Вспомнил дом, сына, красавицу жену Марту, он по ним скучал. Ничего, к концу года разгромят русских, и он, увешанный регалиями, переступит порог своей берлинской квартиры. Коммунисты совсем не умеют сражаться – это не война, а догонялки. Но уже скоро, далеко от мощи Вермахта никто не убегал. Вот она река со странным названием Добрость и мост. Вилибальд спрыгнул с брони и подошел к воде. Умывшись, наблюдал за переправой вверенных ему войск, присев у кромки мелких волн... Когда первая машина подъезжала к противоположному берегу - раздался выстрел. Головной танк подбит, колонна обездвижена.  Фон Лангерман подскочил и побежал, но не успел отдать приказ отступать. Второе попадание вывело из строя замыкающую машину, колонна оказалась взаперти. Солдаты поддались панике и спешили оказаться подальше от техники.  Самые отважные все же предпринимали попытки стащить последний танк в воду, освободив тем самым проезд, но тягачи уничтожались один за другим. Часть танков попыталась съехать с переправы и достигнуть берега по воде, но завязали в иле. Откуда они стреляют? Нет же здесь частей противника - максимум два орудия. Вилибальд, принялся вычислить огневые точки - били с северо-запада. Ни леса, ни какого-либо еще укрытия. Только поле пшеницы и одинокий коровник - значит там. Полковник заметил дымки, характерные для выстрела из пушки. Одна гаубица остановила прославленного барона, обладателя Рыцарского креста? Нет, такого точно не произойдет, попался Иван. Огонь! Вражеское орудия стихло. К коровнику, шли без особой опаски. Выстрел винтовки и идущий первым упал. Солдаты и сам полковник прильнули к земле, после чего продолжали наступать уже сильно не высовываясь.  Посчитав периодичность выстрелов, Вилибальд понял - им  точно противостоит один человек. «Взять живыми!»- скомандовал он. Пехотинцы, подчинившись приказу, побежали вперед, еще один упал, и выстрелы прекратились. Барон уже знал, что увидит, но все еще не верил. Около орудия, в залитой кровью гимнастерке, лежал молодой сержант, так и не выпустивший из рук карабина. - Русская свинья, - прошипел обер-лейтенант Хенфельд, плюнув на бездыханное тело. - Не сметь! - барон ударил подчиненного по лицу тыльной стороной ладони. - Подсчитать потери и доложить. Обер-лейтенант удалился, а Вилибальд, присев на корточки, закрыл глаза мертвого солдата. Приказав выкопать могилу, отправился оценивать ущерб. Через два часа весь уцелевший личный состав стоял около места захоронения. - Мы отдаем почести этой свинье? – возмутился Хенфельд. - Значит, свинья, по-твоему, смогла такое сделать? Может, Гудериану так и доложим: «В результате столкновения колоны бронетехники со свиньей потери составили: 11 танков, 7 грузовиков и 57 человек»? Что будет тогда, если мы встретим медведя? И кто тогда мы, если грязное животное заставило нас умыться кровью? – полковник вопросительно смотрел на подчиненного. - Вы еще залп прикажите дать в его честь, – на перекошенном злобой лице обер-лейтенанта играли желваки. - И прикажу! Не тебе меня учить, мальчишка! Ты бы такое рвение в бою проявлял, – полковник с презрением отвернулся, а Хенфельд ушел прочь. Подойдя к могиле, барон громко заговорил, обращаясь к подчиненым. - Солдаты великой Германии. Сегодня бог послал нам испытание - мы потеряли много наших братьев… Но господь и наградил нас! Сегодня он явил нам пример мужества и стойкости. Пример того, как надо любить свою Родину!.. Пример того, как надо сражаться и ненавидеть врага. Посмотрите на его лицо… Запомните его - это лицо воина! Если будет суждено умереть мне, я хотел бы погибнуть так же, смертью покрыв себя вражеской кровью и славой! Во имя фюрера и великой Германии - надеюсь, вы поступите так же, - Вилибальд подал знак «хоронить». Повисла тишина. Ее прервали лишь три залпа немецких винтовок в честь неизвестного русского солдата… Посвящается Николаю Владимировичу Сиротинину.