рад?
-Не ответит он, не может, как переболел, так речи лишился- ответила за него Анна, зовя Васю, который им помогал и беря на руки Нюрку, сидевшую на траве.
-Проходите в дом –она сделала приглашающий жест свободной рукой, чуть наклонившись под тяжестью дочери. Семён подошёл, забрал у неё ребенка и пошёл вперёд, за ним вприпрыжку бежал Вася, а Анна и Макар остались наедине.
-Ну как жилось-можилось тебе, голуба моя, -спросил её Макар, оглядываясь, ушёл ли брат.
-Твоими молитвами! -дерзко ответила девушка, не понимая откуда у неё вдруг выросла, расправила крылья и запустила острые когти обида на него. Так бывает, когда долго чего-то ждёшь, думаешь и представляешь встречу, но всё проходит не так, как мечталось. Макар был чисто выбрит, лицо гладкое, словно прошедший год не оставил на нём никакого знака. Гимнастерка чистая, сапоги начищены, а за воротами стояла бричка, запряженная справным жеребцом –всё это она успела рассмотреть, пока гость говорил:
-Прислан коммунистической партией в Елошное руководить сельским советом, будем восстанавливать село, откроем школу, лечебницу, так, что я к вам надолго.
-Что ж в своё село не вернулся? –спросила Анна, делая шаг в сторону дома.
-Здесь сейчас мой дом, примешь? –мужчина схватил её за руку, стараясь удержать.
-Отчего ж не принять, отцовский дом пуст, можете заселяться с Семеном, бабы хоть языки успокоят, а то ведь я почитай цельный год с чужим мужиком да под одной крышей живу, нехорошо это.
-Нет, ты не поняла-попытался объяснить гость, но хозяйка и слушать не стала.
-Где ж вы пропадали, Макар Кондратьевич, когда брат ваш от болезни загибался, да не знал, выживет ли? –с горечью сказала она, вырвав ладонь заспешила в дом, от волнения ещё больше припадая на короткую ногу.
Что сказать гостю? Как оправдаться? Тогда, после болот он быстро отыскал остатки своего отряда, поведал, где нашёл последний приют их командир, что сталось с остальными рассказали ему товарищи. А дальше, как по рельсам поезд (видел он как-то это чудище чугунное в Кургане) понеслась его жизнь. Отправили на учёбу в город, там же приняли в партию. Отметив ум и недюжие организаторские способности –сплав крестьянской, мужицкой хитрости и опыта позволили ему закрепиться и начать шагать вверх по партийной лестнице. Думал ли он когда-то, что так высоко, как он считал, подымется? Нет, конечно, но и уступать нагретое место он не хотел, верил безоговорочно в светлое будущее и равенство, без сомнений отрекся от веры, в угоду новым веяниям. Невелико Елошное, но для подъёма подойдёт и оно, ведь начав с малого можно приблизить тот час, когда взлетишь высоко и поднявшись ввысь, будешь парить над всеми, недосягаемый для других.
Принеся воды для жеребца и поставив ведро на землю, он потрепал его по морде и зашёл в дом вслед за Анной.
Продолжение
#аннушкаоттандем
Друзья,
вижу все ваш репосты, читаю ваши комментарии, огромное спасибо!
Не ожидала, что моя "Аннушка" вызовет такой интерес.
Я учитель истории, поэтому пишу опираясь на факты, воспоминания реальных людей. Будучи студенткой была в фольклорной экспедиции много записывала воспоминаний тогда ещё живших ветеранов, стариков нашей области. Я не приукрашаю действительность, не навязываю вам свою политическую точку зрения, описываю события так, как было на самом деле.
Следующая публикация
Комментарии 1