Таежники знают, насколько дерзок и опасен медведь-шатун. Пребывающий на грани голодной и холодной смерти, он не оставит в покое и оленье стадо. Волки боятся человека, а шатун смело нападет на целое стойбище, подкрадывается к жилью человека столь тихо, что не слышат и собаки. При нападении шатуна юрта, обложенная жердями и залитая льдом у основания бревен, неуязвима. А обычную юрту он мигом развалит. В лютую зиму медведь, не залегший в берлогу, обречен: он не может найти пропитание и тепло. В поисках муравьев валит трухлявые деревья. Да что там этих муравьев — на один зубок.
Ещё опасней тот факт, что медведи столь умны, что каждый наделён индивидуальным характером — это только увеличивает их непредсказуемость и реакцию на события. В древности их так боялись, что даже не называли медведя настоящим именем животного, чтобы не накликать беду. Вместо этого использовали иносказания, запускавшие конвейер эвфемизмов (собственно, даже слово «медведь», от мёд и ведать — считается именно таким, а как они назывались на самом деле, уже никто и не знает). Возможно, до него был другой эвфемизм, близкий к английскому bear (ср. «бурый»), сохранившийся в слове «берлога» и близкая к санскритскому аналогу, а древнейшая известная форма этого слова у индоевропейских народов — hrtkos (отсюда латинское ursus, древнегреческое arktos и персидское khirs). Даже сейчас многие суеверные охотники стараются лишний раз не поминать медведя, используя иносказания (хозяин, косолапый, потапыч, топтыгин и т. п.). ВООБЩЕМ ИНЕТ У ВСЕХ, А В ИНЕТЕ ВСЁ
Комментарии 19