Я любил смотреть, как она

перед сном
С лица смывает косметику,
Обнажая бледные впалые
щеки и синяки под глазами.
Лежа в постели, я видел в этом
эстетику.
Я видел ее лицо в зеркале,
Перед которым она ни раз
обливалась слезами.
Я любил смотреть, как она
кольца и серьги снимала,
И устало кусала губы сухие.
Ей не нравилось, когда я
смотрел на это,
Но я все равно смотрел,
украдкой,
Сравнимой с силой стихии.
Когда, умыв лицо, она
наконец-то ложилась,
Превратившись из леди
богатой в простую девчонку,
Я ее обнимал крепко, со всею
силою
И целовал покрытые венами
слабенькие ручонки.
Она не любила показывать
свои слабости,
И поэтому, каждый день
морщась от боли,
Красилась снова и ела
побольше сладостей,
Чтобы поправиться и влезть в
платье новое.
А по ночам, я притворялся, что
не проснулся,
Когда у нее из носа шла алая
кровь.
И если она шла в ванную, я
ужасался
И понимал, что стало плохо ей
вновь.
И если спустя пять минут она
не ложилась,
Я тихонько вставал и доставал
из морозильника лед.
Заходил к ней, такой бледной,
такой бессильной
Обнимал и шептал, что нас
ничего не возьмет.
Вот уж год прошел как ее не
стало.
Лейкемия такая болезнь,
какую не лечат.
Я все еще помню, как ее лицо
блистало,
Под слоем всескрывающей
дорогой косметики.
И ни один человек, ни одна
живая душа
Ни за что не подумала бы, что
она болеет.
Об этом знал только я и
смотрел, как она не спеша
Увядает, и с каждой неделей,
все больше бледнеет.
Я люблю ее до сих пор, так же
безумно.
И каждый день, перед тем, как
заснуть представляю,
Как она у зеркала в ванной
смывает косметику
И тихо-тихо крема и
флакончики переставляет.