Никогда.
Обратно матери получают лишь жалкое
подобие своих сыновей — злобных,
агрессивных зверьков, ожесточенных на
весь мир и не верящих ни во что, кроме
смерти. Вчерашние солдаты больше не
принадлежат родителям. Они принадлежат
войне, с которой возвратилось лишь тело.
Душа осталась там.
Но тело все же вернулось. И война
отмирает в нем постепенно, пластами —
чешуйка за чешуйкой. Медленно, очень
медленно вчерашний солдат, прапорщик
или капитан превращается из бездушного
манекена с пустыми глазами и выжженной
душой в некое подобие человека. Спадает
невыносимое нервное напряжение, затухает
агрессия, проходит ненависть.
Дольше всего держится страх — животный
страх смерти. Но со временем проходит и
он.
Ты начинаешь учиться жить в этом мире
заново. Учишься ходить, не глядя под ноги,
учишься наступать на колодезные люки и
стоять на открытом пространстве в полный
рост. Покупать еду, говорить по телефону
и спать на кровати. Учишься не удивляться
горячей воде в кранах, электричеству и
теплу в батареях. Не вздрагивать от
громких звуков.
Ты начинаешь жить. Сначала — потому что
так уж получилось и ты остался в живых.
Не испытывая от жизни никакой радости и
рассматривая ее как бонус, который по
глупости судьбы выпал на твою долю.
Но потом ты втягиваешься в жизнь. Тебе
становится интересна эта игра, которая не
взаправду. Ты изображаешь из себя
полноправного члена этого общества.
Маска нормального человека приросла
успешно, и организм больше не отторгает
ее. И окружающие верят, что ты такой же,
как и все.
Но твоего настоящего лица не знает никто.
Никто не знает, что ты больше не человек.
Люди ходят вокруг тебя, смеются, скользят
по тебе глазами и принимают за своего.
Правду больше не говоришь никому.
Человеку не воевавшему не объяснить
войну, точно так же, как слепому не
объяснить ощущения зеленого, а мужчине
не дано понять, что значит выносить и
родить ребенка.
Но все эти годы ты ждешь. Чего? Не
знаешь и сам. Ты не можешь поверить, что
это закончилось просто так, без всяких
последствий. Наверное, ты ждешь, когда
тебе объяснят. Ждешь, что кто-то подойдет
к тебе и скажет: «Брат, я знаю, где ты был.
Я знаю, что такое война. Я знаю, зачем ты
воевал». Это очень важно — знать зачем.
Зачем погибли твои войной подаренные
братья? Зачем убивали людей?
Но никто не рассказывает. И тогда ты —
вчерашний солдат, прапорщик или капитан
— начинаешь рассказывать сам. Берешь
ручку, бумагу и выводишь первую фразу.
Начинаешь писать. Ты еще не знаешь, что
это будет — рассказ, стихотворение или
песня. Строчки идут с трудом, каждая
буква рвет тело, словно идущий из свища
осколок. Ты физически ощущаешь эту
боль, это сама война выходит из тебя и
ложится на бумагу. Тебя колотит, трясет
так, что не видишь букв, и ты больше не
здесь — ты снова там, и снова смерть
правит всем, а комната наполняется
шепотом, криками и страхом, кричат
раненые и горят живые люди, и паскудный
свист мины настигает твою распластанную
спину. И вот уже мертвецы встают из своих
могил, и их много, очень много; здесь все,
кто был дорог тебе в той жизни, но погиб, и
вот ты уже узнаешь знакомые лица.
Они склоняются к тебе, и их шепот
заполняет комнату: «Давай… Давай, брат,
расскажи им, как мы горели в бэтээрах!
Расскажи, как мы плакали на окруженных
блокпостах!Расскажи, как дергаются
мальчишеские тела, когда в них попадает
пуля. Расскажи им! Ты выжил только
потому, что умерли мы, — ты должен нам!
Расскажи всем! Они должны знать! Никто
не умрет, пока не узнает, что такое война!»,
и строчки с кровью идут одна за одной, и
водка глушится литрами, а смерть и
безумие сидят с тобой в обнимку, и
толкают в бок, и подправляют ручку.
И вот ты уже — вчерашний прапорщик,
солдат или капитан, сто раз контуженный,
весь насквозь простреленный,
заштопанный и собранный по частям,
полубезумный и отупевший — пишешь и
пишешь. И скулишь от бессилия и тоски, а
слезы текут по твоему лицу и застревают в
щетине…
И ты понимаешь, что с войны не надо было
возвращаться...
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев