Ты не говори мне ничего. Ты не говори мне ничего, Просто будь со мной сегодня рядом. На груди моей твоё плечо, Волосы дурманят ароматом. Ты не говори мне ничего, Иногда молчанье скажет больше, Тихо прошепчу себе: – О, Боже! Как я жил на свете без неё?
СТАРАЮСЬ ДУМАТЬ НИ О ЧЁМ. Стараюсь думать ни о чём. Блаженствую. Глаза закроешь… Предстанут мысли нагишом. Ты, просто, ничего не хочешь. Покой! – тут возражений нет; Расслабишь веки, мышцы тела, Нагроможденье бренных лет Отбросишь, как бы между делом. И нет тебя ни для кого! Ты в кущах призрачного рая, Где нет завистников, врагов, А есть лишь тишина святая. И хочется уединиться, Прочь, от ненужной суеты, Той тишиной святой укрыться, Забыв про тяготы судьбы. Лети душа, ты вновь свободна, Пари над телом, как во сне, Туда, где тайны небосвода, Навстречу утренней звезде. Хоть мы без крыльев, но летаем, Порою даже выше птиц. Смеёмся, плачем и мечтаем, Гордимся, любим без границ.
УГАСАЮТ КОСТРЫ Угасают костры, притупляется память, Разлетелись друзья, как один, кто куда, Словно точку, свечу, не спешу я поставить, Вдруг они где-то рядом совсем, от меня. Горизонт на рассвете светлее и ярче, Иль вечерний закат тонет вдруг в темноте. Только это совсем, ровным счётом, не значит, Кто из них и когда постучится ко мне. Телефон не звонит, я боюсь догадаться. Ах, как время бежит, не вернуть его вспять. С каждым годом труднее мне вас дожидаться, Почему мне не двадцать, а семьдесят пять. Перекличка прошла, слышу, как поимённо, С каждым годом в строю появляется брешь, Знаю, память о вас пронесу, как икону, Чтобы встретить достойно последний рубеж.
Обниму тебя крепко, неистово, Ни на миг не ослаблю объятья, Словно облако, светлое, чистое, Я держу. Безо всяких понятий, Вдруг куда-то исчезнут: страдания, Тяжесть жизни, присутствие бремени. На душе лишь одно ликование, Медитировать стану над временем. Мир прекрасен, чего ещё более!? Просто мне удержать тебя хочется, Где весна, вся в цветочной агонии, Норовит к нам в объятия бросится. Порознь с этой любовью не справится, Иссушит она сердце до боли. Буду с нею носиться и маяться, Сиротою проснусь в чистом поле. И прольюсь я слезою, заплакав, Прошепчу в пустоту, как молебен, – Не лишай меня, Господи, блага, С нею быть на земле, иль на небе. Будем жить, столько, сколько отмерено. Где люб
ВСПОМИНАЮ РАБОЧИЙ ПОЕЗДОК ЭЛЕКТРОАППАРАТНОГО ЗАВОДА. У бегает перрон. Притаившись, сидит, Пассажир безбилетный – весна. Тусклый свет, в экономном режиме горит, Я в вагоне с десантом труда. Коротает время в подкидного кто-то, Мой сосед, не выспавшись, храпит, Видно подремать в пути решил немного. Поездок в три вагона нас мчит. Полустанки, разъезды встают на пути, Остановки лишь только на миг. Суетится на выход народ, впереди, Огоньки корпусов заводских. Проводник объявляет: – выходим, завод! – (Духота, он едва ли не взмок), Из открытой двери вдруг прохладой дохнёт, Наш спаситель – ночной ветерок. Словно старый приятель – холодный бетон: Метров двадцать всего, с небольшим. Посещеньем моим
РАДОНИЦА Сквозь рассветный туман этот памятный день, Он небесным лучом опустился на землю, И гудит в голове, будто загнанный шмель, И зовёт с высоты глас, которому внемлю. Небожители, вы, никуда не ушли, Каждый раз я вас вижу в рождении внуков; Вот мой дед, он погиб на дорогах войны, Для меня он живой, вот такая, брат, штука. А у внучки одной, твои, мама, глаза, В них я вижу твой взгляд, так до боли знаком, Вновь ты рядом со мной, хоть и так далека, И спасибо тебе, что ты в доме моём. Мы в объятиях грусти, в этот день, несусветной, Вспомним близких своих под мерцанье свечи. Пусть горит та свеча в сердце памятью светлой, Тихой скорбью о них в тишине помолчим.