Предыдущая публикация
Это стихи Василия Николаевича Мамонтова, разбросанные по разным
страницам его книги «Размышленья муравья о законах бытия»
Белый лист. Прямоугольник.
Пустой, совсем пустой.
Но белый.
«Я чистый, я светлый,
Согните меня вдвое –
И я уже другой…»
– Но ты пустой! Зачем ты есть?
Кто ты такой?
«Я тот, с кем говоришь ты, глупый!
Я – пустой!???
А сколько видел я, читал я мыслей сколько!
Вы пишите не то, что думаете за пустым листом:
Туманные, далекие очарованья,
Сравнимые с прекрасным сном,
Они приходят к вам лишь за пустым листом.
Они качают вас, ласкают плавниками
И сложный мир вдруг вскроют перед вами…
А лишь очнетесь вы – в мгновенье все пропало!
Но тут же ваш «возвышенный» язык –
Лавина «утонченных» звуков, линий –
Скорей, скорей ко мне спешит…
… А лилия прекрасных лепестков
Осталась вся за горизонтом;
И лишь мерцанья жалкие ее
Вы подаете мне – листу… Какого черта?»
Прошу читателя этой части книги не удивляться и в дальнейшем, когда он
будет время от времени встречаться со стихами и образами, не
имеющими, казалось бы, ничего общего с содержанием. Ведь книга, как и
наша жизнь, не должна являться чем-то однородным. Даже у физиков-
теоретиков стройный ход мысли наконец прекратился бы, если бы этот
ход не приостанавливала обычная живая любовь и необычная красота,
врывающиеся к нам всегда «вдруг». Наконец есть еще сновидения, которые
также врываются в нашу жизнь «вдруг» и, будучи несвязанными с этой
жизнью стройным сопряжением событий, только украшают эту жизнь, но
еще позволяют отдохнуть…
Я, кажется, знаю твой вопрос:
Зачем я и что я такое?
Стекол пакет – мой щит родной:
Прозрачность изумруда – лжи груда,
но гордость лорда.
Луч через пакет неведомо пройдет кривой,
Но цветности зеленого Бога...)
...ЕМУ было хорошо. Протоплазма в ЕГО теле неслышно переливалась
из одной области в другую. Какая-то тихая волна, ряска подёргивала её.
Миллиарды клеток, сцепившись друг с другом крепко накрепко, жили
одной семьей, никому не давая умереть. Они хватали упругий кислород,
они купались в солнечных лучах, они жили самой полноценной, самой
красивой жизнью и не сознавали, что живут, что существуют...
Токи высокой частоты блуждали по ЕГО телу, приятно будоража
каждую клеточку. Она заводилась, заводилась другая, третья, поднимая
напряжение во всем теле на столько, что вдруг открывались тысячи
клапанов и электрическая вспышка разряда, как луч прожектора,
вырывалась из раскрытого раструба каждого клапана, молнией летела
в леденящую бездну кислорода, с яростью откалывала от нее
маленький кусочек и несла свою драгоценность обратно домой – в жадно
раскрытый клапан. Шарик воздуха катился по тоннелю и постепенно
таял, как снежный ком, летящий с вершины в жаркую долину. Каждая
клеточка откусывала от нежного аппетитного шарика кислорода
маленький кусочек и ждала следующего: ЛИСТ моего дерева дышал. ЕМУ
было хорошо.
Потом что-то стало беспокоить ЕГО. Как будто становилось теплее.
Что-то необыкновенно волнующее постепенно стало обволакивать
ЕГО. Электрические токи, блуждающие по ЕГО головокружительным
лабиринтам, стали увеличивать свою силу, а главное подготавливали
каждый клапан к одновременному распахиванию и к одновременному
разряду юркой молнии в НЁМ. Тело ЕГО постепенно стало мерцать –
как бы вспыхивать тысячами маяков среди ночного моря, когда не видно
ни моря, ни самих маяков, а только их вспышки. Частота стала
увеличиваться и увеличилась уже настолько, что мерцание
превратилось в сплошную светящуюся сетку прожилок ЛИСТА. ОН стал
совсем прозрачным... Я наклонился к НЕМУ ближе и увидел через НЕГО
свою ладонь. Потом убрал её и ЛИСТ повис перед моими глазами, как
пространственная карта, как джунгли, повисшие в космосе и
подсвеченные изнутри. Мне казалось, стоит мне наклониться к нему
вплотную так близко, чтобы окружающая нас ночь вышла из поля моего
зрения и всю перспективу перед глазами займёт прозрачное тело
ЛИСТА...Затем я упаду в ЕГО бездну, проглоченный ЕГО разрядами, ЕГО
протоплазмой, ЕГО лианами тоннелей, ЕГО движущимися голубыми,
зелеными и желтыми шарами.
...Ах какой непостижимо приятной неожиданностью было бы
повстречать в этом мистическом движущемся хаосе сверкающих
холодных тел тебя... в твоем земном халате, подчеркивающим
чистоту и жар твоего молодого упругого тела. С каким горячим
желанием я разорвал бы его ткань. Какими нежными поцелуями я покрыл
бы твое обнаженное тело... Как лезвие бритвы вспарывает любую
упругую натянутость, также и каждый мой поцелуй уносил бы в
Прошлое нашу натянутость чувств и бессознательное существование
каждого островка твоего тела. Милая моя память, зачем ты так часто
вспоминаешь её, зачем мне этот болезненный подарок, приводящий мою
плоть в неистовство?
...Когда ты станешь феей юной и проснешься,
Ты легкой белизной, как иней темной ночью
Таинственно преображает лес,
Украдкою туда войдешь...
Я разведу Огонь...
Прозрачная вуаль ласкает твою грудь.
Полна вуаль воздушной глубиною.
Твои две «розы» сквозь нее сосками ищут жизнь,
дрожат как кролики перед грозою...
А волос твой, распущенный так вдруг,
Плывет... как тихая волна.
(Так, пораженный давней красотою,
Я вижу снова этот сон).
Лаская волос твой и трепетную грудь,
Молитвенно шепчу: «Ты вечно будь!
Пришла ты девой юной.
Затем
Ты обратишься в ту,
Которая, вступая
В безмолвный мир молящих глаз любви,
Вдохнет в себя всю полноту его терновой красоты.
В начале женского пути,
Всегда неповторимое созданье,
Ты в этот мир внесешь...
Хрусталик новизны –
Такой,
Что, если спал тот мир любви,
То потревоженный
Опять придет в сознанье.
Ты как созревший и манящий плод,
Оторванный движеньем лет грядущих,
Который в скалы если даже попадет –
На почве адово – бесплодной –
И там он стебель к небу вознесет
И там бутон раскроет свой медовый.
Вот почему всегда (и в черный день)
От солнца веером лучей
Тепло стремится к нежности твоей.
Так пусть же раздвигается пространство,
Пусть будет коридор из потеснившихся
галактик, звезд,
Пусть брызгами хрустальных капель
Ударит в этой бездне теплый дождь
И в радужном сплетенье многоцветных грив,
В миллиардах капель отразивших свой изгиб,
Пусть в мирозданье Дева славно
Женское внесет.
Пусть в этом (жаль придуманном) эскизе
из тысячи ласкающих лучей
Один твою ладонь уколет жесткостью своей.
И вот на фоне круга – солнечного диска
По нити золотой
Ползет, увидишь, звездный муравьишка...
Он также мал,
Но в лапках ты его увидишь розу.
Черной пропасти назло
Её рубин твои виски уж озаряет.
Стекло росы неведомой планеты
Еще дрожит на лепестках...
В твоих глазах вопрос?
«За нежность» – муравей ответит.
Поднимется опять по веточке луча,
А в памяти твоей
Загадки круг очертит»
. . . . . . . . . . . . .
Найдем ли уравнения всего, что Космос еще положит?
Ну чтоб, например, в ледяной пучине
Плыли в тепле муравьи и дивчины!
Иль снова предпочтем такие,
Что вместо лика Красоты
Увидит Юность веко Вия?
Тогда искусство пустоты
И музыка бесплодия
На фоне гадкого урода
Захватят юности умы...
Мы ожидаем этого исхода?
Нечистая сила, нечистая сила
Баба-яга, баба-яга,
Избушка в лесу – курья нога:
«Изгнанье моё мило вам, мило
А раньше была как чистая сила
Жила среди вас: мне милы, вам мила.
Красивой была, мудрой была.
Душу лечила, тело лечила.
Тьфу, тьфу – что за чертовщина
Здесь русский дух – моя могила?
Ведь сердце льнет моё к Ивану:
И я из русских, а он обманут...
Да, я из женщин... непростой была
Любима всеми... Бабой Йогой называли
Не ведьмой – Ведающей звали иногда
Поскольку знала, ведала, могла
Как порчу нравственностью побеждати!
... Но вдруг на землю нашу
на-пасть на-па-ла.
Уж тыщу лет её сле-ды
сле-дят...
И изгнаны мы были в леса, в безлюдье
И наречЕены гнусью детЯм во страх.
Так ведьмами мы стали, а напрасно.
Нечистой силой мы нареченЫ .
А где же чистая-то сила ваша?
За что легендой мы посрамлены?
. . . . . . . . . . . . . . . .
Давайте ж вспоминать родные наши нравы!
Давайте возрождать былые наши дни.
И где бы я ни был,
И с кем бы я ни был,
И чтоб я не делал,
О чём не грустил,
Ты смерчем и тенью .
И птицей, и пеньем,
То солнцем, то тучей,
То ползом, то пулей
То градом колючим,
То зноем кипучим,
То давя, то касаясь,
То злясь, то ласкаясь,
То глумясь, то любя..,
Витаешь над миром моим,
Витаешь над сердцем моим.
...Путь познания не прост, не воспроизводим и очень индивидуален.
Это не всегда путь многотрудной экспериментальной работы и «мужской»
логики. Порой приходят озарения как вспышки молнии в ночи. Но и они – не
результат праздных и случайных размышлений, а результат каждодневных
и ночных порой мучительных раздумий над одними и теми же вопросами.
Туманные очертания закономерностей Природы, когда-то освещенные
такой вспышкой, приходится порой с большим трудом восстанавливать в
памяти. Подыскивая не те слова, не те понятия. Все это только очень
приближенно восстанавливает ту картину... И, тем не менее, всегда
представляет ценность. Хотя бы потому, что у кого-то может породить
новую вспышку озарения. Таким и будет наше дальнейшее повествование.
Это продвижение ощупью в кромешной темноте.
Кроме того, мое отношение к действительности, которую пытаюсь понять, напоминает
мне мое отношение к понравившейся женщине. Которую хочется не только узнать
и ...познать, но с которой хочется в дальнейшем сосуществовать, имея отношения
гармоничного взаимопонимания без утраты с обоих сторон гордости и независимости.
Это ключ ко всем тем моим стихам, которые, казалось бы, обращены только к
женщине.
И еще одно. Мы люди, обладающие душой, чувствами, люди, пытающиеся познать
действительность холодным, бесчувственным умом, часто забываем, что
действительность и вправду похожа на женщину, имеет такую же душу, чувства,
глубину и часто не прогнозируемость в поведении. Такая действительность сама
способна проявлять по отношению к нам и ненависть и любовь... Познающему ее
бесчувственно, бездушно она вряд ли откроется. Поэтому путь чистой логики и чистых
знаний, так пользующийся авторитетом у строгой науки, – есть ложный путь.
Ты видишь мою исповедь.
Но увидишь как?
Развернется искренностью
Твой ответный шаг?
Улыбнешься ли с легкостью,
Думая обо мне?
Не обрежешься лопастью,
Искореженной в адском огне?
Сколько гордости в тебе, сколько женской ласки?
Что на чаше весов тяжелей?
Что ты выберешь уделом страсти?
Какой обман примешь трезвей?
И сколько злорадства в душе твоей?
…………………………………………..
Я изучаю тебя так долго ...
И это к тому же не так легко:
Ты не подступна, ты роза колкая.
И чтобы пройти сквозь шипы ее
Я не стану ломать их жестоко и голодно,
А, распявшись на них, прошу: Смотри!
Смотри и не верь стонам его:
Он жертва страшная,
Да и жертва ли он, если на шипы упал он сам.
Если упал и совсем не корчится ...
Может шипом он луч света назвал:
Легко на таком «шипе» не корчиться ...
Вихри мыслей и чувств обелиском
Рвутся в Безбрежье,
Обволакивают образ твой.
Ты такая глубокая ...
Ты волна перламутровая.
Я же такой карлик ... кривой.
И поэтому я – резкость, я – исступленье,
Я думаю все поворачивать вспять,
Я пределом дикой истерики ...
Вспарываю нашей взаимности гладь.
И ты, убегая все дальше и дальше,
У карлика импульсом бьешься в мозгу
И чувства на вилы вздыблены жалкие,
Кровоточат и кричат на моем «стогу»:
Избавь меня от кошмарного сна,
Избавься, Природа, сама от меня,
Узри меня гадом,
И пригвозди,
И крест поставь.
... Или люби ...
Или люби...
Или люби.
…Может ли действительность, как женщина, обнажиться перед
ученым сухарем-занудой? Нет! И еще раз нет! Вот почему, думая про
себя, что я-то не зануда, позволю себе и дальше проявлять фантазию.
В конце концов, я не первый на этом пути... и, наверное, не первый с
таким посохом.
Любите мир таким, каков он есть!
(А в том Ином не ждите улучшения)
Не «тонок» он? В нем много грязи? Спесь?
Но в том Ином − не лучше положение.
Законы бытия всегда, везде одни.
И тонкое на тонком «толсто» смотрится!
«Огонь» там есть, и «лед», и «полыни»,
И все хорошее там тоже может портиться!
Задумайтесь чуть-чуть и оглянитесь
На окруженье «толстое» свое.
Разнообразию явлений подивитесь,
Страданию души и то Вы поклонитесь.
От этого зависит Ваше Всё.
Не зря и не храня «внизу» красу,
Все «наверху» или в проектах ожидая,
Вам не узрить там проявлений красоты:
Действительность там может быть другая −
Закономерности, похоже, что одни.
. . . . . . . . . . . . .
Удача пути лично Вашей судьбы,
И Ваших детей, и Ваших любимых
Только в Ваших глазах, − как смотрят в мир,
Что видят в разных его мотивах.
Следующая публикация
Нет комментариев