«Мама, а я тебе рассказывала, что мне вчера на географии мальчики волосы обрезали?

», смеясь говорит мне старшая.
Я проглатываю застрявший поперек горла кофе и прошу рассказать подробности.
По рассказу дочки, я понимаю, что ситуация неоднозначна.
«Мне мешала косичка, и я убрала её за спину, а их парта стояла близко. Потом мне стало неудобно и я распустила волосы..». Но стричь волосы.. это too much.
Отправлю сообщение в родительский чат, описываю ситуацию. Достаточно обезличенно, от третьего лица. Родители, не до конца поняв, что я пишу про своего ребенка, отправляют сообщения в ответ. Что мальчики часто задирают эту девочку (за то, что она просит учителей проверять домашнее задание), и в целом, - это не робкая девочка. Но мальчики все же перегибают, и иногда девочка уходит плакать в туалет.
Мысленно проглатываю вторую, застрявшую в горле, порцию кофе. Выслушиваю всех: учителя, родителей обидчиков. Прошу дать мне урок на разговор с классом.
Вот ведь забавно.. я писала антибуллинговую программу для региона, объездила весь Тюменский район, решала конфликты в школах, выступала как приглашенный эксперт на общешкольных собраниях и в трудных классах, я - медиатор; и .. на тебе.
На следующий день я захожу в класс, где передо мной 30 пятиклассников и мы начинаем разговор. Дети рады меня видеть, им хочется отвечать на вопросы - я пришла не как мама, но как психолог.
Из разговора я понимаю, что никто не травит моего ребенка, но, как и в любом классе, есть конфликт характеров и желание быть лидером. Пока еще они не понимают, что лидер - тот, кто несет ответственность, а не тот, кто всех всех запугал или громче кричит. Но мой опыт не дает мне пропустить и это.. я видела, как безобидные пятиклассники превращаются в агрессоров, как в седьмом их ставят на внутришкольный учет, подключая комитет по делам несовершеннолетних и полицию.
Дважды я работала с подростками, которым не было восемнадцати, но они прошли детскую воспитательную колонию. На встречу их привела полиция. Это рано повзрослевшие, живущие по понятиям ребята, и оба раза мне было их очень жаль. Рядом с ними не оказалось взрослого, который бы во время их заметил и не дал сойти с пути.
Сотни раз я встречалась с детьми-жертвами. Для большинства из них - это травма на долгие года, а может и на всю жизнь. У них взгляд затравленного зверька, психосоматика, низкая успеваемость, трудности коммуникации. Они привыкли слышать, что «виноваты сами», «не дают отпор», ведут себя «как-то не так». И вообще, «всегда кого-то травили, такова жизнь!».
Этим детям не помогли. Не нашлось взрослого, который в достаточной мере осудил бы обидчика.
Травля - это беда группы. И главная трагедия в ней - молчаливое большинство.
Когда я провожу опросники по выявлению булинга и изучаю структуру класса, я нахожу роли - жертва, агрессор, большинство и защитник.
Знаете, кто из них пользуется самым большим авторитетом? защитник. Отношение к нему не всегда очевидно, так как не каждый выскажет его вслух, но скрытые вопросы в 100% показывают: именно эти дети пользуются уважением.
До роли защитника (как и до лидера) нужно дорасти, сформировать в себе способность выразить мнение, не идти на поводу у группы, не обижать слабых, не нападать из страха.
.. выходя из класса, я понимала, что еще вернусь. Я не жду, что классу, где учится мой ребенок поможет школьный психолог. Их слишком мало на такое количество детей.. не жду, что все вопросы решит классный руководитель. Много лет назад я сама была классным руководителем пятиклассников.. уф)
я знаю, что мало, кто из родителей, сможет зайти в класс и провести эту работу.
Но «здоровому» классу необходим такой человек. Пользующийся авторитетом, непредвзятый, знающий особенности детской психологии.
Это не родительский функционал, он требует знаний и компетентности, но и родители могут (должны) подключаться к школьный жизни детей.
Как..? пожалуй, это тема для следующей истории, будем разбираться 👌